Книга предсказателя (СИ) - Миронова Алена

«Книга! Ну, конечно! Скорее всего, ему она и нужна. А где книга?» — встрепенулся я, и увидев её, лежащей на подоконнике, успокоился. Где положил, там и лежит, ноги не вырастила и не сбежала. А жаль. «Ну, пусть там и остаётся, подальше от посторонних глаз,» — решил я и, встав с дивана, задёрнул портьеру на окне.

«Грог и красотка из парка, это не ряженые актёры из массовки. Всё говорит о том, что они действительно являются теми, за кого себя выдают. Да и книга эта. Вот ни разу не обычная книга»! — в очередной раз побежали по кругу мысли в голове. От осознания происходящего вдоль позвоночника неприятно пробежал холодок. — «Да не может это быть правдой! По всем законам нашего мира — этого быть не должно! Какое, к чёрту, волшебство? Ради чего устраивать весь этот спектакль? Не та я персона, чтобы такое затеять, даже ради розыгрыша. Что я имею в багаже за свою недолгую жизнь»?

Школьные друзья? Жизнь давно развела наши пути-дороги. Пара институтских приятелей? Сразу и не вспомню даже, когда пересекались в последний раз. Друзей я там не завёл, так как бабуля начала болеть почти сразу, как только я поступил в институт, и всё свободное от учёбы и случайных приработков время, пришлось посвящать ей.

На работе тоже вроде бы никому «на хвост» не наступал несмотря на то, что там-то ещё «гадючье кубло» подобралось. Должность и соответственно зарплата мои не завидны. Повышение не светит, повышаются у нас обычно те, кто «связи» и родню хорошую имеет или жопу начальству вылизывать, да стучать не ленятся. Эта песня не про меня.

«Хорошо. Допустим, к нам попали существа из другого мира. А началось всё с не совсем обычной просьбы, подошедшей ко мне девушки в парке» — прокручивая в голове вечерние события, я вспомнил, что красотка хотела мне что-то рассказать, но я её перебил, а потом она исчезла. В итоге в моих руках оказалась настоящая, волшебная книга и она предсказывает недалёкое будущее. Первый же появившийся там идиотский стишок предсказал события, которые почти сразу и произошли.

Красотка говорила, что книга очень для неё важна, она не просто так её мне вручила, и очень просила сохранить и отдать, когда придёт время и она вернётся за ней. Вернуть именно ей, а не кому-то другому. Значит, книгу отдавать нельзя.

Ну, не могу я обмануть чьё-то доверие. Воспитан так. Придется как-то выкручиваться. А ведь в тексте и подсказка была и предупреждение. Это надо обдумать.

Хоровод моих мыслей прервали шаги в прихожей — это вернулся Грог. Убрав с лица недовольную гримасу, я вышел к нему навстречу.

— Ну и как там? — как ни в чём не бывало, поинтересовался я, пока Грог копошился с дверью, пытаясь её закрыть. — Сильно он возмущался?

— Да всё нормально. Твой сосед оказался хорошим малым и мы отлично друг друга поняли. Правда, пришлось отдать ему один золотой, но зато вот, съестного ещё положил, — Грог показал мне пакет и довольный, бесцеремонно прошествовал в гостиную.

— Спасибо. Сколько я тебе должен? — не имея понятия о курсе золотого, из хрен пойми, какого сказочного мира и лихорадочно прикидывая в уме, сколько денег у меня на карте, спросил я, последовав за ним.

— Не переживай. Сочтёмся ещё. Есть у меня одна небольшая просьба. Поможешь по дружбе и мы в расчёте, — сказал он, хитро улыбаясь и выкладывая на журнальный столик гостинцы от соседа. — Только пожрём для начала. У нас говорят: Сытый, голодному не разумеет. А мне бы хотелось, чтобы ты уразумел, мой юный друг. Ой как хотелось бы!

А гостинцы, надо сказать, были знатные. Ещё бы, мой сосед, Андрей Фёдорович в нашем доме, человек уважаемый. Генеральный директор какой-то новой фирмы по производству туалетной бумаги. Второй месяц по местному ТВ крутят рекламный ролик, который всех уже задолбал.

Там что-то вроде переезда изображают и как муж кидает через всю комнату супруге, дорогую, якобы старинную фарфоровую вазу, небрежно завёрнутую в туалетную бумагу. Ваза летит мимо рук актрисы, падает на пол и… Не разбивается…

Один только слоган — «Ты можешь доверить ей самое дорогое» сразу ушёл в народ, и употребляется теперь совсем в другом контексте. Всё правильно. Что может быть дороже собственной задницы? Такова жизнь, за неё и держись.

