Эолли или легкое путешествие по реке - Михаил Пак

Зазвонил телефон на кухонном столе, — я его перенес сюда еще вчера. Определитель высветил номер скульптора. Я поднял трубку.

— Здорово, Андрей! — приветствовал меня Николай несколько глуховатым и замедленным голосом. Судя по всему, он был слегка пьян. — Я не потревожил твой сон?

— Все нормально, я все равно не спал, — сказал я.

— А что делаешь?

— Так, мысли разные…

— А то приходи, вместе бодрствовать будем. Я на тусовке одной был, недавно явился, и сижу, пиво пью.

— Да ты что, первый час…

— Тоже верно… Я что звоню-то…Тут подобрал я с пола штуковину одну… По-моему, деталь с твоего скелета. А?..

— Ты уверен, что со скелета? — спросил я встревожено.

— Черт ее знает… Вот она у меня в руке… Последней работой был твой заказ… Да и деталь свежая.

— Подожди! Сейчас приду!

Я проверил работу аппаратуры, взглянул на мониторы. Все, как будто, шло нормально. Я сбросил униформу, натянул спортивные шаровары, поверх майки накинул дубленку. Взял ключи и вышел. Тихо закрыл за собой дверь.

Николай жил через три дома. Я отправился быстрым шагом, почти бегом, в его мастерскую, в подвал.

Скульптор ждал меня, сидя на старом продавленном диване. Столик пред ним был заставлен бутылками пива.

— Вот, гляди! — Николай подал мне металлическую деталь, отсвечивающую золотом. Я взял ее в руки, поднес к свету. Сомнения быть не могло, это была деталь со скелета. Отполированная и полая внутри, она являлась ладьевидной костью правой стопы. Меня прошиб холодный пот. Как я мог забыть ее?! Ладьевидная кость скреплялась по соседству с медиальной, промежуточно-клиновидной, латеральной, кубовидной и большой таранной костями.

— Извини, что раньше не заметил, — улыбался виновато Николай.

— Это я раззява! — сказал я, бросаясь к выходу.

Придя к себе, я припал к экрану монитора, тщательно обследовал правую стопу. Ладьевидная кость была на месте, аккуратно скрепленная с другими костями. И левая стопа тоже была в порядке. Если бы на них отсутствовала ладьевидная кость, то зазор бы четко проглядывался. Тогда откуда взялась эта лишняя деталь?.. Ну и дела! Прямо как в том мультфильме, где Незнайка собирал сломанный будильник, и при этом у него лишними оставались несколько болтиков.

Деталь, которую нашел Николай, была ладьевидной костью правой стопы и никакой больше. Просто скульптор по ошибке сделал лишнюю. Верно?! Мой немой вопрос повис в воздухе.

Я пошел на кухню и выкурил сигарету.

Вернулся к пульту, снова обследовал стопы. Все кости на них сидели на своих местах. Ну и ну! Николай заставил меня порядком поволноваться. Хорошо, что так все обернулось. Было бы гораздо хуже, если бы на стопе скелета, действительно, отсутствовала ладьевидная кость. Поставить ее на место, когда вся система запущена, было бы крайне сложно.

Скелет напоминал остов строящегося корабля, — строители поставили на песке каркас, и ушли на перекур. Они вскоре появились и продолжили работу. И вот, постепенно, мы видим уже некоторые очертания судна, корму, нос, мачту… Мышечная масса сантиметр за сантиметром покрывала блестящие кости скелета… сухожилия обволакивали позвонки и соединения крупных костей…

Утром я заварил кофе и съел бутерброд с сыром. Мне было не привыкать к такому режиму, когда ночь проводил без сна, раньше приходилось и по двое суток не спать. Я взял книгу и стал читать. Старый потрепанный роман, с пожелтевшими страницами "Спартак" Джованьоли 1942 года издания. Я его часто перечитывал. В книжном шкафу стоял и другой "Спартак", нового выпуска в красивом переплете. Но мне нравился этот, с его пожелтевших страниц веяло духом времени. Когда его печатали, шла вторая мировая война. Эта книга была старше моего отца на восемь лет. Я вчитывался в строки, в пальцах моих, перелистывающих страницы, застревала история, — история наборщиц типографии: вот они возвращаются домой со смены поздно вечером, готовят нехитрую еду на керосинке, штопают обноски детям и укладывают их спать, чтобы наутро вновь спешить на работу… И история рабов-гладиаторов, отстаивающих свою свободу, бросившим вызов римским легионам.

Я видел старый американский фильм о Спартаке, где главного героя играл Кёрк Дуглас. Единственный фильм с его участием, нигде больше я этого актера не встречал. Зато я просмотрел кучу фильмов с участием сына Кёрка Дугласа — Майкла. А еще мне нравился старый фильм "Человек — амфибия", снятый еще в советские времена. Там присутствовал дух романтики.

