Невеста Бартальди (Никому не уступлю) - Сара Крейвен

— Фотография не отражает действительности, Кьяра.

Кьяра… Никто после мамы, итальянки, не называл ее так.

Клэр с силой кусала губу, неподвижно глядя на стол.

Странные нотки звучали в его голосе. Волнующие, даже чувственные.

— Вы хотите повидаться с Паолой? — продолжил он тем же тихим голосом. — Уверен, она захочет поблагодарить вас.

Стены комнаты странным образом начали сходиться. Она была поражена, неожиданно чрезвычайно остро осознав его близость. Возникла уверенность, что сейчас она в большей опасности, чем час назад. Или жизнь назад.

Пора было убираться отсюда.

Она сумела выдавить натужную улыбку.

— Пожалуй, не стоит. Передайте ей привет, скажите, что я желаю ей счастья.

Он улыбнулся в ответ.

— Думаю, каждый сам кузнец своего счастья, вы не находите?

— Я… я как-то не задумывалась над этим. — Она протянула руку. — Я могу взять свою сумочку?

Он без слов передал ей сумку через стол. У него хорошие руки, с удовольствием отметила она, — правильной формы, с длинными пальцами. Сильные, крепкие руки. Интересно, они могут быть нежными?

Она поспешно одернула себя: такие размышления небезопасны.

Вообще все, что касается Гвидо Бартальди, небезопасно, думала она, делая вид, что проверяет содержимое сумочки.

— Все на месте, — улыбнулся он.

— Как я уже говорила, я ничего не принимаю на веру. — Она нашла свои часы и попыталась застегнуть их на запястье непослушными от спешки пальцами, из-за чего с замком пришлось повозиться.

— Помочь?

— Нет-нет, спасибо, — поспешно ответила она. Мысль о том, что он коснется ее, вгоняла ее в краску. Не поднимая головы, Кдэр продолжала рыться в сумочке.

Вдруг что-то в сумке привлекло ее внимание, и она напряглась.

— Минуточку. — Она вытащила конверт. — Это не мое.

В конверте оказались деньги — лиры крупными купюрами. В пересчете около тысячи фунтов, прикинула она.

Клэр посмотрела на маркиза и встретила его ничего не выражающий взгляд.

— Что это, ловушка?

— Совсем наоборот, — ответил он. — Давайте назовем это материальной компенсацией за доставленные вам неудобства.

— Ну конечно, богачи именно так решают любую проблему — деньгами.

— Я надеялся, что это поможет вам относиться ко мне более дружелюбно.

Клэр покачала головой.

— Простите, синьор, — холодно ответила она, — вы могли купить местную полицию, но не мое расположение.

Банкноты рвались на удивление легко. Пока Гвидо Бартальди неподвижно созерцал ее действия, Клэр рвала деньги, превращая их в самое дорогое в мире конфетти, после чего подбросила кусочки в воздух.

— Считайте, что мы в расчете, маркиз, — произнесла она, обогнула стол и пошла мимо него к двери. Ручка скользила в ее влажной от волнения руке, но, в конце концов, ей удалось открыть дверь.

Ей казалось, что в любой момент он может остановить ее, ударить, подобно молнии над Апеннинами. Порча национальной валюты — оскорбление серьезное, как никакое другое. Но сзади не было слышно ни звука, ни движения. Казалось, гнетущее молчание следует за ней словно тень, однако впереди были открытая дверь и залитая солнцем улица. Клэр продолжала идти, стараясь не перейти на бег.

— Синьорина. — Из кабинета в коридор вышел полицейский.

Она в панике обернулась, но поняла, что он объясняет, где припаркован ее автомобиль. Клэр выдавила из себя слова благодарности и пошла к машине, ощущая на себе любопытные взоры.

Она села в машину и некоторое время невидящими глазами смотрела сквозь ветровое стекло, затем наклонилась, легла головой на руль и разрыдалась, давая выход накопившимся за последние несколько часов страху и ужасу. Выплакавшись, она промокнула глаза бумажными платками, подкрасила губы и завела мотор. Чем скорее она вернется к своей обычной жизни и выкинет из головы сегодняшние злоключения, тем лучше. Только зачем она постоянно смотрит в зеркало заднего вида, а сердце начинает колотиться всякий раз, когда сзади приближается машина?

Опомнись, о ком ты думаешь? — говорила себе Клэр.

Но чем дальше она удалялась, тем отчетливее слышала тихий голос, ласково произносящий «Кья-ра».

— Дорогая, — ласково допрашивала ее Виолетта, — что с тобой приключилось? Тебя действительно арестовали?

Они сидели в гостиной с опущенными шторами, чтобы полуденное солнце не проникало в комнату, и пили крепкий черный кофе — Виолетта его поглощала в любое время дня и ночи — с миндальными пирожными.

— Ну не совсем, — отозвалась Клэр. Ей было хорошо и тепло от искреннего гостеприимства Виолетты и ее экономки, улыбчивой Анжелины. Она рассказывала, что с ней произошло, и чувствовала, как уходит напряжение.

— Все было ужасно, — содрогнулась она. — Я не знала, как доказать свою непричастность к этому гнусному делу. Теперь я понимаю, почему люди признаются в том, чего не совершали, — нахмурилась она. — Да и Гвидо Бартальди вел себя так, словно ему принадлежит вся полиция и все бандиты в округе.

— Ты права, — согласилась Виолетта, — он занимает одну из самых высоких ступеней на иерархической лестнице этого региона. Его семья живет здесь с пятнадцатого века. — Она понизила голос: — Ты, конечно, знаешь, кто он?

— Маркиз, — устало ответила Клэр. — Это многое объясняет.

— Не только, — многозначительно развела руками Виолетта. — Даже ты, несмотря на то, что не интересуешься такими вещами, должна была слышать о Бартальди, великих ювелирах.

— Вот оно что! — медленно проговорила Клэр. — То-то это имя показалось мне знакомым. Я просто не ожидала, что аристократ может владеть ювелирным бизнесом. Разве это не ниже его достоинства — заниматься такими вещами?

— Это не просто бизнес, дорогая. — Похоже, Виолетту шокировала неосведомленность крестницы. — Бартальди сделали работу с золотом и драгоценными камнями направлением в искусстве, кстати с шестнадцатого столетия. История такова. Младший сын Бартальди был непутевым, и отец выгнал его после какой-то ссоры. Тому ничего не оставалось делать, как пойти в ученики к одному из великих ювелиров Сиены. У юноши обнаружились способности к дизайну и тонкий художественный вкус. То и другое он передал будущим поколениям. В конце концов, он женился на дочери своего хозяина и выкупил его бизнес.

— Практичность, похоже, он тоже передал своим потомкам, — сухо заметила Клэр.

— И когда основная ветвь семьи ослабла и вымерла, — продолжала Виолетта, не замечая колкой реплики Клэр, — его потомки взяли себе титул и поместья.

— Почему-то меня это не впечатляет, — пробормотала Клэр.