Комета Магницкого – 2 - Сергей Данилов

– Одна моя знакомая сидит сейчас на экзамене. Нужно срочно решить вот эти примерчики, – в руке забелел свёрнутый многократно листочек, явно переброшенный на свободу через форточку туалета.

– Идёмте, – произнёс Магницкий очень решительно, – спасение друзей – это святое! Знаете, что? Раз такое дело, я даже не буду поднимать цену за срочность исполнения.

Оставив молодого человека наслаждаться красотами сада у гнилой скамейки, сесть на которую тот не решился, Виктор вбежал в дом и бросился искать нужные формулы из аналитической геометрии и высшей алгебры среди груды книг, сваленных в углу.

Странное, однако, дело. Книги в доме самостоятельно меняются местами: ещё сегодня утром здесь не было этих трёх аккуратных стопочек, а дверки шкафа были плотно прикрыты, теперь всё наоборот.

Через пятнадцать минут он порадовал немного опухшего от комариных укусов влюблённого молодого человека подробно решёнными и ясно написанными задачками. Данный бизнес Виктору всегда чрезвычайно нравился.

– А давайте сбавим цену? – мило улыбнулся юноша, обнаружив на милом лице сразу три привлекательных ямочки: две на щеках и одну на подбородке. Очевидно, не зря тратил время в томительном ожидании, тоже кое-что успел сочинить. – Давайте за двадцать пять тысяч всю контрольную, получается целых пять тысяч за задачку, неплохо ведь?

Сделалось ясно: папа прилагает руку не только к гардеробу подрастающего поколения, но не увиливает и от воспитания. Плоды налицо.

– Мой друг, – приступил Виктор к разговору задумчивым тоном пожилого пенсионера, которому давно некуда спешить, пряча листочки с решениями за спину, – каждая потраченная минута на, согласитесь, ненужный, по сути, диалог может самым трагическим образом сказаться на судьбе экзаменуемого… или э… экзаменуемой.. Поэтому у меня э… имеется к вам предложение. Предложение самое простое: может быть, не будем торговаться? В начале нашей встречи условия были сформулированы вполне однозначно, и вы по умолчанию цену приняли, устный договор заключён, а стало быть, теперь, по завершении работы, надо просто оплатить результат наличными. Или я пойду ужинать. Извините, с работы.

– Хорошо, старик, сорок тысяч, – молодец безмятежно рассматривал окрестности. – У вас тут здоровски. Мне нравится. Это вся территория ваша? Здесь можно запросто расположить летнее кафе, японский сад камней и зимний ресторан с корейской кухней, ещё место для парковки останется. Вы позволите мне утрясти все вопросы? Я очень быстро провентилирую, поверьте, в накладе не останетесь.

Тут только Магницкий в полной мере обнаружил, как сильно он ошибся в оценке костюма-тройки. Определённо судьба обещала выделить юноше в недалёком будущем лучшие места на стамбульской толкучке.

– Друг мой, предпочитаю собственный сад всем японским булыжникам Фудзиямы, Хоккайдо, Кюсю, а главное, Сикоки вместе взятым.

Не прошло пяти минут занимательного географического разговора, в котором Виктор, благодаря детдомовскому детству оказался большей докой, как молодой человек принялся, нервничая, любопытствовать: каким образом ему будет гарантирована правильность решения задач, на что получил резкий отпор: «Абсолютно никаким», и тут же сдался. Долгожданная купюра хрустнула в ладони, чтобы через полчаса бесследно испариться в ближайшем магазинчике на углу, с воздушным названием «Баттерфляй», которое обычно переводится «бабочка», но почему-то на красном кирпичном фасаде красовался разноцветный павлин с огромным пышным хвостом.

Как говорится, своя рука владыка.

Здесь он отоварился копчёной колбасой, консервами, бутылкой сухого вина, а также некоторым количеством стратегического провианта в виде двух пакетов лапши и кило пшена.

