Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Смотрел и шептал, словно сам себе: «О Боже, о Боже».

А Джованна смотрела в окно на залитую солнцем шумную площадь и думала о том, что могла бы сейчас мчаться вместе с Валентином по полям наперегонки с ветром.

Джованна тренировалась вместе с братьями. Так случилось, что, став хвостиком Валентина, она часами наблюдала за тренировками мальчиков. А потом как-то в шутку Лоренцо дал ей меч и поставил против младшего брата. Она, конечно, проиграла ту битву. Но ни учитель, тренировавший мальчиков, ни братья не представляли, что она, не державшая в руке оружие ни разу, выстоит так долго против соперника. Им всегда не хватало четвертого для выполнения упражнений, и постепенно Джованна стала помогать им, а потом и тренироваться. Отец не возражал. Он часто приходил поначалу, встревоженный тем, что дочь, по жалобам нянечки, забросила шитье.

Но, увидев ее на тренировке, счастливую, смеющуюся, румяную и к тому же неплохо фехтующую, он успокоился.

– Мы не знаем, что за судьба уготована нашим детям и в какие времена они будут жить. Если моя дочь будет знать, как защитить себя, что в этом плохого? – сказал он отцу-исповеднику.

Тот смотрел за детьми и довольно кивал.

Совсем скоро братья перестали смеяться и подтрунивать над Джованной. Она двигалась быстро, легко, порой глаз не успевал уловить опасность, а она уже обрушивала удар на противника.

Лоренцо гордился сестрой. Валентин принимал это как должное. А Джакомо сомневался в глубине души: пристало ли его сестре этим заниматься?

Но Джованна сама выбирала занятия. И пусть вечерами она читала книги и вышивала, учила латынь, пока братья вникали в тонкости торговли льна и шерсти, она была с ними и слышала их разговоры. И остальное время они были вместе. Охота ли, выезд или тренировка – девочка старалась быть им равной.

Лоренцо обожал подхватывать ее на тренировках, опрокидывать наземь. Легкая, как пылинка, и злющая, как сторожевой пес. В тяжелых платьях ее так не подхватишь, на землю не уложишь. Подножки Лоренцо ставил знатно. Чуть Джованна во время борьбы на мечах подпускала его слишком близко, как он бросал меч и вступал с ней врукопашную. Подсекал, опрокидывал, пока девочка, вереща от возмущения, пыталась ударить его мечом.

– Когда вы с противником слишком близко друг к другу, бросай меч, он тебе не поможет. Старайся опрокинуть противника на землю.

– Да как?! – возмущалась Джованна. – Вы все огромные, как медведи.

– У нас тоже есть точка опоры, Джованна.

И Лоренцо учил ее, раз за разом укладывая на землю. Вся в синяках и пыли, она поднималась и яростно бросалась на него снова и снова. Это упорство Лоренцо в ней уважал. Она могла плакать от обиды, но рвалась в бой, злилась, но не сдавалась, а продолжала пробовать.

Глава 3. Начало

Нежный батист, расшитый золотом, скользил по коже, лаская ее прохладой. Рубашка с широкими рукавами была такой нарядной, что Джованне казалось, будто уже в ней одной можно смело идти на бал. Поверх рубашки шла гамурра с широкими вставками-клиньями. Платье из очень легкой шерсти было ослепительно белым: дорогое удовольствие, дороже крашенных тканей, ведь отбелить такое количество материала – процесс долгий и затратный. Служанка даже руки мыла перед тем, как начать примерку платья, чтобы ничем не замарать чистоты новой гамурры. А вот рукава были зелеными, расшитыми золотом, так же, как и гиорнея – накидка с разрезами по бокам, по сути, верхнее платье. Служанка зашнуровала рукав на золотые тонкие плетеные ленты. В этот момент дверь отворилась, и вошел отец.

Джованна повернулась к нему и улыбнулась. Ее глаза горели от предвкушения праздника, румянец на щеках пылал, как цвет на лепестках роз. На волосы падали лучи солнца, щедро осыпая ее кудри золотыми вспышками при движении.

Глава семьи Альба смотрел на нее и не верил, что это чудо, этот ангел – творение земное, да еще и его дочь.