Прочитав страниц сорок, я вернулся в комнату и проверил работу аппаратуры, компьютера, систему биологического блока, температуру химического раствора в муфельной печи.

Потом я прилег на диван. И тотчас уснул.

Прошло пять дней.

За это время мне никто больше не звонил. Телефон молчал на столе кухни как рыба. Только по мобильному раз звонила мать, беспокоилась, не голодаю ли я в своей командировке? Я ответил, что все нормально, ем три раза в день, живу на Невском проспекте в уютном номере гостиницы. Наврал, и глазом не моргнул. Зачем человек обманывает, спрашивал я себя. Может быть, для того, чтобы не создавать лишних проблем. Это понятно. Но все-таки зачем? Наверное, каждый человек в душе презирает вранье, а все равно прибегает к его помощи. Но от этого земля не перестает вращаться. Просто многие привыкают к вранью, потому что оно не имеет ни запаха, ни цвета. Хотя, крупное вранье, от которого страдают люди, имеет черный цвет. Но это — ложь.

Маэстро Пеле подмигнул мне с этикетки, — мол, все будет о`кей.

Я пил кофе и размышлял о бразильском футболе. Думал, например, о том, в чем заключался феномен, что в этой стране из года в год появлялись очень талантливые игроки? Воздух ли там другой, особенный?

Я взял "Спартака" и открыл книгу на заложенной странице.

Часа через два я поднял голову, прислушался. Тихий размеренный гул за кухонной дверью вдруг неожиданно сменился на воробьиный щебет. Я поспешил в комнату. На экране видеомонитора лежала готовая кукла молодой женщины. Звук, похожий на птичий щебет, прекратился. И, словно далеким звонким колоколом, пробило трижды. На экране компьютера появилась надпись:

ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА!

И только тут я почувствовал волнение. Легкий озноб пробежал по всему телу. Я достал из холодильника початую бутылку коньяка, налил полрюмки и выпил.

На мониторе появились следующие слова:

ТЕПЕРЬ МОЖНО УДАЛИТЬ ТРУБКУ БИОЛОГИЧЕСКОГО БЛОКА,

ПОСЛЕ ЧЕГО ОБЪЕКТУ НЕОБХОДИМА АДАПТАЦИЯ 12 ЧАСОВ.

Я надел на лицо марлевую повязку и тихонько вошел в соседнюю комнату.

Я приблизился к кукле и стал внимательно ее разглядывать. Кожный покров был везде ровный, белый, как гипс, с слегка розоватым оттенком. Волосы блестящие, темно-каштановые, не длинные, немного вьющиеся. Такие же волосы, только потоньше и нежней, маленьким островком покрывали лобок. Лицо гладкое, тонкий нос, небольшие уши, рот нормальный, губы пухлые. Большие глаза закрыты наполовину, приспущенные ресницы застыли без движения. Длинная шея, тонкие ключицы, два холмика грудей, ровный живот. От середины живота к трубке биологического блока тянулся кишкообразная пуповина. Я взял ножницы, протер их ваткой, смоченной спиртом, и отрезал пуповину. Потом вновь осмотрел куклу. И вышел из помещения, плотно закрыв дверь.

Я выключил всю систему, аппаратуру, компьютер. Оставил работающим только видеомонитор.

Теперь можно было поспать немного. И в это время на кухне зазвонил телефон. Я машинально взглянул на часы — 14:00. Определитель высветил номер Гриши Сомова. Я поднял трубку.

— Привет, старина! — пробасил мой друг. — Прикатывай! Привез я таблетки для твоей знакомой. Но я что подумал. Тут брат моей жены, Денис, знает одну старушку-кореянку, которая вылечила его от болей в желудке, он много лет страдал. Денис оставил адрес. Может, ты свою знакомую старушке-докторше покажешь? Таблетки есть таблетки, они только временно помогают. Ну, до встречи!

Я пошел в мастерскую, чтобы узнать, в каком состоянии моя машина. Она была готова, разбитую фару заменили на новую, помятый бампер выправили и покрасили.

Я поехал к Грише.

Друг жил в районе ВДНХ, недалеко от киностудии имени Горького. По дороге я купил в ларьке детский пистолет для его сынишки Вани.

Гриша с меня денег за лекарства не взял. Вместо этого сунул мне листочек с адресом.

— Старушке девяносто лет, — объяснил он. — Но выглядит она на шестьдесят. Я сам ее не видел, так Денис сказал. Врачует она каким-то своим восточным методом. Поезжайте к ней, скажете, что от Дениса, она примет.

На улице из машины я позвонил по мобильнику домой Тане. Она была дома, на занятия в институт не пошла. Я сказал, что через некоторое время, в зависимости от ситуации на дорогах, приеду к ней.

— А ты, что, уже вернулся с командировки? — спросила девушка.