Потерянный родственник - Алексей Макеев

– Да, хотел, – потухшим голосом признался Перфилов. – Только она вам покажется идиотской, наверное… Меня, кажется, хотят убить, Лев Иванович!

Он посмотрел на Гурова, и в глазах его отчетливо читался страх – но не страх смерти, а страх, что ему не поверят.

– Ну, допустим, – кивнул Гуров. – В наше время в этом нет ничего невероятного. Вероятно, вы догадываетесь, кто желает вашей смерти?

– В том-то и дело, что нет! – с отчаянием воскликнул Перфилов. – Я как кретин напился и, наверное, перешел кому-то дорогу. Больше-то чего же? Я вообще-то пьяный не шебутной, Лев Иванович, но кто его знает… В принципе мог и на скандал нарваться.

– Но у вас есть хотя бы какие-то предположения, кому вы могли перейти дорогу? – спросил Гуров.

– Никаких абсолютно, – сознался Перфилов. – Один туман.

Вид у него был совершенно несчастный. Вообще-то Гуров не терпел пьяниц, но все-таки он тоже был русским мужиком и понять кое-что мог. Тем более что сидящий перед ним человек никак не был похож на закоренелого мерзавца. Да и на больного, одержимого белой горячкой, тоже.

– Хорошо, давайте попробуем с другой стороны, – предложил Гуров. – Что навело вас на мысль, будто вас хотят убить? Были какие-то попытки?

– Собственно… – проблеял Перфилов. – Как тут сказать… Да, пожалуй, что были. А главное, я домой боюсь идти. Они там были!

– Кто?

– Трое каких-то типов. Ни одного из них раньше не видел. Смуглые, в черном, такие… решительные. Ездят на большой темно-зеленой тачке. Я на ней их дважды видел, когда немного в себя приходил. Но ни номера, ни марки не рассмотрел. Просто боялся близко подойти… Последний раз они около моего дома стояли. В ту ночь, когда я из запоя вышел. Они меня в квартире ждали. Но я сумел их вычислить и по телефону позвонил. У меня там автоответчик – вот я и наплел, будто стою у входа в Сокольники. У меня расчет был – если они в квартире, значит, клюнут на удочку. Так и вышло! Пяти минут не прошло, а они выскочили, и в машину! Но я, конечно, домой уже не пошел. Вдруг кто-то там остался?

Перфилов невольно увлекся, рассказывая, – глаза его заблестели, и на щеках появился бледный румянец. Но Гуров никак не мог разделить его воодушевления.

– Погодите! – сказал он. – Вы уверены, что люди, которых вы видели, находились у вас в квартире? Вы видели, как они выходили из вашей двери?

Взгляд Перфилова сразу сделался беспомощным. Он развел руками и произнес:

– Я так и знал, что вы мне не поверите! Правда, я их не видел, но я уверен, что они ждали меня. Ну, понимаете… Был такой момент, когда за мной гнались. Кажется, даже стреляли… И потом, когда я был у своей… гм, знакомой, к ней пытались проникнуть в квартиру…

– Стоп-стоп-стоп! – предупредительно воскликнул Гуров. – Вы меня окончательно запутали. Давайте вот что сделаем – вы расскажете все по порядку. Вспомните отправную точку, с которой начались ваши неприятности, и танцуйте от нее – все, что сумеете вспомнить. Только в строго хронологическом порядке и по возможности не пропуская подробностей.

– Я попытаюсь, – послушно сказал Перфилов.

Он уже открыл рот, чтобы начать, как вдруг Гуров заметил выходящего из здания главка Крячко. Стас тоже заметил Гурова и махнул рукой. Для человека несведущего, хотя бы для того же Перфилова, этот жест означал всего лишь приветствие. Для Гурова же было совершенно очевидно, что у Крячко есть к нему важный разговор. Он не успел оглянуться, как Крячко уже подскочил к ним.

– Я извиняюсь! – решительно сказал он. – Но это очень хорошо, что я тебя так быстро нашел! Понимаю, что некстати, но его превосходительство требует тебя к себе срочно. У него там сейчас какой-то чин из прокуратуры, и они хотят задать тебе несколько вопросов по убийству Гловацкой…

– А ты не мог сам ответить на эти несколько вопросов? – недовольно поинтересовался Гуров. – Тем паче что отвечать пока нечего.

– Примерно так я им и сказал, – с серьезным видом сообщил Крячко. – Его превосходительство остался мною доволен и поставил крепкую тройку. Теперь к доске вызывают тебя. – Стас усмехнулся и, ничего больше не говоря, с чувством выполненного долга направился обратно ко входу в главк.

– Трепач. Хоть бы постороннего человека постеснялся, – беззлобно сказал ему в спину Гуров и, обернувшись к Перфилову, предупредительно сказал: – Сожалею, но меня вызывает начальство. Придется вам немного подождать.

