Автомобильный триптих - Наталия Ильина

Квартира пуста – мой муж на службе. Открываю дверь, впускаю всю компанию и слышу бандитский голос: "Видите? Книг сколько! Интеллигенция тут живет, жуликов нет!" Взрослые узбеки заулыбались, закивали, а мальчик оставался суров, но глядел вокруг с любопытством. "Двухкомнатная со всеми удобствами", – продолжал бандит. "Послушайте! – взмолилась я. – Вы же не квартиру продаете!" – "А им надо знать, не краденая ли машина", – холодно отозвался бандит. "Да, да, – закивал узбек постарше, – хорошие обстоятельства!"

Он один из троих кое-как объяснялся по-русски. И именно он покупал машину. Бандит развалился в кресле, я села за свой стол, узбеки на диван. Бандит произнес речь, из которой я поняла, что сегодня мне надо снять машину с учета в ГАИ, а завтра мы едем в комиссионный. "Там, говорят, жуткие очереди", – сказала я. "А ребятам сунуть надо, чтоб без очереди!" Тут он сообщил узбеку, что оформление (проценты плюс подкуп "ребят") обойдется ему примерно в тысячу рублей. Я не удивилась: уже знала, что оформление берет на себя покупатель. Не удивился и узбек. "Давай задаток, – сказал бандит. – Двести рублей!" Узбек кивнул, нагнулся, развязал тесемки полуботинка, отогнул носок (мелькнула сухая смуглая щиколотка), извлек из-под пятки пачку десяток, отсчитал двадцать, передал мне, вновь обулся. После чего вся компания покинула помещение.

На следующее утро мы с бандитом отправились к Южному порту. На площадке перед комиссионным нас ждал узбек в толпе людей и среди ужасающего количества машин. С трудом я нашла место, чтобы втиснуть свою, втиснула, одновременно огрызаясь на окрики и идиотские советы сидевшего рядом бандита... Приехали рано, а уже столько людей, мы тут до вечера промучаемся, вокруг ни единого деревца, ни намека на тень, сиди тут под раскаленной крышей машины, ну и ничего, надо, и посидишь, что ж теперь делать, взялся за гуж... Бандит куда-то деловито побежал, видимо, искать "ребят". Не было видно и узбека с его кроткой улыбкой. С блокнотом в руке, с карандашом за ухом прошел некто в синем халате, за ним бежали люди, о чем-то его умоляя, и я догадалась – это оценщик магазина, от него многое зависит... Небрежной, гуляющей походкой прохаживался неподалеку высокий молодой человек в джинсах и желтой рубашке. Рядом – молодой грузин с бачками. Кто они? Покупают? Продают? Вокруг меня и моей бедной старой машины кипела мутная, глубоко неправедная, пропахшая жульничеством жизнь, и по тому, как прохаживался, закуривал, усмехался молодой человек, чувствовалось: он тут как рыба в воде. Но вот вокруг него завертелся водоворотик из людей, желтая рубашка исчезла, пропали бачки грузина, около моего уха гаркнул скверный голос моего сообщника: "Ждать не меньше четырех часов, раньше не выйдет!" И вновь он исчез, но вскоре появился уже с правой стороны, открыл дверцу, сел рядом: "Едем в город С!" – "Зачем?" – "Там сделают без очереди!" Хлопают задние дверцы. Обернувшись, вижу: кроме узбека в машину садятся молодой человек в желтой рубашке и грузин с бачками. "Здесь не развернетесь!" – орет бандит. "Оставьте меня в покое", – говорю я, разворачиваясь. "В самом деле, оставьте даму в покое. Видно, что она водит не первый год". Это голос желтой рубашки. И затем: "Позвольте представиться. Меня зовут Слава". Мне неловко спросить, кто он, почему едет с нами, но он сам сообщает, что работает товароведом в комиссионке города С. и берется устроить оформление в два счета. "Не правда ли, лучше проехаться, чем здесь торчать?" И я считаю: лучше. Грузин с бачками молчит. Видно, он состоит при Славе, как зять Мижуев при Ноздреве. Поначалу я забыла об узбеке, лишь потом поняла, что он ехал с нами, помертвев от страха. Его везли куда-то в глубь России незнакомые люди, знавшие, что он при больших деньгах. Время от времени мой бандит, обернувшись к узбеку, мрачно спрашивал: "Деньги при тебе?" – "Да, да", – слабым голосом откликался узбек. "Наличными?" – "Да, да". И мне надо было бояться, но я не боялась. Операции с машинами (сначала покупка, теперь продажа) привели меня в состояние амока. Я была готова на все: ждать так ждать, ехать так ехать. И Слава не давал мне задумываться. Он меня развлекал, называл по имени-отчеству, тон приятно-почтительный, и мне уже не приходилось самой огрызаться на поучения бандита, его обрывал Слава, очень холодно и презрительно. Бандит погрузился в мрачное молчание, и в машине, мчавшейся в город С, звучал лишь приятный голос Славы и мои реплики. Он спросил, знаю ли я английский, я сказала, что знаю, и Слава довольно бойко заговорил по-английски. Сообщил, что вскоре будет сдавать в пединституте экзамен по английской грамматике и просил кое-что разъяснить насчет глаголов "ту файнд" и "ту селл". Беседуя об английских глаголах, мы ехали сначала по кольцевой, затем свернули на узкое шоссе. Какой-то грузовик не дает себя обогнать, наконец мне это удается, Слава высовывается из окна и – шоферу: "Падла! Паралитик! Убивают таких!" Сзади прерывисто вздохнули – не узбек ли? Затем Слава спросил, бывала ли я за границей. Бывала. Париж видела? Видела. "А вы бы хотели там жить?" – "Нет". – "Почему?" – "Русскому человеку в России надо жить". Слава взволнованно: "Как вы хорошо сказали! Спасибо вам!" В этой интересной беседе летело время, мы проехали уже 90 километров. Жара, я устала, но цель близка. "Направо!" – говорит бандит. "Прямо", – говорит Слава. "Чего? Город-то направо!" – "Мы город объедем, – спокойно откликается Слава. И мне по-английски: – Н. И., я вас обманул. Мы не в город С. едем". – "Куда же?" – "Немного дальше. Еще 15 километров". А когда мы проехали эти километры, Слава сообщил, что мы едем в город Т. Бандит начал бушевать: "Обманщик! Зачем врал, что в С?" – "А затем, что в Т. далеко, и вы бы не поехали, – спокойно отозвался Слава. И – мне: – Уверяю вас, Н. И., вам так лучше! Оформление проведем за один день, вторично за деньгами в Т. вам ехать не придется!" – "Ей лучше, а мне зачем туда мотать?" – орал бандит. "Молчи, нехороший человек, – сказал Слава. – У тебя душа черная!" – "У тебя зато светлая!" Бедный узбек. Его никто ни о чем не спрашивал. Его везли и везли по необозримым и чужим просторам, он понятия не имел, куда он ехал, бедняжка! Но я забыла о нем. Уже как бы во сне я катилась по раскаленной асфальтовой шкурке мимо лесов и полей...

