Пьяный ангел (сборник) - Владимир Вейс

Но не только это удивило Лемешева. Он прошёлся по комнате. У глухой стены на уровне коленей находилось нечто вроде колыбели, на две трети ушедшей в стену. Сергей потянул за выступающий край этого предмета и он поддался, обнаружив себя как выдвижную кровать. Стало ясно, что она может быть таких размеров, какие понадобятся, чтобы уложить или одного человека или гарнизон гостей. Сергей с мыслью о том, что может оказаться на ней вместе со Звией на долгую безумную ночь, покраснел и тотчас же лёгким движением руки вернул соблазнительное ложе на место. Он догадывался, что все его мысли обнажены, как и он сам, и не являются секретом для девушки. От этого краска не сошла с его лица, и он поспешил к окну скрыть своё неловкое обращение с желаниями.

Окно привлекало какой-то неправильной перспективой. И Сергей стал изучать ещё одно техническое изобретение, явно не доступное простым смертным. Всё-таки это лаборатория! Он покрутился у окна. Если смотреть прямо, то открывалась та панорама, которая соответствовала действительному расположению дома, но, стоило посмотреть из окна вбок, как открывался угол дома, а за ним и вся поперечная стена снаружи, и при желании вид задней стены. Это было похлеще аттракциона кривых зеркал в летнем городском парке!

Звия наблюдала за ним с интересом патологоанатома: каждое слово, словно надрез на теле. «Странно, – подумала она, – только что узнала человека и за ним одним начала понимать мир, в котором он только что жил, и, вероятно, вернётся в него. Кто же ей позволит принять ещё одного нахлебника Саркофага? Может как раз его появление и нарушит священный баланс веса спящих людей и самой Земли? Впрочем, что она в этом понимает? Это задача Великого Графиста!»

В то время Сергей снова встал строго по его центру. Перед ним была поляна, а дальше тускло блестело озеро, покрытое пузырьками от лёгкого дождя. Пейзаж был бесподобным, словно принадлежал кисти художника или мечтающему о совершенстве человеку. Звия заметила, но спокойно и не ревниво, что этот любимый пейзаж, почерпнутый ею из книг и тех видеокартин, что ей довелось увидеть в период взросления в Интернате Великого Графиста, нравившийся ей какой-то грустной умиротворённостью, для её гостя был нечто иным: детским любопытством перед ожидаемой сказкой.

Да он игрался, словно в песочнице в их Интернате. Когда Лемешеву захотелось увидеть противоположный берег, то окно любезно предоставило ему необходимый обзор на расстоянии двух-трёх метров от человека. Словно дом перенёсся над озером и завис у берега. Лемешев даже подпрыгнул, чтобы ощутить какое-либо качение. Какая бесподобная готовность читать мысли человека! Лемешев тут же подумал подняться над самыми высокими деревьями на берегу. И тотчас дом взметнулся вверх, заняв заданную высоту. Открылась великолепная перспектива, которую можно было приближать или удалять. Словно это был управляемый мыслью летательный аппарат! Лемешев приблизился к горам, поднялся над ними, а затем, с высоты пяти-шести тысяч метров, перед взором Сергея предстал океан. От его вида у молодого человека свело дыхание.

– Ты можешь подумать об острове и просто ступить на него, выйдя в окно, – прокомментировала его изучения Звия, которая уже стояла рядом, положив свою горячую руку на его плечо. От девушки шли чистое дыхание и аромат, мутящий сознание близостью прекрасного существа. Но она сама вдруг ощутила себя очень важным и добрым существом рядом с несмышлёнышем.

Он повернулся к хозяйке дома:

– Но это же немыслимая фантастика, неужели в Советском Союзе идут такие испытания? И ты хочешь сказать, что управляешь этим проектом? Сколько тебе лет?

Звия с готовностью любящей няни улыбнулась:

– Начну с последнего, с вопроса о возрасте. Мне 1237 лет.

Сергей небрежно от неосмысленности факта, не соответствующего реалиям, кивнул головой, мол, нормальный библейский возраст.

– Тигион – это мой мир. За ним планета, покрытая Саркофагом…

– Кладбищем живых людей? – уточнил Сергей.

– Не совсем так. Мы спим там. А здесь бодрствуем и занимаемся тем, чем хотим. Я археолог культуры. И сейчас ты в мире, очень далёком по времени от твоего.

– Насколько далёком? Говори быстрее: в сто, двести, а может и в тысячу лет? Если больше, то я свихнусь.

Звия внимательно взглянула в окно, словно хотела сама узнать, как далеко она от времени гостя.

– Твоей голове не грозит такая перспектива, как свихнуться. Мы научились держать сознание в узде.

Она взяла Сергея за руку и повела к креслам.