Задумчиво смотрю как Грог, словно фокусник из шляпы достаёт из пакета половину палочки настоящей, остро пахнувшей сырокопчёной колбасы, большой кусок твёрдого сыра в крупную дырку, стеклянную двести пятьдесят граммовую банку дальневосточной красной икры, и упакованную в целлофан, целую курицу гриль. И как точка, в этом слюно-выделительном натюрморте, последним штрихом, бережно ставится бутылка грузинского вина, стилизованная под глиняный кувшин.

«Вот это ты попал, так попал! Да что за день-то сегодня такой? Дурдом на каникулах, если кратко о наболевшем», — сокрушался внутренний голос.

— И что за просьба-то? — мысленно проклиная всех и всё, выпалил я.

— Серг! Ты что такой трудный? Сказал же, после перекуса. Неужели непонятно? — прорычал Грог. — Что стоишь как истукан? Тащи, что у тебя есть. Жрать будем! Или в вашем мире нет такой традиции — Сначала гостя напои, накорми, в баньке помой, да спать уложи, а потом уже вопросы задавай? — раздражённо махнув головой, и вытащив из голенища сапога большой нож с наборной рукоятью, он стал нарезать прямо на столешнице, безжалостно царапая полированную поверхность, колбасу и сыр крупными кусками.

Тяжко вздохнув и вполголоса пробурчав себе под нос: — «Гость гостю рознь, а иного хоть брось». — Я уныло поплёлся на кухню открывать холодильник.

Мда… Давно я не пополнял своих запасов. Как говорят, мышь с голоду повесилась. Ну что же, каков гость, таково ему и угощение! — вспомнив ещё одну поговорку о русском гостеприимстве, сгрёб в охапку что бог послал. А послал он немного: пару сосисок не первой свежести в початой упаковке «тетропак», да одинокую луковицу, почему-то решившую, что настала весна и пришла пора пустить корешки и выбросить пожелтевшие из-за отсутствия света зелёные стрелки. Половину вчерашнего батона, и заполненную на треть, бутылку болгарского кетчупа. На сиротливо лежащую пачку бичпакета с китайской лапшой, только махнул рукой. Пусть себе лежит, на чёрный день. Хотя похоже, все мои дни теперь чёрными будут.

«Книгу отдавать нельзя, это без вариантов» — продолжил я мысленный диалог с собой, споро очищая и нарезая луковицу колечками, и художественно размещая всё это на тарелке, полив разогретые в микроволновке сосиски остатками кетчупа. — «И как отмазываться от этого странного друга, совсем ничего в голову не идёт. Ладно, как поётся в какой-то старой песне — всё пучком, а у нас всё пучком, там, где прямо не пролезем, мы пройдём бочком. Придётся импровизировать на ходу. Короче, поживём — увидим. Главное пожить как можно подольше».

На этой почти оптимистической ноте, прервав свои размышления и вернувшись к гостю, ставлю тарелку с угощением на стол и, не удержавшись от сарказма, со словами — милости прошу к нашему шалашу, чувствуй себя как дома, но не забывай, что в гостях, усаживаюсь в кресло напротив.

А Грог в гостях себя, похоже, чувствовать и не собирался. Есть такая категория людей, которые всегда и везде как дома. Самоуверенные, наглые, со всеми за панибрата, сами шутят, сами смеются, шумные, многословные, требующие незаслуженного внимания к своей персоне. Считающие себя «душой компании», на самом же деле являющиеся только источником раздражения. Всегда терялся в обществе таких.

На мои слова он только хмыкнул и продолжил налегать на еду.

Ел он неопрятно — сопя, громко чавкая и шумно сглатывая. Пищу хватал короткими толстыми пальцами, жадно запихивая в рот большими кусками. Глотал почти не пережёвывая. Курицу рвал лоснящимися от жира руками, споро перемалывая вместе с костями и оглашая помещение мерзким хрустом. Всё это запивалось вином прямо из бутылки, оставляя крошки и потёки на окладистой бороде. — «Ну, ни хрена себе хлеборезка, такого прокормить себе дороже выйдет» — кажется, это единственная мысль, что посетила мою голову во время трапезы. Есть не хотелось совсем. Навалились апатия и отупение, так что, пока бородач насыщался, я сидел, молча изображая гостеприимство, периодически скаля зубы в «дежурной улыбке».