Наконец пыльные окрестности. Едем по булыжнику, переваливаем через трамвайные рельсы, и вот площадка, машины, люди и мрачный барак – комиссионный. Слава велел заехать за жилой дом и остановиться там. Едва я затормозила, как он выскочил и куда-то помчался: видимо, в комиссионный, договариваться. За ним помчался бандит. Грузин сел на скамейку у дома, закурил. Узбек, выйдя, вдруг улыбнулся своей кроткой улыбкой – рад был, что в городе, среди людей... Затем – мне, вопросительно: "Туалет?" – "Откуда я знаю?" Тогда узбек смело вошел в жилой дом и исчез. Грузин курил. "Слушайте, – сказала я, – кто вы такой?" Грузин сознался, что его зовут Федя, что он друг Славы и гостит у него. "Вот что, Федя. Возьмите деньги и купите мне яблок. Делать вам, я вижу, все равно нечего!" Федя взял деньги и ушел. Появился узбек: "Хороший человек! Туалет пустил!" Эти сведения меня заинтересовали. Я позвонила в первую попавшуюся квартиру, открыла женщина – хороший человек – и пустила меня в так называемый "совмещенный", используемый и как чулан: детский велосипед, сломанная табуретка. Я вышла наружу. А там бандит орал на кротко моргающего узбека: "Как нет наличных? Зачем врал, что есть?" – "Аккредитив. Наличиные нет!" Осторожным человеком оказался наш узбек! Его отправили в сберкассу. Но было около двух часов дня, сберкасса закрывалась, комиссионный – тоже, ясно, что до трех делать нечего. "Весь день к черту! Ночью домой попадем!" – кричал бандит. Слава, морщась: "Помолчи. Много кричишь. Пойди погуляй. Избавь нас от своего присутствия!" Бандит плюнул и ушел. Явился Федя с яблоками.

Слава, он и я сели на скамейку, зажевали. Слава задумчиво: "Подвел нас узбек. Будь у него наличные, мы бы эту механику живо провернули б. Я так и рассчитал, что мы нарвемся на перерыв. В магазине люди свои, я их предупредил, пока на площадке народ бы ждал, мы через заднюю дверь все бы обстряпали. Теперь придется в общей очереди, иначе шум поднимут..."

Затем, выплюнув остаток яблока, Слава поведал мне, что сегодня в городе Т. хоронят Сашку Охоткина. "Его у нас тут все знали! Решил доказать, что умеет делать деньги не хуже некоторых! Работал на спиртовом заводе. Однажды вез на грузовике спирт – налево, конечно, – его остановили. Ночь. Загородное шоссе. Сашка встал на грузовике во весь рост и пять тысяч наличными роздал, этим, ну кто остановил его... Купил он себе хату, не кооперативную, а хорошую, что надо, с рук... Положил туда полно японской техники, выписал из Ленинграда подругу, вполне интеллигентную женщину, приобрел "ГАЗ-24"..."

Я перебила этот захватывающий рассказ из разбойничьей жизни, спросив, что такое "ГАЗ-24"? "Новая "Волга"! – удивившись моему невежеству, ответил Слава. – Так вот. Жить бы им да поживать, но погубила Сашку его страсть к мотоциклам. Участвовал в гонках и на днях разбился насмерть. Подругу жизни оформить не успел, и теперь родственнички дерутся из-за хаты и из-за "ГАЗ-24"..."