Его поразило застывшее, напряженное лицо фотографа – тот явно был растерян и даже шокирован. Неужели он так болезненно воспринял помеху в их беседе? Если так, то для мужчины Перфилов был слишком чувствительным. Это качество в людях Гуров не любил даже больше, чем запойное пьянство.

"Ничего, голубчик, потерпишь! – думал он, направляясь в кабинет генерала Орлова. – Еще неизвестно, у кого вопросы труднее. И вообще, крайне неприятный человек этот Перфилов. В его возрасте стоило бы быть чуточку помудрее. Умудриться натворить что-то и ни черта не помнить! Но ничего не поделаешь – я люблю свою жену, а за любовь приходится платить. Выслушаем Геннадия Валентиновича, никуда не денемся…"

Однако Гуров ошибся. Когда он вернулся от "его превосходительства", Перфилова на месте уже не было. На немой вопрос Гурова ответил Крячко, весело куривший все под тем же деревом:

– Твой собеседник удрал. Я на воздух захотел и, когда выходил, видел, как он драпал. Полное впечатление, что у него живот скрутило не на шутку. Побледнел весь, затрясся… Он у тебя запойный, что ли?

– Выходит, запойный, – рассеянно ответил Гуров. – Только не у меня. Он сам по себе запойный. И давно ушел?

– Да минут пятнадцать как, – ответил Крячко. – А что?

– Не договорили мы с ним, – встревоженно вздохнул Гуров.

– Я вообще так понял, что это твой знакомый, верно? Что-то я раньше его не встречал вроде? Что он вообще за чудак такой? – В Крячко проснулось здоровое любопытство.

– Дальний родственник, – сказал Гуров. – Со стороны Марии. Перфилов Геннадий Валентинович. Чего-то накуролесил по пьянке – теперь сам не поймет что. Просил вот помочь, а сам сбежал… Наверняка уже и след простыл. А ты чего рот открыл-то? Привидение увидел?

Действительно, с Крячко происходило что-то непонятное. Его круглое простецкое лицо вдруг приобрело растерянное выражение, рот сам собою раскрылся, а в глазах появился самый настоящий испуг. Гуров невольно даже оглянулся через плечо.

– Не наблюдаю никаких духов, – недовольно сказал он. – Что ты рожи-то корчишь? Или я так изменился после визита к генералу?

– Как, ты говоришь, фамилия этого родственника? – вместо ответа тихо произнес Крячко.

– Перфилов, – сказал Гуров, настораживаясь. – Геннадий Валентинович. Под судом и следствием не состоял, насколько известно. А что тебя вдруг так смутило? Ты эту фамилию где-то слышал?

Крячко не сразу сумел ответить. Сначала он долго и беспомощно тыкал пальцем в зажатую у него под мышкой папочку и только через минуту наконец выдавил:

– Тут результаты экспертизы, Лева. В квартире Гловацкой нашли три сотовых телефона. Теперь установлено, что два из них принадлежали хозяйке, а третий… А вот третий, Лева, принадлежал гражданину Перфилову Геннадию Валентиновичу. Такие вот пироги.

Глава 3

Гуров остановил машину напротив многоэтажного жилого дома в Старопетровском переулке и некоторое время сидел, погрузившись в какие-то, видимо мрачные, мысли и машинально постукивая пальцами по рулевому колесу. Крячко, не проявлявший вначале беспокойства, все-таки не выдержал.

– Ну что ты голову повесил? – сказал он. – И на старуху бывает проруха. Ты же не мог знать результатов экспертизы. Найдем мы твоего Геннадия Валентиновича. Небось не иголка.

– Дело не в этом, – покачал головой Гуров. – Я же говорю – родственник. Я сейчас, когда к Марии в театр забегал, полным идиотом себя чувствовал. Называется, помог человеку! Видел бы ты ее лицо в тот момент, когда я ей все выложил! Родственник, подозреваемый в убийстве, такое хоть кого введет в остолбенение.

– Представляю! – хмыкнул Крячко и вдруг добавил серьезно: – Только ведь Перфилов не убивал, Лева! Почти наверняка не убивал.

– Спасибо, утешил! – сказал Гуров. – Ты-то откуда знаешь?

– А я видел его лицо, когда с тобой разговаривал, – пояснил Крячко. – Ты-то отвернулся – на меня смотрел, а я видел. Он, когда фамилию Гловацкой услышал, чуть в обморок не свалился. Голову даю на отсечение, для него это было полной неожиданностью. Не знаю, как ему удалось сдержаться.

– Какого же черта он тогда сбежал? – сердито спросил Гуров. – И почему ты мне ничего сразу не сказал?

– Ну, я тоже не семи пядей во лбу, – развел руками Крячко. – Хорошая мысля приходит опосля. Сначала я подумал – мало ли что, может, у мужика отходняк такой тяжелый? Кто же мог поверить в такое совпадение – человек, знавший Гловацкую, сам пришел к нам, да еще, можно сказать, под ручку с Гуровым!..