Мясо. Eating Animals - Фоер Джонатан Сафран

Конечно, что-то делалось почти везде и всегда, но это не может быть оправданием для того, чтобы совершать подобное сейчас. Тогда как мясное производство требует долгого выращивания, выкармливания и сохранения скота на ферме, собаки просто просятся, чтобы их ели. Ежегодно от трех до четырех миллионов собак и кошек насильственно подвергают эвтаназии. Это составляет миллионы фунтов мяса, которые ежегодно практически выбрасывают. Простое избавление от этих умерщвленных собак — огромная экологическая и экономическая проблема. Услышь все эти рассуждения наши домашние питомцы, они бы, наверное, сошли с ума или рванули из дома куда глаза глядят. Представить себе, что можно съесть этих заблудившихся, сбежавших, этих недостаточно-привлекательных-чтобы-взять-их-к-себе-домой и недостаточно-хорошо-себя-ведущих-чтобы-держать-их-дома существ, так же немыслимо, как, скажем, представить, что можно съесть луну.

В известном смысле именно это мы уже делаем. Переработка непищевого животного сырья, то есть животного белка, не годного в пищу человеку, но подходящего для кормления домашнего скота и домашних питомцев, позволяет перерабатывающим фабрикам превращать тела бесполезных мертвых собак в продуктивное звено пищевой цепи. В Америке каждый год миллионы собак и кошек, которых подвергают эвтаназии в приютах для животных, становятся пищей для кого-то. (Пищей становятся примерно вдвое больше собак и кошек, чем животных, взятых в дом.) Может быть, эту малоприятную и вряд ли эффективную промежуточную ступень просто ликвидировать?

При этом нет необходимости проявлять жестокость. Мы не заставим их страдать больше, чем это необходимо. Хотя и бытует широкое поверье, что адреналин делает собачье мясо вкуснее — отсюда традиционные способы убоя: подвешивание, варка живьем, забивание до смерти — мы все можем согласиться с тем, что, коли уж собираемся их съесть, то должны убить быстро и безболезненно, правильно? Например, традиционный гавайский способ хватать собаку за нос и не давать ей дышать — чтобы сохранить кровь — должен считаться (если не юридически, то морально) варварским.

Мы могли бы, к примеру, включить собак в «Акт о гуманных методах забоя скота». В нем ничего не говорится о том, как с животными обращаются, пока они живы; мы согласны, что это не предмет этого гуманного акта, но ведь в нашей власти обращаться с ними «до убоя» точно так же, как и с теми животными, которые традиционно идут нам в пищу.

Немногие серьезно оценивают грандиозную задачу питания мира, населенного миллиардами всеядных особей, которые требуют непременного мяса к картошке. Неэффективное использование собак, которое уже происходит в областях с высокой плотностью населения (обратите внимание, защитники местных продуктов), заставит покраснеть любого хорошего эколога. Можно спорить, что различные «гуманные» группы — это завзятые лицемеры, тратящие громадные суммы и энергию на тщетные попытки уменьшить количество бездомных собак, в то же время пропагандируя безответственное табу ни-одной-собаки-на-ужин. Если мы позволим собакам быть собаками, разрешим им беспрепятственно размножаться, то с низкими энергетическими затратами и не нанося ущерба окружающей среде создадим местный запас мяса, который посрамит самую эффективную систему пастбищного животноводства. Для людей, задумывающихся об экологии, пришло время признать, что собака — перспективный пищевой ресурс, с точки зрения энвайронмен-талистики*.

* Энвайронменталистика — область науки, изучающая средства борьбы с загрязнением окружающей среды.

Можем ли мы преодолеть нашу сентиментальность? Собак видимо-невидимо, они полезны, их легко готовить, они вкусны, непосредственное употребление в пищу их мяса гораздо более разумно, чем переработка его в белковые добавки, которые станут пищей для других живых существ, которые, в свою очередь, станут пищей для нас.

Тем, кто со мной согласен, предлагаю классический филиппинский рецепт. Сам я по нему не готовил, но иногда можно все понять и не пробуя, только по рецепту.

