Летопись - В Нарижные

...Царевна Несмеяна сидела со звездой во лбу. Звезда горела неровно и то и дело тухла: у царевны с утра болела голова. Чтобы развеяться, она принялась вышивать шелком по атласу, тяжко стуча кандалами. В темнице было темно и скучно. В дальнем углу спаривались тарантулы. По заплеванному полу с визгом бегали мокрицы. Параша под нарами нестерпимо воняла. Бриллиантовые песочные часы, подарок Кощея, пробили полудень, показывая, что скоро принесут похлебку. За похлебкой обычно следовала обязательная прогулка, во время которой царевна постоянно пыталась убежать. Эти ежедневные попытки ей давно надоели; куда бежать, она тоже не знала, но уж больно донимал проклятый Кощей, да и жить в сырости не хотелось.

Лязгнул глазок, и в камеру просунулся глаз дежурного надзирателя. Несмеяна равнодушно воткнула в него иголку. За дверью завозились и заорали. Глаз лопнул и прянул обратно. Двери бесшумно распахнулись, и два чудовища, брезгливо кривясь, внесли лагун с баландой. Царевну мигом стошнило, она утерлась и жадно принялась есть. Съев полную миску, отплевываясь, она с отвращением попросила добавки, в чем ей было немедленно отказано.

На прогулку царевна шла по сводчатому каменному коридору, в нишах которого стояли, плотоядно облизываясь, лупоглазые чудовища. В крохотном дворике, обнесенном колючей проволокой и поросшем чахлыми кустиками анчара, ползали отвратительные гады. Тут же, в анчарнике, за обе щеки с чавканьем пожирали свежую падаль стервятники. Несмеяна не преминула приласкать своего любимца - плешивого орла Федю - который узнал царевну и с радостным клекотом клюнул ее в лицо.

Неожиданно во дворе появился витязь. Он схватил царевну за волосы, бросил поперек седла, повернулся, пришпорил коня и был таков; проезжая мимо начальника равелина, он мимоходом крепко ударил его между ушей. Монстр ошеломленно захлопал глазами!

Хряк подъезжал к монастырю. Лошадь была в мыле: ей трудно было тащить змея, который, за хвост привязанный к луке седла, болтая лапами и цепляясь чешуей за неровности почвы, подвигался вперед, бороздя гребенчатой спиной глубокую колею. Змей бы с большим удовольствием полежал на солнышке без всякого движения, но выбирать не приходилось. Кроме змея, коню приходилось тащить Хряка и краденую царевну, которая за последнее время сильно растолстела.

Итак, Хряк подъезжал к монастырю. Монахи бросили молиться и на всякий случай ударили в набат. Колокольня зашаталась и упала вместе со звонарем, произведя некоторое замешательство среди чернецов. Тем временем Домкратий приблизился к воротам и вышиб их. Пришпорив коня, он хотел было лихим аллюром влететь на подворье, но лошадь неожиданно дернулась и остановилась.

С молодецким криком Хряк упал прямо под ноги игумену. Продолжая молодецки кричать, Хряк поднялся и выдернул из ворот застрявшего там змея. Лошадь облегченно вздохнула. Игумен протянул Хряку хлеб-соль, которые Горыныч из-за плеча богатыря тут же слопал, отхватив при этом монаху руки по локти. Игумен перекрестил локти и тихо отошел в небытие.

Хряк бросил змея посреди двора и направился в трапезную, прихватив с собой царевну и коня. Наевшись и напившись (впрочем, большую часть съел и выпил Ванюша, выбравшийся из торбы на запах съестного, чему Хряк немало изумился, так как считал, что нечистая сила должна чураться святых мест), Хряк вызвал к себе заместителя игумена, которым оказался, к обоюдному восторгу, отец Андрон.

После взаимных объятий и дружеских тумаков Хряк спросил:

- Ты чего здесь делаешь, в глухомани такой?

- Грехи замаливаю.

- Какие ж у тебя грехи, святая душа?!

- Всякие! Один Бог без грехов. Я тут новый сан принял. Юродствую помаленьку!

- Ну, это дела ваши, духовные, - сказал Хряк. - А пока будешь игуменом.

- Как так игуменом?!

- Сказал, будешь - значит, будешь. Я у князя-батюшки правая рука, так что будь спокоен.

Новоиспеченный игумен обрадовался и вместо торжественного погребения покойного устроил мерзкую пьянку на свой обычный манер, которую шумно поддержали Хряк и Ванюша и к которой постепенно присоединились, поборов природную скромность, царевна и змей Горыныч. Напоили даже Соловья-разбойника.

Утром Хряк заявил Андрону о своем желании прославиться.

- Да куды тебе? - удивился Андрон. - И так уж славен! Змей вон! Рептилия! Страшный какой. Ишь как пьет-то, в три горла! Да и нехристь этот, Соловей!

- Да не то чтобы прославиться - увековечиться хочу. Для потомства, объяснил Хряк, искоса взглянув на царевну.

