Водораздел - Юрий Давыдов

Ужин был готов, кофе варился. Они принялись за еду.

Мистер Стэнли не зря ел хлеб. И не зря акционеры во главе с королем Леопольдом переводили круглые суммы на банковский счет главноуправляющего. Стэнли успешно осуществлял придуманный в Брюсселе Modus operandi[5]. Никаких фейерверков, господа, поменьше шуму; чем позднее раскусят великие державы наш «способ», тем лучше.

Итак, помимо прочего снаряжения и вооружения, главноуправляющий располагал пачкой печатных договоров. В договорах было оставлено место для наименования географических пунктов и имен туземных вождей: пропущенное заполнялось в Африке. Как это делалось? А вот как. Вы высаживаетесь где-нибудь на берегу Конго и приглашаете местного царька. Вы пьете с ним спиртное (ничего, ничего, потерпите), щедро одаряете бусами, медной проволокой, бочонками веселящей влаги, ветхими камзолами прадедовского фасона, шляпами, которые носили некогда кучера городских фиакров, панталонами, проданными старьевщику каким-нибудь лакеем. И в благодарность просите самую малость: пусть-ка вождь приложит свою царственную ручку к договору. Не забудьте – договор в двух экземплярах: один – в Брюссель, другой – на память конголезцу. Царек, разумеется, не может взять в толк, что это за бумажка, которую ему так настойчиво сует белый господин. Не жалейте виски, не жалейте рухляди. Подписано? Смешные закорючки, но потом царьку будет не до смеху. Ведь согласно договору такой-то участок земли, с лесами, реками, саванной, переходит во владение компании. А если кто-то, смекнув, что его околпачили, вздумает противиться компании, тогда… тогда уж: «Ребята, к бою! Смерть черным обезьянам! Вперед а-а-арш!» Что же до других европейских держав, то и они не вправе предъявлять претензии. Помилуйте, вот договоры, вот контракты. Кто же посмеет не уважить священное право собственности?!

Одолевая течение, тщательно и звонко припечатывая плицами, рея синими флагами с золотой звездой, шли вверх по Конго пароходы «Бельжик», «Эсперанс», «Авант»… Они плыли то близ берегов, по водам, затененным мангровыми зарослями, то держались на стрежне, над глубью, то обходили острова, где вились бледные, почти невидимые в ясном дне дымы рыбацких деревенек, и, встречаясь с длинными, выдолбленными из цельного ствола пирогами, издавали шальные свистки, и над прибрежными папоротниками взметывались дикие утки, сновали взад-вперед, как черные челноки.

Пароходы Стэнли шли вверх по Конго. Когда суда становились на якорь, это значило, что на берег съедут занзибарцы, в лесу застучат топоры, с предсмертным стоном рухнут деревья, завизжат пилы. Пароходным топкам нужны дрова.

Но не только занзибарские парни съезжают с кораблей на берег. «Бельжик», «Эсперанс» и «Авант» покидают тогда и белые господа. Белые господа не валят леса, не заготовляют топливо. У белых дела поважнее.

Вон и теперь, ужиная у костра, толкуют они о завтрашней встрече со старшинами деревень, расположенных в этом районе, что называется по-здешнему Виви. Стэнли отлично знает, как вести переговоры с вождями, но тут, в Виви, есть некая закавыка, и требуется пораскинуть мозгами…

На другой день вожди посетили лагерь главноуправляющего компанией мистера Стэнли.

Их было пятеро, пятеро конголезцев. Каждый из них считался независимым друг от друга, хотя все они признавали за старшего Мавунги, жившего на вершине лесистой горы.

Мавунги, хромоногий, хмурый и недоверчивый, представил белому господину своих соплеменников. Один из них был бодрый седовласый старик с медными кольцами на ногах и амулетом из крокодильих зубов. На голове у него сидела сдвинутая набекрень фетровая шляпа. Старик не без грации поклонился Стэнли. Другой, тоже в летах, с достоинством носивший ветхий синий мундир, некогда принадлежавший, должно быть, какому-то солдату, помахал в знак приветствия рукою и посторонился, уступая место совсем еще молодому, пригожему и статному вождю, нарядившемуся ради столь торжественного случая в коричневый сюртук и новую набедренную повязку из белой материи с синим узором.

Всякий раз, увидев на «дикарях» европейские наряды, Стэнли, подавляя усмешку, думал, какую блистательную коммерцию могли бы вести в Африке лондонские, антверпенские, брюссельские старьевщики. Он подумал об этом и теперь, пожимая руки вождям Виви.

Пока они обменивались приветствиями со Стэнли и его помощниками, телохранители, вооруженные копьями и кремневыми ружьями, разложили под ветвистым деревом циновки. Белые и черные расселись. Хмурый Мавунги сказал:

– Мы, главные вожди Виви, рады видеть вас, белые люди. Если вы хотите поселиться в нашей стране, мы возражать не станем. Мы надеемся, что будем с вами большими друзьями. – Он помолчал и прибавил: – А теперь слово главному белому господину.

– Вожди, – сказал Стэнли, – я рад слышать любезную речь, но, прежде чем говорить о делах, не лучше ли…

Стэнли кивнул Гиллу. Лейтенант встал и пошел распорядиться. Но тут-то и началась «заковыка»: пусть, мрачно возразил Мавунги, пусть сперва будут речи, а после выпивка.

– Так-так… – Стэнли улыбался одними губами. Не врали, выходит, в Бома, предупреждая, что с этим Мавунгой надо держаться начеку. – Так как же, вожди? Нет, я не могу не угостить вас. Это не в моих правилах. Вы пришли ко мне… Вы тут у нас… – Он сделал нетерпеливый жест. – И я не могу…

Мавунги упрямо нагнул голову. Но другие вожди сказали, что и вправду, мол, нехорошо отказываться от угощения, джин не помешает дружеской беседе. Мавунги вскинул голову, глаза его сверкнули, но он промолчал.

Придется, соображал Стэнли, глядя, как занзибарцы тащат угощения и выкатывают из-под навеса бочонок со спиртным, придется повозиться с этим треклятым царьком. А что попишешь? Район Виви нужен позарез. Дело не в плантации. Плевать на плантацию. Здесь, у Виви, кончается судоходство вверх по Конго, вот что важно. Дальше – пороги. В обход порогов будет построена железная дорога. Без железной дороги Конго не стоит и гроша. А Виви – это порт, перегрузочный порт. Правда, берега круты, обрывисты, потребуются опытные инженеры, чтобы устроить порт… Там, где порт, там и город. Майор Либерехтс недаром шатался в окрестностях. Либерехтс утверждает, что на плато, в предгорье, может разместиться населенный пункт на два десятка тысяч жителей… Нет, сделка должна быть совершена во что бы то ни стало!

Четверо белых не скупились, угощая пятерых черных. Они сидели друг против друга, усердно наполняя кружки. Все развеселились. Только Мавунги держался отчужденно. Стэнли взял его под руку.

– Разве ты не видишь, вождь, – тихонько заговорил Стэнли, – что земля ваша заросла лесами, дорог нет и мало людей. Если нет дорог и мало людей, вождь не может быть богат и могуч. Поселись тут мои люди, и все изменится. И ты, ты первый, Мавунги, стал бы знатен… Пей, друг мой, пей. Разве ты не слыхал обо мне? Люди Конго зовут меня Буля Матади[6]. И они правы: нет таких скал, которые я не мог бы сокрушить. Ты не слыхал, а? Они зовут меня Буля Матади…