Шизо и Цикло. Присмотрись, кто рядом с тобой. Психологический определитель - Лев Шильник

Такие люди великолепные ораторы и мастера разговорного жанра, способные неограниченное время удерживать внимание многотысячных аудиторий. Магнетическим воздействием своей личности они могут увлекать за собой массы, но все-таки настоящих вождей из них, как правило, не получается: это немыслимо без истовости и фанатизма, которые являются необходимой составной частью эпитимного радикала. Вот там бушуют уже поистине ураганные страсти, и едва ли не все великие деятели – Цезарь, Магомет, Лютер, Пётр Великий, Наполеон – эпилептики.

Но циклотимный гипоманьяк тоже не лыком шит. Мировая история пестрит именами таких людей. Пожалуй, первый, кто приходит на ум, – это Дюма-отец, гигантский толстяк-сатир, написавший десятки томов приключенческой прозы. Люди подобного типа всегда живут шумно и широко. Если волею судьбы им суждено оказаться в больших начальниках, то возглавляемое ими учреждение начинает пухнуть, как на дрожжах: раздуваются штаты, выбиваются новые ставки, как грибы растут новые корпуса, следуют друг за другом непрерывной чередой симпозиумы, конференции и коллоквиумы, при этом содержательная часть такой кипучей деятельности нередко отходит на второй план. На низких уровнях эта публика тоже весьма заметна – ловкие авантюристы, деляги, хитроумные политиканы и обаятельнейшие подлецы. Все великосветские проходимцы – от Казановы и Сен-Жермена до Калиостро – безусловно, из их числа.

Ну а как же обстоит дело с пресловутым скелетом в шкафу? Тут, что называется, как карта ляжет. Многие из таких субъектов могут на подъеме прожить всю свою жизнь и благополучно скончаться на руках родных и близких. Если же депрессия все-таки случается, то это почти катастрофа. Депрессия у гипоманьяка, коль скоро суждено ей развиться, протекает, как правило, исключительно тяжело, вплоть до так называемого меланхолического неистовства, когда больной наносит себе тяжелейшие физические травмы, чтобы только заглушить невыносимые душевные страдания.

ШИЗО

Настало время обратить внимание на другой фланг кречмеровской шкалы, где расположились шизотимик с шизоидом. Тут вместо лоснящейся циклоидной лысины появляется шизотимная, словно выеденная мышами. Но еще типичнее пышная шевелюра при сухом лице аскета и астеническом телосложении. Чеканный профиль и острые скулы, худощавость, удлиненные пропорции и тонкие музыкальные пальцы... Причудливая ломкая пластика и неадекватная мимика. Ни дать ни взять Ида Рубинштейн с картины Валентина Серова, перекрученная вокруг собственной оси, с неизгладимой печатью декаданса на бледном лице.

Мы сейчас коротко описали «ядерный», как говорят психиатры, вариант шизотимной конституции. Живая жизнь, как водится, много сложнее. Чистые типы вообще встречаются нечасто. В клинике вы найдете, кроме типичных астеников, и атлетов, и всевозможных диспластичных (неладно скроен, но крепко сшит, говорят в народе), и даже пикников, только каких-то не таких. Что поделаешь – шизофрения многолика, велик и разброс среди шизофренических типов.

Почти в любом учебнике можно прочитать примерно следующее. Шизоиды живут преимущественно событиями внутренней жизни, а их эмоции колеблются между полюсами эмоциональной сензитивности и тупости (нечувствительности). Первые отличаются повышенной ранимостью, сентиментальностью, обидчивостью, тонкостью чувств, мимозоподобностью натуры. Они непроизвольно отталкиваются от грубой житейской прозы, уходя в мир внутренних переживаний. Вторые, тяготеющие к полюсу эмоциональной нечувствительности, отличаются холодностью, неприступностью, сдержанностью, равнодушием. При этом характерная черта любого шизоида – аутизм (погруженность в себя). Причины их необщительности различны – от робости и тревоги до подчеркнутой холодности и активного неприятия других.

Казалось бы, не поспоришь, но вышеприведенная выжимка далеко не исчерпывает богатейшую палитру шизотимических типов и вдобавок грешит изрядным упрощенчеством. Все верно: среди шизоидов попадаются и мимозоподобные, и эмоционально тупые. Но есть, скажем, тип, получивший название «плотоядного» (он замечательно представлен на полотнах мастеров Ренессанса), – энергичный, остроумный, язвительный, повышенно эротичный, с острым индуктивным умом. Владимир Леви пишет о нем так: «Может дать внезапный, буйный психоз, но опасность шизофренического распада ничтожна, очень сильный тип». Попробуйте найти здесь хотя бы тень мимозоподобности или эмоциональной холодности! А хрестоматийная сладкая парочка, кочующая из учебника в учебник? Дон Кихот и Санчо Панса – классический шизоид в сопровождении не менее классического циклоида. Никто никогда не сомневался, что рыцарь Печального Образа проходит по ведомству акцентуаций шизоидного круга (как минимум), но где же здесь пресловутая мимозоподобность? Это идеалист до мозга костей, готовый жизнь положить за други своя, непреклонный боец, разящий все окружающее во имя торжества неких абстрактных принципов, падающий и поднимающийся вновь. Да, эти принципы часто нелепы и невразумительны, даже смешны, но кто упрекнет нашего героя в холодности и равнодушии? Нет, что-то здесь не так.

