Повелитель Воздуха - Майкл Муркок

Затем из главного (как нам представлялось) входа наконец показался золотой паланкин, несомый четырьмя жрецами. Занавеси раздвинулись в стороны, и перед нами предстал Шаран Канг.

Он улыбался.

– Я здесь, Шаран Канг, для того, – начал я, – чтобы выслушать все, что вы хотите сообщить касательно нападения на наши пограничные поселения, прежде чем мы приступим к выработке договора. После этого мы могли бы жить с вами в мире и добром согласии.

Улыбка Шаран Канга не стала слабее, что, как я надеялся, ничуть не повлияло на твердость моего голоса. Никогда прежде у меня не возникало такого отчетливого ощущения, что я нахожусь в присутствии Абсолютного Зла.

После краткой паузы заговорил он.

– Я слышал ваши слова. Я должен поразмыслить над ними. Пока я думаю, вы будете здесь гостями, – он указал себе за спину. – Здесь, в храме Грядущего Будды.[6] Это, кроме всего прочего, мой дворец. Самый древний из всех наших старых домов.

Мы спешились, все еще встревоженные. Четыре жреца подняли носилки Шаран Канга и понесли их назад, в храм. Мы следовали за ними. Внутри висел густой дым курений. Здесь царствовал мигающий свет масляных ламп, свисающих на цепях с потолка, и его было явно недостаточно. Нигде не было видно изображения Будды, однако я счел это вполне нормальным, ибо «Грядущий Будда» еще не родился. Мы последовали за паланкином по лабиринту переходов, покуда не оказались в маленьком помещении, где на низком столике, окруженном подушками, были расставлены яства. Здесь паланкин был опущен на пол, жрецы отступили, желая оставить нас наедине с Шаран Кангом. Властным движением руки он пригласил нас занять места на подушках. Мы так и сделали.

– Вы должны поесть и выпить, – произнес Шаран Канг, – тогда все мы будем в лучшем настроении для беседы.

Умыв руки теплой водой в серебряной чаше и вытершись шелковыми платками, мы принялись за еду, поначалу осторожно. Шаран Канг брал с тех же тарелок и налегал на пищу весьма энергично, что в какой-то мере успокаивало нас. Попробовав блюда, мы обрадовались тому, что они, очевидно, не отравлены, ибо вкус был отменный.

Я сделал верховному жрецу комплимент по поводу его гостеприимства, на который тот отвечал весьма любезно. Постепенно он становился куда менее мрачным. Честно говоря, я начинал относиться к нему почти с симпатией.

– Довольно необычно, – сказал я, – чтобы храм использовался одновременно в качестве дворца и при этом носил столь удивительное имя.

– Верховные жрецы Кумбалари, – с улыбкой ответил Шаран Канг, – в то же время и боги, так что им к лицу жить в храме. А поскольку Грядущий Будда еще не пришел, чтобы занять свой дом, то какое место подошло бы мне лучше этого храма?

– Люди, должно быть, очень давно ожидают пришествия Будды. Сколько же лет этому зданию?

– Некоторые его части сооружены немногим более 1500 лет назад. Более ранние – намного, намного древнее.

Я, разумеется, не поверил, а его заявление отнес за счет типично восточной склонности к преувеличениям.

– И все это время здесь жили кумбалари? – осведомился я вежливо.

– Они живут здесь долгое, долгое время. А прежде них жили здесь… другие существа, – в его глазах промелькнуло почти испуганное выражение, и он сухо рассмеялся. – По вкусу ли вам трапеза?

– Она восхитительна, – ответил я. Постепенно я начинал ощущать к старому жрецу любовь, точно ребенок к доброму деду. Я бросил взгляд на остальных – и в тот же миг меня пронзило недоверие, ибо на всех лицах застыли пустые глупые ухмылки. И я тоже чувствовал какое-то оцепенение! Я тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Качаясь, я поднялся и потряс Ризальдара Дженаб Шаха за плечо.

– Все в порядке, Ризальдар?

Он взглянул на меня снизу вверх и засмеялся, потом кивнул с таким видом, будто я изрек нечто чрезвычайно умное.

Теперь я понял, почему меня так потянуло к хитрому старому жрецу.

– Вы подсыпали нам наркотик, Шаран Канг! Почему? Неужели вы думаете, что какие-либо конвенции, которые мы заключим в подобном состоянии, будут уважаться, если мы поймем, что вы подсунули нам зелье? Или вы собираетесь нас одурманить, чтобы мы отдали нашим людям приказ и заманили их в ловушку?

Взгляд Шаран Канга стал жестким.

– Сядьте, капитан! Я не подсыпал вам яда. Я ел все то же, что и вы. Что ж, я тоже, по-вашему, одурманен?

– Может быть… – я зашатался и только большим напряжением сил удержался на ногах. Комната завертелась вокруг меня. – Быть может, вы привыкли к этим наркотикам, а мы нет. Что это было? Опиум?