– Дитя, ты прекрасна, – сорвалось с его губ.

Джованна расцвела под его ласковым взглядом. Сердце щемило от ее красоты и нежности.

– Джованна, ты готова? – послышалось в коридоре.

Джованна протянула отцу освободившуюся руку, служанка принялась за второй рукав. Ворвался Валентин.

– Мы готовы, Джованна! – он вихрем пронесся по комнате, разрушая почти божественную сцену поклонения деве в тиши кельи, в лучах благословляющего солнца. Джованна засмеялась при виде брата, следила за ним взглядом, пока он оббегал ее вокруг, а синьор Альба держал ее за руку и молился, чтобы эту невинную красоту обошли стороной все грозы и беды. Он еще не знал, что Господь его молитв не услышит.

– Валентин, подождите меня! Долго ли еще? – Джованна в нетерпении обратилась к служанке.

После примерки, переодевшись наконец, она вскочила на лошадь и помчалась вместе с братьями к речке. Там был небольшой пляж, на котором они устроили тренировку. Косы Джованна связала в узел на спине.

Марко был с ними. Они учились делать подсечки, а Лоренцо показывал, как уклоняться от ударов кинжала. Потом они растянулись на солнце.

– Лоренцо, а почему этот Торнабуони не живет во Флоренции? – спросила Джованна.

– Не «этот», а Рауль, – поправил ее Лоренцо. – Было бы неплохо, если бы он переехал сюда, тогда не надо было бы расставаться с тобой. Его отец Симон Торнабуони, мать из Медичи, но Симон уехал из Флоренции и увез свою жену, в Генуе они развили торговлю и открыли один из филиалов банка Медичи. Так что… они богаты, может, даже богаче здешних Торнабуони, а про их достаток и дворцы мы знаем прекрасно.

– Сколько еще отец собирается держать в секрете этот альянс? Лоренцо Медичи это не понравится. Торнабуони практически его родственники, – прорычал Джакомо. Солнце припекало его белую кожу, он краснел все больше.

– Может, поэтому отец ждет, что они расскажут ему первыми? – заметил Лоренцо. – Сам знаешь, наши Альбицци – не лучшая партия для Торнабуони и Медичи.

– Но нам сменили имя, – вставила Джованна. – Дед встал на сторону Медичи и отец тоже.

– Да… но все равно. Все помнят Альбицци и их заговоры против Медичи, – настаивал Джакомо.

– Мы – Альба. И хватит уже об этом. К тому же одна Джованна Альбицци уже за Торнабуони выходила, – вмешался Валентин.

– И умерла при родах, – мрачно добавил Лоренцо.

– Это не имеет отношения к разговору, – отрезал Валентин. – Еще посмотрим, так ли хорош Рауль Торнабуони, как его расписал Марчелло.

Во дворец Медичи Джованна уже приезжала, но в этот раз испытывала волнение, поднимаясь по лестнице в зал. Что-то было сказочное в этом моменте, когда, минуя внутренний дворик, уставленный кадками с лимонными и апельсиновыми деревьями, приглашенные на праздник попадали в зал для приемов. Она точно не могла бы описать, где таилось волшебство: в каменных ступенях, отполированных до блеска сотнями гостей? в факелах, что багровыми отсветами освещали стены? во взволнованном жужжании множества голосов? Или просто оно витало в воздухе, пока Джованна за руку с отцом поднималась по лестнице, ощущая за спиной присутствие троих братьев и, в этот раз, Марко?

– А вот и Лань, – прошептал один из молодых людей друзьям при виде семейства Альба. Они стояли у стены, обсуждая всех гостей.

– Думаешь, получится к ней подойти?

– Не уверен.

– Прав был Доменико: колени подгибаются сами собой при виде такой красоты, – сказал третий юноша.

– У кого подгибаются, а у кого встает… – его приятель, более приземленный, оценивающе скользил по фигуре и лицу девушки. – Кто это?

– Сразу видно, ты не флорентиец, – хохотнул первый из заговоривших. – Джованна Альба, муза художников, краса Флоренции. Посмотри-ка, Великолепный тут как тут, не удивлюсь, если ее посватают за какого-нибудь Медичи. Слишком хороша Лань. А Лоренцо – хороший охотник.