Кстати говоря, необщительность шизоидов, ставшая притчей во языцех, тоже не более чем миф. Никто не собирается ломиться в открытую дверь: некоторый аутистический «рудимент» в их поведении, безусловно, имеет место, особенно по сравнению с классическими циклотимиками. Но дело заключается все-таки не в наличии или отсутствии коммуникабельности как таковой, а в качестве этого процесса. Задушевной циклотимической непринужденности, когда беседа катится как по маслу, а партнер понимает вас с полуслова, от шизоида вы не добьетесь никогда. Некоторая отчужденность и дистанция остаются всегда, даже если с обеих сторон прилагаются самые искренние усилия. Если же шизотимик стремится преодолеть свою замкнутость во что бы то ни стало, то получается неуклюжее самораздевание, только усиливающее неловкость. Естественности нет и в помине. Эрнст Кречмер сказал очень точно: «Обычный человек чувствует вместе с циклотимиком и против шизотимика».

Пожалуй, только одно качество роднит всех шизотимиков: очевидное тяготение к теоретическим построениям, абстрактным схемам и заковыристым классификациям в ущерб эмпирике и конкретике. Этим, к сожалению, зачастую грешат даже глубокие умы. Как известно, Георг Гегель в ответ на упрек, что некоторые положения его всеобъемлющей философской концепции не соответствуют фактам, ответил: «Тем хуже для фактов».

Итак, каков все-таки портрет типичного шизоида? Они обыкновенно импонируют – как люди странные и непонятные, от которых не знаешь, чего ждать. Их мимика либо бедна, либо преувеличена до гримас. Пластика или предельно вычурна и манерна, или назойливо стереотипна, или, наконец, просто скудна до крайности. Общей чертой моторики шизоидов можно считать отсутствие гармоничности, естественности и эластичности. Нет и удивительной двигательной одаренности синтонного пикника. Походка стремительная, летящая, с какими-то нелепыми вывертами и подскоками либо, наоборот, скованная и несколько неуклюжая. Встречаются среди них люди, поражающие почти военной выправкой (но при этом никогда не бывшие на военной службе), двигающиеся наподобие деревянных кукол, («...я заметил, что он не размахивал руками – верный признак некоторой скрытности характера». Так М. Ю. Лермонтов устами своего героя описывает походку Печорина, который является безусловным alter ego [1] автора, типичного, кстати сказать, шизоида.)

Речь шизоидов или подчеркнуто модулированная, скандированная, по типу чтения вслух «с выражением», или, наоборот, невнятная, бормочущая, переходящая в лихорадочную скороговорку. Так читал свои стихи поэт-футурист Велимир Хлебников (по воспоминаниям современников): начинал бодро и размеренно, затем скатывался в невнятное бормотание, а потом вдруг неожиданно обрывал себя на середине строки и со словами «ну и так далее» сходил со сцены. У других в построении речи преобладают напыщенность, патетичность и витиеватость.

Почерк шизоидов представляет богатый материал для изучения. Он либо чрезвычайно отчетливый, с отдельно стоящими аккуратными буквами, либо нарочито причудливый, с особым наклоном букв и всевозможными завитками, либо неряшливый, стелющийся, неуверенно-детский. Очень часто встречаются зубчатые острые линии. Шизоидный почерк был у Лермонтова, Ницше, Скрябина, Суворова.

В работе шизоиды редко следуют чужим указаниям, упрямо делая все так, как им нравится, руководствуясь иной раз чрезвычайно темными и малопонятными соображениями. Некоторые из них вообще оказываются неспособными к профессиональной деятельности, особенно к службе под чужим началом. Могут немотивированно отказаться от выполнения задания, часто меняют место работы без достаточных на то оснований и т. д. Все это страшно мешает их карьере. Чудаки и эксцентрики, они могут решительно разорвать последние нити, связывающие их с обществом, и податься, например, в бродяги. Среди последних всегда присутствует некоторое количество шизоидов, которые выбрали этот путь из-за неумения и нежелания втиснуть свою оригинальную и не выдерживающую подчинения личность в узкие рамки культурной жизни. С другой стороны, надо иметь в виду, что при наличии художественной или интеллектуальной одаренности шизоиды способны к чрезвычайно большим достижениям, особенно ценным благодаря их независимости и оригинальности.