Чёрная комната профессора Тарантоги - Станислав Лем

Факстон. Но я спрашиваю, не кто переписывал, а кто написал, кто выдумал?

Тарантога. Перестаньте! А кто выдумал законы Ньютона? Тарантога должен вам отвечать на все загадки истории? Мало того, что я делаю? Мы не можем себе позволить роскошь распутывать такие вопросы, важно, чтобы все ценные произведения и плоды труда гениев возникали в соответствующем времени и месте!

Факстон. Вы правы. Ну, мне пора, я договорился на четыре с Ньютоном.

Тарантога. В кабаке?

Факстон. А где еще? Наверное, опять придется вытаскивать его из канавы. Нет, не так я себе это представлял, господин профессор!

Тарантога. Я тоже не так, даю слово! Но, Факстон, все это для блага человечества! Подумайте, если бы не вы, не ваши коллеги, эти благородные юноши, мы до сих пор лазили бы, как человекообезьяны по деревьям!

Факстон. До свидания, профессор. Жду бриллиантов.

Тарантога. Хорошо. Желаю удачи, дорогой Факстон!

Тарантога хочет передвинуть ручку на НОЛЬ.

Факстон (кричит). Минуточку, профессор! Я кое-что вспомнил! Вы знаете, что я заметил? Ньютон совершенно не похож на свои портреты…

Тарантога. А что тут странного? Ведь это Вы будете там настоящим Ньютоном, это Вы войдете в историю, это Вы сделаете великие открытия, а он умрет в каком-нибудь закоулке от горячки под именем Джонатана Смита! Все, до свидания!

Выключает. Факстон исчезает.

Тарантога. Ну, слава Богу, с Ньютоном покончено. Так. Но этот Леонардо не вызывает доверия… ох, не вызывает. На всякий случай приготовим ножной выключатель.

Берет плоский звоночный выключатель, кладет под ковер кнопкой вверх, провод от выключателя подсоединяет к аппарату. В этот момент внезапно входит Альфен.

Тарантога (поднимаясь). Ну, знаете, молодой человек, могли хотя бы постучать.

Альфен в шляпе, в плаще, застегнутом по шею, с поднятым воротником, рука в кармане. Через минуту он должен оказаться голым, поэтому он либо уже гол под плащом и камера показывает его только до колен, без босых ног, либо он одет в туфли и брюки; в этом случае ему пришлось бы за какие-то десять секунд скинуть с себя туфли, брюки и плащ, а это рискованно, и потому лучше уж не создавать себе трудностей. Впрочем, это на усмотрение режиссера.

Альфен. Не думаю, чтобы по отношению к вам это было бы недопустимо.

Тарантога. О-го-го! И в шляпе… Вы невежливы, знаете ли.

Альфен. Кончайте комедию.

Тарантога. Что я слышу?

Альфен. Стоять! Ни с места! Не подходить к этому аппарату! Руки вверх!

Тарантога. А если не подниму, тогда что?

Альфен. Вот что! (Вынимает пистолет.) Руки вверх, говорю! Буду стрелять!

Тарантога поднимает руки вверх. Альфен прячет пистолет в карман.

Тарантога. Вы — полицейский, нарушающий честное слово…

Альфен. А вы — преступник!

Тарантога. Что я слышу? (Опускает руки, нажимает ногой кнопку выключателя. Жужжание. Рефлектор зажигается.)

Альфен. Стоять! Ни с места! Не подходить к этому аппарату! Руки вверх!

Тарантога. А если не подниму, тоща что?

Альфен. Вот что! (Вынимает пистолет.) Руки вверх, говорю! Буду стрелять!

Тарантога поднимает руки вверх. Альфен прячет пистолет, как и в прошлый раз.

Тарантога. Вы — полицейский, нарушающий честное слово…

Альфен. А вы — преступник!

Тарантога. Что я слышу? (Опускает руки.)

Альфен. Стоять! Ни с места! Не подходить к этому аппарату! Руки вверх!

Тарантога. А если не подниму, тогда что?

Альфен. Вот что! (Вынимает пистолет, все повторяется.) Руки вверх, говорю! Буду стрелять!

Тарантога. Вы — мошенник!..

Альфен. А вы — преступник!..

Тарантога. Что я слышу?

Второй раз нажимает выключатель ногой. Альфен замарает с пистолетом в руке, словно окаменев.

