Молчание Сабрины 2 (СИ) - Торин Владимир

– Да что такое?!

– Что находится в ящике стола? – напрямую спросила кукла. – Что вы нашли? Это ведь как-то связано со мной! Что это?

Брекенбок молчал, раздумывая. Пауза становилась невыносимой. Наконец он кивнул, что-то решив.

– Ладно, я расскажу. Думаю, ты должна знать. Это вырезка из газеты «Фонарь» выпуска двух с половиной годичной давности. На ней – фотография. Тот, кто на ней запечатлен, может показаться тебе знакомым, ведь…

В двери раздался стук. Жестом велев кукле хранить молчание и воткнув иглу в подол ее платья, он поднялся и потопал на своих ходулях к двери. Отворил. Сабрина повернула голову и увидела очертания чьей-то фигуры, застывшей на фоне дождя. Стоявший у входа в фургончик человек что-то сказал, и хозяин балагана кивнул. Захлопнув дверь, он подошел к окну и полностью раздвинул шторки в стороны.

Под дождем, сжимая в одной руке раскрытый зонт, а в другой – фонарь, стоял Гуффин. Задрав голову, Манера Улыбаться глядел куда-то вверх. Сабрина не знала, что он там высматривает, но Брекенбок, приблизившись вплотную к окну, различил: из темного ночного неба к его главному актеру медленно спускалась какая-то коробка, прицепленная к воздушному шарику. Бандероль, отправленная из люка почтового дирижабля, была все ближе и ближе…

Как и любой человек, ожидающий посылку с нетерпением и наконец ее дождавшийся, Гуффин выглядел откровенно довольным. Даже больше, чем следовало бы…

– Вот ведь мерзавец, – пробормотал Талли Брекенбок себе под нос.

– Что? – спросила Сабрина испуганно.

– Он улыбается…

***

– Ну почему? Почему ты требуешь от меня это? – пробормотал промокший насквозь человек, стоящий у часовой мастерской «Маятник Матильды», что на углу улиц Бремроук и Файни. – Я не хочу… я уже сделал все, что ты велел, и чем это обернулось?

Чернила на листке бумаги, который он сжимал в руке, растекались, смешиваясь с ливнем, и сама записка стремительно превращалась в грязную рвань.

Промокший человек скомкал ее, и, захлопнув круглую крышку уличного приемника пневмопочты, нехотя отправился в путь – у него не было выбора.

Он и сам сейчас походил на этот бумажный комок. Шляпу промокший человек потерял – она уплыла от него в неизвестные дали, в башмаках и карманах пальто хлюпала вода, а шарф превратился в склизкую петлю.

Человек в пальто свернул на Бремроук. Здесь светилось множество окон, по мостовой ползли экипажи. Мимо проскрежетал трамвай – его сигнальные огни будто плыли в воздухе сами по себе, а стук дождя по крыше напоминал звук ножа, вскрывающего консервную банку. Это был последний трамвай, идущий в Фли, и Человек в пальто с тоской проводил его взглядом.

Ливень усилился. Лужи разрослись и превратили тротуар в настоящее болото. Грязная вода в канавах покрылась коркой из палых листьев, обрывков газет и дохлых крыс. А еще в одной из канав вниз лицом лежало чье-то неподвижное тело в рваном костюме. Никому до него не было дела…

На пути Человеку в пальто порой попадались люди с зонтами, нервные, торопящиеся, мечтающие поскорее попасть домой.

Из темных подъездов на них со злобой глядели чьи-то глаза. Эти глаза полнились ненавистью и завистью к прохожим, ведь им было, куда проходить – они, мол, вскоре окажутся в тепле и уюте, за ярко светящимися окнами. Бездомных злило, что у кого-то есть лампа, стол, чтобы ее поставить, и окно, через которое на улицу может литься ее свет. Если бы они только знали историю бредущего мимо Человека в пальто, быть может, они перестали бы так злиться и уж точно – завидовать. У них, по крайней мере, был подъезд. И пусть этот подъезд чужой, пусть в нем сыро и промозгло, им не нужно никуда идти в этот ливень. А Человека в пальто между тем не ждали ни тепло, ни дом со светящимся окном. Его не ждало ничего хорошего.

Будто ударом под дых, его остановил приступ кашля. Ребра болели и трещали, горло сводило судорогой. Он скрючился почти до самой земли.

– И за что мне все это? – прохрипел Человек в пальто. – За что?

Так и не получив ответа, он разогнулся и отправился дальше, вверх по Бремроук, предаваясь своим мрачным промокшим мыслям.

