Завет Сургана - Владимир Михайлов

Итак, она подошла к телефону – и только сейчас увидела на столике, рядом с аппаратом, продолговатый конверт формата большего, чем обычный, что использовался для переписки между гражданами: казенный пакет, иными словами…

Да, каждый помнил обстановку такой давности, каждый. Все в этом зале – кроме разве что одного из представителей промышленно-финансовых кругов Свиры по имени Адро – были людьми не самого юного возраста.

Двадцать лет тому назад был пройден очередной пик Схватки Убеждений, или, проще, еще одной попытки нашествия улкасов с целью уничтожения цивилизации – так это называлось в Свире официально, а в просторечии это событие носило название Сто восьмой войны; ровно столько прошло их с начала веков.

Как и обычно, нашествие тогда случилось не вдруг; разведка заблаговременно сообщала: сначала – о хорошем урожае в Горном мире, прекрасном травостое на полях и лугах на высоких плато и пологих склонах, а также в той части предгорий, что искони принадлежала улкасам; это всегда было необходимой предпосылкой войны, для которой хлеб и мясо нужны больше, пожалуй, чем все остальное. Совпала и вторая составляющая угрозы: не просто хороший, а отличный урожай на обширных равнинах Свиры. Наступающие ведь рассчитывают снабжать войска за счет захваченных территорий, а для этого нужно, чтобы на этих территориях что-то было. Тогда так все и сложилось. Дальше развитие шло по уже хорошо известной схеме: военные праздники в селениях и городках улкасов, в каждой долине, за каждым хребтом; рост фанатизма, появление множества проповедников, призывающих к строгому соблюдению и выполнению предписаний Создателя; погром и уничтожение тех немногих продуктов технологической цивилизации, которые каким-то образом оказывались в распоряжении улкасов (прежде всего средства транспорта и гипертроники); затем – обязательно – какая-то катастрофа, пусть и природная, но которую можно при желании приписать влиянию технологий соседней страны; все более массовые сходки населения – преимущественно молодого, и парней и девушек, – поскольку законы улкасов вовсе не запрещали женщинам участие в военных действиях, в этом отношении у них издавна существовало полное равенство; ну и, наконец, эти сходки как-то сразу, словно по мановению руки, превращались в подразделения, подразделения сводились в части – и безо всякой задержки, на пике воодушевления все это приходило в движение и устремлялось на цивилизованные города и фермы свиров, на их академии, институты и лаборатории, школы, стадионы, городки отдыха, но прежде всего, конечно, – на промышленные и сырьевые районы, где, собственно, и было ядро цивилизации, ее суть.

Их, естественно, уже ждали в полной готовности. Потому что тогда – двадцать лет тому назад – армия была еще армией, мужчины – мужчинами. Сто восьмая регулярная война как бы повторяла те, что велись десятилетия и столетия назад: сила на силу, масса на массу, фронт на фронт. Тогда, как и раньше, горцы устремились на равнины сразу по всей общей границе между странами, по всей линии схода – так называлась эта условная синусоида между двумя океанскими заливами.

Такая война, когда хорошо обученные профессиональные войска гонялись за увертливыми налетчиками, продолжалась обычно с год, плюс-минус пару месяцев.

Потом боевой запал улкасов начинал таять, да и потери все же сказывались, а главное – изменялось настроение тех, кто оставался в горах: пока на равнине шла игра в прятки, агракоры свиров бомбами и ракетами исправно поднимали на воздух то в горах, что попадало в прицел: городки, селения, отары вуцанов… Поначалу это делалось скорее демонстративно, объект не старались накрыть, но лишь пригрозить: уймитесь, не то… Но со временем люди зверели и громить начинали уже всерьез. Тогда даже самые рьяные воители улкасов понимали, что пришла пора антракта, и уползали в горы, хотя далеко не всем удавалось пробиться сквозь оседлавшие горные тропы патрули свиров или минные поля в предгорьях. Так заканчивалась очередная война; точно так же завершилось действо и двадцать лет тому назад, имевшее свое официальное название – Сто восьмая регулярная война.

Это у свиров; наверное, ул-касы тоже вели какой-то свой учет – но об этом они лучше знают.

Человек со стороны, пожалуй, не удержался бы от вопроса: почему бы Свире – сильному государству, обладающему, в числе прочих, и передовыми технологиями уничтожения, – раз и навсегда не поставить драчливых соседей на место, не ударить по ним всей. своей мощью, чтобы отучить от скверных привычек?

Не моральные же соображения удерживали Свиру: когда речь идет о политике, и более того – о безопасности страны, такие понятия, как мораль, прекращают хождение, они хороши лишь для мирного благоденствия, да и то не всегда.

Посторонний спросил бы, да; но никому из участников Высокого Совещания это и в голову не пришло. Потому что все прекрасно знали: пытались отучить, и не раз.

Но – не получалось. Чтобы хорошо воевать в горах, надо их знать, а чтобы знать – необходимо в них родиться и жить. Мир улкасов был страной не просто горной, а высокогорной; и к равнинам спускались вовсе не пологие, достаточно удобные для восхождения склоны, а совсем наоборот – горы заканчивались крутыми и высокими обрывами, что неудивительно, если вспомнить, какова причина горообразования.

Более или менее пригодных входов на всем протяжении Линии Сургана насчитывалось всего четыре – и все они были укреплены улкасами и бдительно охранялись.

Пригодными же эти входы являлись разве что для пехоты: никакая техника там пройти не смогла бы. Возможно, и даже наверняка, существовали и какие-то тайные тропы, по которым можно было подняться; но до сих пор их местонахождение так и не удалось установить. Люди, не последние в следопытстве, отправлявшиеся на поиски этих секретных входов в горную страну, не возвращались. Те крайне редкие случаи, когда какие-то группы удавалось забросить наверх, попадали туда лишь с неба; речь идет, разумеется, о десантах. Из четырех забросов удачным оказывался в среднем один – по закрытой статистике.

Но даже и тогда, когда высадка удавалась, это вовсе не означало благоприятного исхода. Не всякий раз стрелки могли угадать, куда же девалась та банда, которая вот только что вела яростный огонь самое малое с трех сторон; но и поняв, едва успевали десантники установить минометы или вызвать авиацию, или и то сделать и другое, и еще что-нибудь третье – как впереди оказывалось лишь пустое место, а улкасы скрывались неизвестно куда, чтобы, может, через несколько минут оказаться в тылу и вести огонь уже в спину. Невольно приходилось бросаться туда, откуда сами только что пришли, но и там никого уже не было, только тишина да острый запах перестрелки, стреляные гильзы и, если очень повезет, – в одном-двух местах пятнышки крови: значит, хоть кого-то пусть вскользь, но задело.