15 мифов и правда о Донецко-Криворожской республике - Владимир Корнилов

В 1910 уехал во Францию, где примкнул к меньшевикам. В конце 1914 порвал с меньшевиками; в годы 1-й мировой войны — интернационалист. Вернувшись из эмиграции, в мае 1917 вступил в большевистскую партию. В октябре 1917 секретарь Петроградского ВРК, один из руководителей штурма Зимнего дворца и ареста Временного правительства. На 2-м Всероссийском съезде Советов 26 октября (8 ноября) 1917 был избран в первый состав СНК (член Комитета по военным и морским делам). В конце 1917 — начале 1918 командовал советскими войсками против казаков атамана Каледина и частей контрреволюционной украинской Центральной рады. С марта по май 1918 командующий советскими войсками Юга России, с января по июнь 1919 командующий Украинским фронтом, был наркомом военных дел УССР. В 1919–20 Тамбовского губпредседатель исполкома. В 1921 председатель полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии В 1922–1924 начальник Политуправления РВС республики. В 1923–27 примыкал к троцкистской оппозиции, в 1928 порвал с ней. Был полпредом в Чехословакии (с 1924), Литве (с 1928), Польше (с 1930). С 1934 прокурор РСФСР. В 1936–37 генеральный консул СССР в Барселоне.

На самом же деле Артем и его коллеги имели репутацию «либералов» внутри большевистской партии. Антонов-Овсеенко, прославившийся своей жесткостью, в мемуарах жаловался на руководителей ДКР в связи с тем, что те мешали его репрессиям по отношению к буржуазии. Именно Артем лично пошел вызволять харьковских капиталистов из тюрьмы, куда их бросили представители Антонова в январе 1918 г. (еще до провозглашения ДКР).

Несмотря на то что все политические силы тогда уже вовсю грозили террором, арестами и расстрелами, сохранилась записка донецкого наркома С. Васильченко, напоминающая властям Изюма о том, что «смертная казнь в федеративной советской республике не существует, и кто произведет ее, подлежит суду трибунала».

Другое дело, что надо различать большевиков образца начала 1918 г., когда еще не выветрился дух революционного романтизма и наивности, с теми же большевиками 1919-го и последующих лет кровавой войны. К примеру, когда в апреле 1918 г. войска ДКР покидали Харьков, местная буржуазия была готова отстаивать большевистского коменданта столицы Донецкой республики Павла Кина. Однако, как пишут современные харьковские историки, «в памяти харьковчан остались два Кина: один — до немецкой оккупации 1918 г.; другой — после… Через год, пройдя чистилище Самарской и Казанской ЧК, в Харьков вернулся совсем другой человек». Однако подчеркнем, в период января— мая 1918 г. на территории пылающей России Донецкая республика была одним из самых либеральных административных образований, не знавшим массовых расстрелов и террора.

МИФ 14

ДКР не имела своей армии

Для формирования своей армии руководству ДКР пришлось прилагать гораздо больше усилий, чем для экономических преобразований. Меньше чем через неделю после провозглашения Донецкой республики немецко-австрийские силы начали масштабное и быстрое продвижение на восток. Уже 1 марта они были в Киеве. Немцы поначалу хотели остановиться на берегах Днепра, однако легкость, с какой они прошли огромное расстояние, фактически не встретив сопротивления, способствовала росту их аппетитов. Решено было идти за донецким углем, необходимым для военных нужд Германии. И 18 марта немецкие войска вторглись в пределы ДКР.

Правда, тут они натолкнулись хоть на какое-то сопротивление: за столь короткий срок руководству республики удалось сформировать воинские подразделения из рабочих и бывших солдат. Конечно, их было недостаточно, чтобы остановить многотысячную немецкую армию. Однако наступление противника удалось слегка затормозить, что дало возможность организовать масштабную эвакуацию ресурсов и промышленных предприятий из Харькова и Донбасса.

Никто не может сказать точно, сколько человек удалось поставить под ружье руководству ДКР, — мобилизация велась различными структурами в разных местах республики, централизованного учета не было. По подсчетам Ревегука, в ДКР были мобилизованы и зачислены в ряды Красной Армии как минимум до 80 тыс.