Шаран Канг засмеялся:

– Опиум! Опиум! С какой это стати, капитан Бастэйбл? Если вы почувствовали себя нехорошо, так это только потому, что слишком много вкушали сытной пищи кумбалари. Вы ведь привыкли к скудному солдатскому пайку. Почему бы вам немного не поспать и…

Во рту у меня пересохло, на глазах выступили слезы. Шаран Канг тихо бормотал себе что-то под нос и раскачивался передо мной, точно кобра, готовая к прыжку. Я выругался, расстегнул кобуру и вытащил револьвер.

Тотчас появилась дюжина жрецов с мечами наготове. Я попытался прицелиться в Шаран Канга.

– Еще шаг – и он умрет, – хрипло заявил я. Я не был уверен в том, что они понимали слова, однако, во всяком случае, им было ясно, что я имею в виду.

– Шаран Канг, – мой голос звучал словно издалека. – Завтра мои люди двинутся на Теку Бенга. Если они не увидят меня живым и в добром здравии, они нападут на город, сравняют его с землей и уничтожат всех его жителей.

Шаран Канг только посмеялся:

– Само собой разумеется, вы будете целы и невредимы, капитан. И более того, вы даже увидите вещи в куда более благоприятном свете. Я уверен.

– Господи! Вам не удастся загипнотизировать меня! Я офицер английской армии, а не ваш безмозглый приверженец!

– Прошу вас, вам нужно отдохнуть, капитан. Завтра…

Краем глаза я заметил движение. Еще двое жрецов устремились ко мне с тыла. Я повернулся и выстрелил. Один из них упал на пол. Второй набросился на меня и попытался отобрать оружие. Я спустил курок, и выстрел сделал большую дырку у него в туловище. С криком выпустил он мое запястье и упал в корчах. Теперь пенджабы стояли возле меня, тоже с пистолетами наготове, и делали все возможное, чтобы поддержать друг друга, ибо из-за наркотика были так же нетверды на ногах, как я. Дженаб Шах с трудом вымолвил:

– Попытаемся вырваться отсюда, капитан. Возможно, свежий воздух нам поможет. А если мы сумеем добраться до наших лошадей, то, быть может, у нас получится бежать…

– Вы были бы сущими глупцами, если бы покинули это помещение, – тотчас вмешался Шаран Канг. – Даже мы не знаем всех частей лабиринта храма Грядущего Будды. Находятся и такие, кто утверждает, будто некоторые части храма существуют не только в этом времени…

– Молчите! – велел я и вновь направил на него пистолет. – Я не стану больше слушать вашу ложь.

Мы начали пятиться от Шаран Канга и прочих жрецов и держали наши револьверы наготове, оглядываясь по сторонам в поисках двери, через которую проникли сюда. Однако все двери выглядели одинаково. Наконец мы остановили выбор на одной из них и неверным шагом прошли сквозь нее, пребывая в почти полном мраке.

Пока мы подобным образом брели на ощупь в поисках выхода, я вновь и вновь спрашивал себя, какими соображениями руководствовался Шаран Канг, когда подсыпал нам порошки. Но я, вероятно, уже никогда не узнаю, каковы в действительности были его намерения.

Внезапно один из наших людей испустил крик и пальнул в темноту. Сперва я различал только голую стену, но затем, словно из воздуха, выступили два жреца и побежали к нам. Они были безоружны, однако неуязвимы для пуль.

– Прекратите стрелять! – хрипло приказал я, уверенный, что все это лишь обман зрения. – За мной!

Спотыкаясь, я поднялся по лестничному пролету, прорвался сквозь какой-то занавес и очутился в другом помещении, где точно так же была приготовлена трапеза, – однако это была не та комната, где мы обедали. Я заколебался. Быть может, все это воздействие наркотика? Я прошел через комнату, отодвинул маленькую скамеечку и отдернул несколько шелковых занавесок, пока не обнаружил выход. Я прошел сквозь арку и жестоко ударился плечом, когда в коридоре меня качнуло к стене. Еще одно помещение, точно так же, как первое, накрытое к обеду. Еще один выход, а за ним снова лестничный пролет вниз. Коридор.

Не знаю, как долго я бродил без цели, однако было впечатление, будто это длилось целую вечность. Мы совершенно заблудились, и единственное наше утешение состояло в том, что враги явно отказались от мысли преследовать нас. Мы находились в недрах неосвещенной части храма Грядущего Будды. Здесь не было запаха от дыма курений – только холодный затхлый воздух. Все, чего я ни касался, на ощупь было холодным; каждый сантиметр стен, высеченных в скале и усаженных необработанными ювелирными камнями, был покрыт пленкой воды. Порой мои пальцы скользили по частям какой-либо из ужасных скульптур, и я шарахался от жутких видений, которые пробуждало во мне это прикосновение.