Тарантога. Ну, как вам понравился так называемый замкнутый круг времени? Какое у вас глупое выражение лица! Вы ничего не понимаете? А это проще простого! Я пустил машину так, что один и тот же момент времени повторяется, словно на испорченной пластинке! И теперь там, где вы остановились, время застопорилось, и поэтому вы не можете пошевелиться… Дорогой мой Браун, или, точнее, мой не особенно умный полицейский! Вы не годитесь в Леонардо да Винчи. Но это ничего. Я нашел для вас другую, не менее почетную, хотя и гораздо более легкую карьеру. Как вы знаете, у человечества кроме гениев, известных из истории, были еще и гении анонимные. Например, те, что в доисторические времена, полмиллиона лет назад, в глубине пещер рисовали на скалах бизонов и сцены охоты! Вы станете одним из величайших пещерных художников, так сказать, неандертальский Леонардо да Винчи! Но прежде чем выслать в эти древние времена, я вынужден вас разоружить и соответственно преобразить, чтобы вы не вызвали там публичного скандала. Как бы это сделать? Знаю! Наверное, часов около восьми утра вы встали с постели и пошли в ванную принять душ; поэтому поставим восемь утра. Вот так… И та-а-ак!

Профессор манипулирует рычагами, очень медленно и столько времени, сколько нужно, чтобы Альфен успел раздеться: он наг и бос, на нем только узкая повязка или плавки. Он стоит неподвижно, в той же позе и на прежнем месте.

Тарантога. Ну, вот! Впрочем, еще кое-что… (Подходит к Альфену и повязывает ему бедра куском шкуры, делая что-то вроде повязки а-ля Тарзан. В руку вкладывает рулон бумаги.) Тут нарисован бизон. Вам придется его копировать. Ну, дорогой полицейский, пришла минута расставания! Прощайте! Желаю удачи!

Одновременно поворачивает рукоять на «ПЕЩЕРНЫЙ ПЕРИОД». Стрелка электрических часов на стене начинает вращаться. В предыдущей мизансцене, когда часы отступали на восемь утра, их изображение могло бы заполнить время, необходимое Альфену, чтобы раздеться. Теперь стрелка крутится, словно пропеллер.

Тарантога. Пятьсот сорок тысяч лет до нашей эры… Пожалуй, достаточно…

Альфен постепенно изменяется, горбится, выпячивает грудь, делается похож на гориллу — согнутые в коленях ноги, голова вобрана в плечи; начинает корчить рожи и бить себя кулаком в грудь.

Тарантога. Превосходно! Всего хорошего!

Выключает аппарат. Альфен исчезает. Стук в дверь. Входит Меланья.

Тарантога. Что такое, дорогая моя Меланья?

Меланья. Господин профессор, пришел какой-то господин. Хочет войти. Похоже, он пришел с тем молодым человеком и ждал на улице, но не дождался и хочет войти!

Тарантога. Ах, вот как! Ну, что ж, хорошо. Сейчас мы его попросим. Хм… Куда бы его выслать? Правда, есть множество свободных мест — разве нам не нужны Атилла, Чингисхан, Ганнибал и тысячи других? Понемногу вышлем всю полицию, дорогая моя Меланья, потому что, следует тебе знать, чрево времени бесконечно и поместит в себе всех.

Меланья. Так просить?

Тарантога. Сейчас. Может быть, сначала проверим, как там поживает так называемый Браун? Сидит он сейчас в нижнем палеолите. Так… Поставим, понимаешь ли, Меланья, стрелку так, чтобы увидеть его спустя десять лет после того, как я его выслал. Проверим, чего он добился за это время…

Включает аппарат. Появляется внутренность пещеры — одна стена, слабо освещенная дражайшим светом как от невидимого костра. Альфен в меховой повязке кончает рисовать огромного бизона. Рядом сидит на корточках по возможности растрепанная, перемазанная, одетая в большую медвежью шкуру, но несмотря на это красивая девушка — Пещерная красотка.

Альфен (кончает рисовать, поворачивается к ней). Хе-хе… Моя художник, моя — сильный… Моя — убивать мамонта… Твоя — быть самочка моя художник… Хе-хе…

Тарантога. Прекрасно рисует, честное слово! Что делает адаптация к местным условиям.

Альфен. Самочка… самочка идти к художнику…

Альфен пытается ее обнять. Красотка сильно его отталкивает.

Альфен (ворчит). Гррр… грр… Самочка хотеть еще одна бизон? Художник нарисовать… Художник дать… Но самочка тоже дать… Э? Художник сильный… красивый… (Бьет себя в грудь.)

Тарантога. Ну, этих можно, пожалуй, оставить. (Выключает аппарат, они исчезают.)

Меланья. Э-эх, у господина профессора вечно одно озорство на уме.

Тарантога. Прошу тебя, Меланья, не говори о вещах, в которых ты не разбираешься. Без пещерной живописи не было бы живописи вообще.