И хотя это были в основном необученные, плохо вооруженные отряды, противостоявшие намного более многочисленной регулярной армии, кое-где (к примеру, на линии Меловая— Родаково) войска Донецкой республики смогли остановить немцев и даже перейти в контрнаступление. Конечно, эти успехи были разовыми и не влияли на общий ход кампании. Именно в этих боях из подразделений, набранных в Харькове и в Донбассе, была сформирована Донецкая армия, которая легла в основу легендарной 10-й армии Климента Ворошилова, также известного деятеля ДКР.

4 мая 1918 г. последние донецкие армии покинули пределы ДКР. С ними отходило и ее правительство во главе с Артемом, который вместе с Ворошиловым и Сталиным затем организовывал оборону Царицына, воспетую в советской исторической и художественной литературе. О том, что данные подразделения сохранились и вернулись в Харьков, свидетельствует письмо Антонова-Овсеенко от 7 декабря 1918 г. о том, что в его распоряжении находятся несколько тысяч выходцев из Харькова, готовых освобождать от немцев родной город.

МИФ 15

Донецкая республика прекратила свое существование весной 1918 года

Это общепринятое утверждение — и одновременно общепринятое заблуждение. Правительство ДКР покинуло Харьков 7 апреля 1918 г. (кстати, Артем, как капитан тонущего корабля, вместе с полком совнаркома ДКР покидал город последним, когда на улицах уже появились немецкие солдаты, и едва не попал в окружение).

Однако республика не прекратила существование. Ее столицу перенесли в Луганск, где правительство подверглось реорганизации: в связи с тем что часть наркомов были задействованы на фронте, состав совнаркома пополнили луганчанами.

Даже Скрыпник, постоянно боровшийся против ДКР, признал, что совнарком Донецкой республики «существовал и в дальнейшем». Еще в конце ноября 1917-го, т. е. перед возвращением большевиков в Харьков, издавались постановления и обращения Донецко-Криворожского обкома большевиков.

Современные украинские историки, заявляющие, что ДКР перестала существовать весной 1918 г., даже не задумываются над одной важной цитатой, которую они же часто и приводят. Известно, что 17 февраля 1919 г. Совет обороны РСФСР под руководством Ленина принял следующее постановление:

«Просить т. Сталина через Бюро ЦК провести уничтожение Кривдонбасса».

Возникает вполне резонный вопрос: если этот Кривдонбасс был ликвидирован за год до данного решения, то что же поручалось уничтожать «т. Сталину», который тогда же довольно жестко заявил: «Никакого Донкривбасса не будет и не должно быть»?

При этом никакого формального, официального решения о ликвидации и тем более самороспуске Донецкой республики, о ее присоединении к Украине никогда не принималось, как не проводился и обещанный референдум о самоопределении жителей края.

Вопрос об административном выделении и объединении этих районов по экономическому принципу в противовес национальному поднимали еще не раз. В июне 1919-го Ленин телеграммой уведомил Межлаука, Ворошилова и Артема, что ЦК решительно отметает план по созданию «особого донецкого единства» — стало быть, намерения такие были.

А в апреле 1923 г. 12-й съезд РКП(б) по предложению А. Рыкова, ведавшего в ЦК экономическими вопросами, одобрил план проведения эксперимента по выделению промышленных районов Украины (фактически тех же земель, которые составляли ДКР) в особую область с передачей ей ряда функций центральной власти. Спор сторонников национального и экономического принципов построения СССР все не кончался, однако относительно Донбасса восторжествовал идеологический подход — компартия решила «разбавить мелкобуржуазную Украину пролетарским элементом Донбасса». Это предопределило судьбу края.

Тот же 12-й съезд по предложению Сталина принял решение о «коренизации» как официальном курсе партии — эта политика обернулась для бывшей Донецкой республики дикой украинизацией, сопровождавшейся массовыми репрессиями и принуждением. Но это уже отдельная история, требующая особого повествования. Тем более что она продолжается и поныне…

Можно долго спорить о роли и значении Донецко-Криворожской республики, о причинах и целесообразности ее создания, о правильности или неправильности ее курса, но нельзя прятать голову в песок и заявлять, что такой республики не было и быть не могло. Вычеркивать ее из истории, как это делается на протяжении почти уже столетия, — значит обеднять историческую науку, консервировать «белые пятна», отрицать право жителей нынешней Восточной Украины на историю своего родного края, создавать и поддерживать вокруг нее новые мифы.