СВАДЕБНОЕ РАГУ ИЗ СОБАЧАТИНЫ

Убейте собаку среднего размера, опалите мех над горячими углями. Осторожно снимите шкуру, пока собака еще теплая, и отложите в сторону (может быть, она пригодится для приготовления другого блюда). Нарежьте мясо на кубики размером 2,5 см. Маринуйте мясо 2 часа в смеси из уксуса, соли, черного перца горошком и чеснока. Поставьте широкий казан на открытый огонь и обжарьте в нем мясо на растительном масле. Затем добавьте репчатый лук и нарезанный ананас и быстро обжарьте, часто помешивая. Влейте томатный соус и кипящую воду, добавьте зеленый сладкий перец, лавровый лист и соус «Табаско». Закройте крышкой и тушите на угасающих углях, пока мясо не станет мягким. Подмешайте пюре из собачьей печени и жарьте еще минут 5–7.

Простой совет любителю подсматривать: если не удается что-то увидеть впрямую, слегка отведите взгляд в сторону. Наиболее чувствительные к свету части нашего глаза (те, которые приспособлены для различения неясных, туманных предметов) находятся по краям той области, которую мы обычно используем для фокусировки.

Наше отношение к поеданию животных имеет ту же особенность — невидимую часть проблемы можно поймать лишь периферийным зрением. Размышляя о собаках и их взаимоотношении с животными, которых едим, мы пытаемся взглянуть на проблему с неожиданной стороны, не впрямую и, таким образом, сделать нечто невидимое видимым.

2. Друзья и враги

Собаки и рыбы плохо сочетаются. Собаки легко объединяются с кошками, детьми и пожарными. Мы делим с ними пищу и постель, берем с собой в самолет и водим к врачу, радуемся их веселью и оплакиваем их смерть. Рыб можно объединить с аквариумами, с соусом тартар, захватить палочками для еды, они находятся на дальнем конце человеческого внимания и эмоций. Они отделены от нас водной поверхностью и молчанием.

Очевидно, что разница между собаками и рыбами достаточно глубока. Словом «рыба» обозначается невообразимое множество, целый океан названий, более 31 000 различных пород. Собаки вовсе не определяются только породами, они становятся понятны и близки, когда независимо от породы имеют собственное, личное имя, например, Джордж. Я числю себя среди 95 процентов самцов-владельцев собак, которые беседуют со своими псами, а может быть, и среди 87 процентов тех, кто верит, что собаки им отвечают. Но довольно трудно вообразить, на что похож сокровенный опыт понимания рыбы, еще меньше мы этим интересуемся. Рыба чувствует изменение в давлении толщи воды, может откликаться на бесконечное множество химических веществ, которые выделяют тела других морских животных, и улавливает звуки, раздавшиеся в двенадцати милях от нее. Собаки здесь, рядом с нами, топают грязными лапами по нашим гостиным, храпят под нашими письменными столами. Рыбы всегда в иной стихии, безмолвные и без эмоций, безногие и с холодными глазами. Даже по Библии они были сотворены не в один день с остальными животными и с нами, и считаются самым первым и необыкновенно длинным этапом на эволюционном пути к человеку.

Испокон веку тунца — я буду использовать эту рыбу как символ всего рыбного мира, поскольку эту рыбу в Соединенных Штатах едят чаще всего, — итак, тунца ловили на удочку, то есть крючок и леску, которые полностью контролировал конкретный рыбак-одиночка. Пойманная рыба могла прямо на крючке истечь кровью и околеть или потонуть (рыба тонет, если не может двигаться), а затем ее тащили в лодку. Более крупных рыб (не только тунца, но рыбу-меч и марлина) часто только ранят крюком, и они, израненные, могут сопротивляться натянутой леске несколько часов и даже дней. При такой силе крупных рыб для того, чтобы вытащить одну-единственную, требуется двое, а то и трое мужчин. Когда-то использовали (и до сих пор пользуют) специальные инструменты типа киркомотыги под названием острога, чтобы подтянуть большую рыбу поближе к лодке, если она оказывается в пределах досягаемости. Если вонзить острогу в бок, в плавник или даже в глаз рыбы, получится кровавая, но эффективная рукоять, которая поможет вытянуть ее на палубу. Некоторые утверждают, что крюк остроги надо целить в наиболее уязвимое место, то есть под спинной хребет. Другие, к примеру, авторы учебника по рыболовству Организации Объединенных Наций, наоборот, не согласны с этим, они советуют, «если возможно, багрить ее за голову».