Вскоре Человек в пальто оказался у кабаре «Тутти-Бланш». Окна этого ветхого здания чернели – половина и вовсе была заколочена, на двери висел замок.

Человек в пальто оставил вход кабаре с покосившейся ржавой вывеской за спиной и зашел в переулок Фейр. Здесь все тонуло во мраке, а лужи были коварнее и глубже, чем на Бремроук, но Человек в пальто и не думал останавливаться. Его ждали ответы. И неважно, что может случиться дальше, худшее уже случилось – так он считал.

По секрету будет сказано: он ошибался – худшее поджидало впереди и произойти должно было очень скоро.

«Лавка игрушек мистера Гудвина» в тупике переулка выглядела такой же заброшенной, как и здание кабаре на углу, но в том-то и дело, что только выглядела. Поежившись от одного вида этой негостеприимной двери и пустых окон-витрин, Человек в пальто замер в нерешительности. Внутри явно никого не было, и все же это не особо утешало.

– Давай же, смелее… – неуверенно проговорил он. – Ты должен узнать, кто она такая… должен… узнать… иначе все пойдет прахом и… – Его слова прервал очередной приступ кашля.

Вытерев губы мокрым рукавом, он все же решился и, спустившись по ступеням, взялся за дверную ручку.

Колокольчик над притолокой зазвенел, словно выругался тоненьким голоском. Закрыв за собой дверь, Человек в пальто оглядел лавку. Темно. Он прислушался. Тихо. Он принюхался. В ноздри лезла вонь, как будто где-то здесь гнила протухшая рыба. Этот запах незваному гостю был знаком. Так же пах мистер Скрипник, живший по соседству, когда Человек в пальто пришел навестить его и обнаружил, что тот лежит мертвый в своей постели.

Дрожащими пальцами незваный гость расстегнул пальто и извлек из-под него небольшой фонарь. Несколько раз щелкнуло, проворачиваясь, кремниевое колесико, и фитиль, пропитанный негасимым раствором «Форр», загорелся.

Четыре пятна коричневого света из окошек фонаря упали на пол и стены лавки.

Это место… гадкое, мерзкое место. Человек в пальто меньше всего хотел сюда приходить, но…

– Я непременно должен все узнать!

Подняв фонарь, он пошагал по проходу между пустыми стеллажами и затянутыми паутиной полками. За ним ползли угловатые тени, похожие на корчащихся в судорогах кукол.

Что-то почувствовав, Человек в пальто замер и обернулся. Нет, здесь по-прежнему никого нет, а тени – это просто тени.

Подойдя к стойке, он поставил на нее фонарь и крутанул колесико на нем, увеличивая огонек.

– Начнем с тебя, – прошептал Человек в пальто, открывая лежавшую возле ржавого кассового аппарата книгу учета клиентов.

Шуршали страницы. Мокрый палец полз по списку. То, с каким прилежанием хозяин лавки вел свои записи, не могло не восхитить: каждая страница разлинеена и разделена на четыре графы («имя куклы», «цена», «имя покупателя» и «заметка»), почерк Гудвина аккуратен, как у хорошего конторского клерка, ни одной помарочки, ни одной кляксы.

Все это облегчало поиск, но Человек в пальто никак не мог найти то, за чем пришел сюда.

– «Паффкин, Генерал Помпилиус, – прочитал он. – Розетта, Саквояжный Коротыш, Джунни, Близняшки Мармс, Бородулио, Сирано, Бобли-Мобли, Птичий Арлекин, Мисс Безе…»

Это не те куклы. Совсем не те! Нужное имя будто бы ускользало – исчезало прямо из-под его пальца, перепрыгивая на следующую страницу…

Запах «мистера Скрипника» между тем стал настолько невыносимым, что игнорировать его Человек в пальто был уже просто не в силах.

Он поднял голову, оторвавшись от изучения книги.

– Проклятье, да что же это так воняет?!

Источник запаха был явно где-то поблизости.

Человек в пальто перегнулся через стойку – там что-то есть!

Обойдя ее, он застыл, потрясенно распахнув рот.

На полу, опустив голову, сидел толстый человек в бордовой форме с медными пуговицами и в съехавшей на лицо фуражке с номерной бляхой «432-хм». Горло его пересекала длинная рваная рана. Кругом растеклась уже успевшая подсохнуть кровь. Как ни странно, вонь, привлекшую внимание незваного гостя, издавал не мертвец – он пока был слишком свеж для этого, – а торчащая из кармана его мундира тухлая рыба.