Печать зла - Виталий Юрьевич Чальцев

к нам присоединился ещё один персонаж. Выглядел мужик лет пятидесяти немного странно, но при этом очень стильно: смуглый, с короткой бородкой, глаза почти не видны, узкий почти безгубый рот, кожаный плащ, откинутый назад, а под ним белоснежный костюм. Завершали необычный образ кожаные чёрные туфли, шляпа и угольно чёрная трость. А ещё из-под шляпы спускались длинные почти по плечи волосы, тоже тёмные, видимо красит.

— Ну и чего ты тут натворила? — спросил спокойным голосом мужик.

— А ты кто такой? — спросила я и почувствовала, что, наверное, зря, но остановиться уже не могла. — Шёл бы ты отсюда, мужчина, а то Артёмка и тебе наваляет.

В этот момент Артёмка со всего маха швырнул в мужика кассу, но тот неуловимым движением прервал её полёт тростью. Та шваркнулась об стенку, и из неё разлетелись купюры, опускаясь красивым дождиком. Артёмка радостно рыкнул и, перепрыгнув столик, начал собирать купюры, ползая почти на пузе.

— Кто ты такой? — переспросила я и почувствовала, что больше не могу дышать.

— А ты-то кто такая? — прозвучал вопрос в ответ. — Погань ты мерзкая, ты посмотри, чего тут натворила, бесяка. Твой придурок их всех покалечил. Эта жируха вон вообще душу дъяволу отдала. Откуда ты такая на мою голову.

Горло резко отпустило, и я жадно начала хватать воздух. Невольным моим спасителем снова оказался Артёмка. Он встал между мной и злобной нечестью и, продолжая улыбаться, вложил мне в руки деньги, которые я тут же сунула в карман. Рефлекс, наверное.

Мужик злобно сплюнул и оттолкнул его в сторону.

— Аккуратнее, — зарычала я на него. — Не покалечь Тёму, у нас, кажется, любовь, а ты его поломаешь. Мужик скривил губы в подобие злобной ухмылки.

— Шутим?

Я, яростно растирая горло, прохрипела, что не в коем случае, и что у нас всё идёт к свадьбе.

— Да, Артёмке-то твоему капец бесповоротный, ты сама-то не видишь, что ли?

Я пригляделась. Тёма и правда как-то подсдал. Пол лица у него висело, как оплывшая свечка, да и правая рука свисала плетью вдоль тела. А также он дико заваливался на ногу.

— Что с тобой, Тёма? — спросила я. Но Тёма ничего не ответил и всё стой же незабвенной улыбкой упал на колени, преданно глядя мне в глаза. Потом его веки сомкнулись, и он рухнул на спину.

Мужик сделал несколько шагов к телу парня и равнодушно вперился в него бездонными чёрными глазами без белков.

— Ты довела его до инсульта. Научись пользоваться своими новыми силами размеренно.

— Какими силами? — попыталась влезть с расспросами я. Он перевёл свой взгляд с тела на меня.

— Новыми, — коротко ответил он, потом положил руку на парня и продолжил: — Запоминай, дура, твои сила пока для тебя и для всех загадка, ибо ты древнее зло.

— Ну уж не такое и древнее, мне 25 ле…

Я снова почуяла неведомую силу, сжимающую моё многострадальное горло. Злобный дядя снова повернулся ко мне:

— Как жаль, что я не могу убивать, а лишь…

Он снова отвернулся от меня.

— В общем слушай. Если хочешь пробыть тут ещё хотя бы немного, запомни, сильно не святись, ибо у каждой силы есть противосила. Знай, что у зла не бывает друзей, при чём в обе стороны. Зло не бывает добром, добро не бывает злом. Определись наконец, кто ты, ибо мы все в недоумении, и ты жива только потому, что многим интересно, что же ты такое, ибо до этого таким способом созданий подобных тебе никто не делал, потому что это отчасти невозможно. Я подняла пальчик и пропищала:

— Вопросик!

Но давление усилилось, и я заткнулась, вникая в поток бреда от джентльмена.

— Тот медальон, что весит на твоей шее, ты по глупости своей схватила после смерти, идиотка, зачем? Тогда там, на площади, когда тебя сбили, ты же сдохла, но браслет, он каким- то образом дал тебе вернуться, и более того, ты жива и здорова, да ещё и… Эх, как же мне хочется тебя убить, но ты, как лабораторная мышка, интересна им. Он приблизился к моему лицу очень близко, от чего его лицо пошло рябью. Он не был телесным, он как будто состоял из газа, а я уже почти теряла сознание от его крепкой ментальной хватки. Он говорил, и из его рта вылетали маленькие облачка чёрного тумана.

— Мелкая, ничтожная, сметливая дура, — прошептал он мне прямо в лицо. Я приоткрыла нижнюю губку и несильно плюнула в наглую туманную рожу, попав в глаз. Демон взвился, с горла спала хватка, и я на корячках поползла к выходу. Мерзкий гад взревел и сильно пнул меня в мой красивый, но так вовремя попавшийся скотине зад. Я проехала на пузе несколько метров и оказалась прямо возле тела директорши. Сущность рванулась ко мне и замахнулась тростью с воплем, что ему плевать, что ему будет за моё уничтожение, нанёс удар, но я откатилась в сторону. И вовремя тело директорши от удара разорвало на части. Адское жжение в моей руке заставило меня истошно заорать. Тварь подтянула меня за ногу, кость хрустнула, добавив ощущений. Он сжимал стопу как механический пресс. Хруст дробящихся костей был громче моего вопля, рука моя загорелась белым огнём. Демон замахнулся и, разинув пасть в победном рыке, сощерился от удовольствия. Я из последних сил рванулась к нему на встречу и, засунув ему в рот руку почти по локоть, разжала руку, выдернув её назад и оставляя свой подарочек внутри ублюдка. Рука монстра тут же отпустила мою ногу. Он бросил дубинку, и глаза его увеличились до размера блюдца. Он начал хвататься за глотку, потом за живот и дико вопить.

— Что, подавился? — с искренним сочувствием проговорила я. — Крестик поперёк горла встал, да? Я шагнула к нему и злобно прошипела, тоща за собой измочаленную ногу. — Будешь знать, как меня в жопу пинать, сученок. Вот, что крест животворящий делает, — сказала я, поднимая обожжённую ладонь. — На шее у директорши весел, то-то. Мне от неё так хреновасто было, так она ещё и перепугалась, давай молитвы читать, я аж чуть ласты понезнанке не склеила. Ну, думаю, раз мне больно, то, наверное, и ты оценишь, и сунула тебе по самые не балуйся. Демон всё это время извивался, как уж на сковородке, а потом упал на колени и взвыл, раздирая себе когтями живот. Вдруг из его глаз и рта ударили светящиеся лучи, и он, завыв дурным голосом, упал вперёд. Я подошла к его телу. Мне было адски больно, но триумф должен быть