- А-а-а! Для потомства! Ну, это особа стать. Есть тут у меня один монашек, подкалымливает. Рублевым потому кличут. Ничего, усерный такой! Непьющий, правда. Ну, да тебе с ним не меды распивать.

- Вас как, до пояса или в полный рост? - спросил богомаз, возникший как из-под земли.

- Чего-чего? - недоверчиво переспросил Хряк.

- А может, бюст будем делать?

- Не, лучше икону! Только смотри, чтоб большую!

- Сделаем! Фас, профиль? Фон с пейзажем?

- С пейзажем! - сказал Хряк. - И спереду!

- Спереди, извиняюсь, змия не влезет.

- Тогда сбоку, и змея можно поменьше.

Считая дело улаженным, Домкратий повернулся, но живописец так не считал. Он вежливо тронул Хряка за рукав и улыбнулся.

- Какие деньги?! - заорал Домкратий и с разворота треснул его между ушей.

- Помилуйте, как можно, я не о деньгах, а о натуре, - пояснил оскорбленный монах.

- А-а! Так тебе натурой? - заревел Хряк и добавил со второй руки.

- Я просто хотел сказать, что вы должны!

- Я тебе ничего не должен, - отрезал Хряк.

Через полчаса они договорились. Домкратий резво ратал змея, гоняя его по двору. Змей, не желая рататься, увертывался и кричал человеческим голосом. Богомаз орудовал у мольберта, то и дело покрикивая:

- Левей! Змию придержите! Придержи, говорю!! Теперь пущай! Во дает! Господи помилуй!

Так прошел день и вечер. На рассвете увековеченный Хряк, простившись с Андроном, отправился в дальнейший путь. Дорога лежала перед ним заколодевшая и замуравевшая. Там, где не было муравы, находились огромные лужи с коричневой водой, затянутой ряской. Несмеяна, сидешая впереди (сзади она сидеть уже не могла), жаловалась на судьбу и головную боль. Между ушей у кобылы открылся стригущий лишай. Ванюша маялся животом после церковной пищи. Соловей-разбойник находился в процессе сезонной линьки; процесс усугубляла Несмеяна, выщипывая соловьиный пух для устройства перины. Хряк, полагаясь на чутье лошади, спокойно спал.

Разбудило его заунывное пение жаворонков и крестьян. Хряку во сне взгрустнулось, он рефлекторно ударил Несмеяну между ушей и проснулся. Перед ним по колено в земле торчал давешний крестьянин.

- Эге, да это мой беглый холоп Микулка! - заорала царевна. - Хватай его, Домик, век воли не видать!

Хряк приосанился и громко закричал:

- Держи вора!

- Житья не стало! - хмуро пробурчал Микула и ударил Хряка между ушей.

Домкратий пришел в себя от ночной прохлады. Роса конденсировалась на шеломе и стекала под кольчугу редкими холодными каплями. Хряк повертел головой, так как больше ничем повертеть не смог, и обнаружил, что проклятый мужик загнал его в землю по самую шею.

Внизу бился конь и хрипела Несмеяна. Контуженный Ванюша тихонько постанывал. Соловей-разбойник вообще не подавал признаков жизни, и Хряк уже начал за него беспокоиться.

Надвигались сумерки. Хряк подвигал плечами, но вылезти не смог. Он долго кричал, устал и проголодался. Нестерпимо чесался нос. Богатырь почесал нос о камешек, горько вздохнул и заснул, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее.

Проснулся он от тяжелого топота и криков. Хряк заорал в ответ. Топот сейчас же прекратился и крики смолкли, но вскоре в лунном свете Хряк различил фигуру крадущегося витязя, ведущего в поводу лошадь.

- Эй, мил человек, - позвал Домкратий. - Иди-ка сюда!

Витязь мгновенно вскочил на коня, выставил пику и заученной скороговоркой затараторил:

- Я еду, еду, не свищу, а как наеду, не спущу!

- Да не бойся ты, иди сюда! Не съем я тебя!

Витязь неуверенно приблизился к Домкратию и остановился, опасливо рассматривая его.

- Да слезай с коня, придурок! - теряя терпение, крикнул Хряк.

- Молчи, пустая голова! - ответил витязь. - Я еду, еду, не свищу, а как наеду!

- Хватит, наехал уже! - заорал Хряк. - Бери лопату, копай, чтоб ты сдох!

Путник достал маленький походный заступ и откопал сперва тулoвище, затем ноги Хряка, Несмеяну, Ванюшу, Соловья и, наконец, лошадь. Лошадь, к сожалению, уже околела.

Хряк, на радостях разминая затекшие члены, натаскал дров и затеял громадный костер. Захлопотала у огня Несмеяна. Ванюша блеснул перед гостем сноровкой и мигом наловил лягушек. Узнав, что лягушки не котируются, он побежал в другую сторону и приволок медведя.

- Ого! - сказал гость. - Как же ты его?

- Защекотал, - скромно признался домовой.

У путника нашелся небольшой бочонок вина, и вскоре они дружно пили за знакомство.