– Садись. Я немного знаю об обычаях в твоём мире. Да и мы, нередко после пробуждения, если собираемся вместе на конференцию, понимаем, что надо включить инстинкты пищеварения, которые отвлекают от проблем и позволяют увидеть их глубину. Чтобы успокоиться, человеку необходимо сесть и выпить… Неважно чего. Это всё рефлекторные вещи.

Сергей сел и тотчас же на сегменте его края стола появились стаканы с тёмной жидкостью. Но гость всё-таки успел удивиться тому, как эти бытовые вещи просто произошли от поверхности стола?

Он взял стакан в руки, рассматривая его содержимое. Звия молчала. Лемешев отпил немного жидкости, оказавшейся приятной на вкус, словно смесь холодного чая и лёгкого кофе. И тут же отметил, что все вопросы, волнующие его, как бы отступили на задний план. Он уже умиротворённо смотрел на свою собеседницу и подумал, что, вернувшись домой, продолжит эту традицию – жить обнажённым, обязательно рядом с прекрасной женщиной. Хотя, что придумывать? На Западе пытаются создавать сообщества нудистов, словно копируя некоторые племена в Африке и Австралии, которые не заботятся о нравах в одежде.

Глубокое кресло и вся обстановка в доме расслабляли, уводили мысли о несущественном. Это было именно то приятное созерцание жизни с прекрасной женщиной и эрудированным человеком, которое существует во снах. Здесь не надо изворачиваться в оправдании мелких взглядов и поступков. В этом мире болото предрассудков не засасывает вечно сомневающегося интеллигента!

«Всё-таки в этом чае что-то есть от алкоголя», – подумал Лемешев, но тотчас же переключился на рассказ Звии.

– Ты находишься на Земле, – какой раз терпеливо объясняла она. – Модуль, который ты нашёл, перенёс тебя на миллион лет вперёд, – сообщала Звия. – Ты погиб от обвала грунта в колодце и, если бы не наш аппарат, который ты обхватил, тело твоё нашли бы твои современники.

Она сделала паузу, чтобы Лемешев осознал факт своей гибели и воскрешения в далёком будущем.

– Великий Графист разбудил меня, потому что дал о себе знать модуль, который я, спасаясь от динозавра, оставила. Это было при посещении Земли два миллиона лет назад, – продолжила Звия. – Тот аппарат был самой первой серии, без маяка. И если бы не второй модуль, который принадлежал моему другу по экспедиции, то вряд ли я тоже была бы здесь. Хотя, возможно, моё тело клонировали по любой клетке и тогда бы я была своей копией. А клон есть клон…

– Подожди, – неожиданно встрепенулся Лемешев, – ты хочешь сказать, что если меня восстановили, то я тоже, как ты говоришь, клон?

– Не совсем так, – Звия дотянулась до руки гостя. – Мой домашний «доктор», назовём его для понимания тобой так, восстановил твоё тело по большинству имеющихся клеток, но более ранней регенерации. Основа нынешнего твоего мозга принадлежит тебе. Это значит, что почти полностью сохранена твоя индивидуальность.

– Слава богу, – вздохнул Лемешев, – хоть основу сохранила. А есть чужое?

– Да, ты обладаешь мыслительными и иными способностями моих современников. Поймёшь это сам.

Сергей всё-таки не смог усидеть от подобной информации. Он вскочил, несколько раз прошёлся по комнате, затем вернулся в кресло и уже более осмысленно отпил из стакана.

Он был готов снова слушать Звию. Однако сам же от понятия «слушать» оторопел – он же не слышит ни своего, ни её голоса. И в панике крикнул, избавившись от «гипноза»:

– Мы, оказываемся, разговариваем не открывая рта? Вот как ты изменила мои мозги! Что называется «слегка измен и ла»…

Звия засмеялась, что давно не делала, если не считать в долгих снах в Саркофаге.

– Да, слегка. И нечему удивляться: твой мозг восстановил давно утраченное свойство.

– А что это за напиток?

– Сложный коктейль, созданный на молекулярном уровне. Рекомендуют его пить сразу же по пробуждению и выходу из Саркофага. Я подумала, что и тебе необходимо привести свои мысли в порядок. Ты же, в своём роде, тоже попал в Саркофаг, именуемый смертью.

– По-моему, этот уже надоевший мне Саркофаг подавляет и желания. Мы оба сидим здесь обнажённые, и ничего между нами не происходит. Расскажи я об этом кому-нибудь в редакции, смех стоял бы, как от анекдотов Аркадия Райкина.

Звия не сразу поняла его:

– Разве между мужчиной и женщиной обязательно должны быть половые контакты или иные телесные соприкосновения при каждой встрече? Мы давно прошли путь к размножению людей, отвлекающий бессмысленными эмоциями и безнравственными поступками!