Роскошный ужин раз в месяц никому не помешает. Любой проживший в общежитии больше недели человек отлично знает, каким волшебным свойством притягивать гостей обладает сковорода жареной картошки, несомая из кухни в комнату по длинному-предлинному коридору. Практика открывала перед Магницким новые горизонты жизненной правды: частная собственность также не есть исключение в данном роде.

Не успели дольки колбасы уютно свернуться на тарелочке рядом с пластиками сыра, а голова в очередной раз насладиться мечтой, на каком именно компьютере рядом с изысканно-красивой Ольгой Дальской расположится Виктор работать в будущем, и как бы ему скорее приблизить это прекрасное далёко, желательно прямо на завтра-послезавтра, тут же, вплотную к окну дома, припарковался красный микроавтобус, из которого вышел особенный в жизни Виктора человек: владелец капиталистического заводика, а стало быть, старинным слогом выражаясь – заводчик Владимир Жарков, со своим бухгалтером Толиком.

Когда-то они с Жарковым работали на химкомбинате, куда Магницкий убежал от науки в поисках квартиры. Жаркова считали электронщиком милостью божией: в досетевую эру он умудрился протянуть общезаводскую многокилометровую сеть, привязав все подразделения к единой базе, подключив к ней цеха, роботизированные конвейеры, склады, бухгалтерию, управление, и даже столовую. Благодаря последнему, рабочие, отобедав, могли на выходе ставить оценки по блюдам меню, а столовским по этим оценкам начислялась премия. Кроме того, Володя исхитрялся подрабатывать то лаборантом на четверть ставки, то уборщиком помещений в двух академических институтах сразу, что давало ему право проводить на сверхсекретных установках в ночное время некие таинственные эксперименты.

А с окончанием эпохи социализма физик Жарков надумал создать частную лабораторию для реализации собственного научного потенциала, однако предварительно пришлось построить с нуля заводик по производству пищевых экстрактов, который смог бы кормить будущую лабораторию, его команду и, конечно, семью. Чтобы тот завод на ровном месте возник, и наполнился необходимым оборудованием, физик-предприниматель взялся за импорт японских подержанных иномарок на местный рынок.

Ныне Генератор Идей косит под нового русского: крутые белые штаны, несколько, впрочем, грязноватые, такого же цвета безумно дорогая, в пыли, рубаха, на чёрном поясе расположились трубки сотовых телефонов, пейджеров, в руках папка с документами на новое дело, которое он опять раскручивает.

Щуря сквозь импортные дымчатые очки чуть раскосые глаза, задевая плечами сразу оба дверных косяка, шумно ввергся в дом, наполнив его грохочущим басом.

– Оп-па-на! Вот где ты приземлился, старый разбойник! Небось, думал, не найдём? Найдём! В эту развалюху вложил свой пай? Ладно, чёрт с ним, будем обмывать покупки, и твои, и мои, видишь, новая лайба – япона мать, по проходимости – вездеход, пришло пять штук. Я нынче шофёра выгнал, сам баранку кручу, даже Толика за руль не пускаю, бухгалтер, что стоишь? Вали продукты на стол.

Приветливо улыбаясь в соломенные усы, Толик выставил бутылку коньяка, баночки с икрой, пару буханок белого хлеба.

Жарков тотчас отломил полбулки, зажевал.

– Чёрт, проголодался, весь день мотаемся по городу, пожрать некогда: то банк, то мэрия, то завод, чёрт бы побрал всех этих крючкотворов, ну мы всё-таки взяли их за жабры с Толиком, да, Толик?

– Взяли, конечно, – всегда непроницаемый Толик быстро нарезает хлеб.

– Вытряс из них кредит, на следующей неделе запущу пробную партию продукции.

Бутерброды с красной икрой Жарков делает сам, лицо его при этом являет выражение отеческой нежности.

Обычного во времена стройки деликатеса, который начальник самолично подвозил к вечернему общему ужину коллектива строителей, Магницкий не видел уже полгода, с того самого времени, как ушёл с завода.

Разгон команды произошёл в стиле жёсткого западного менеджмента, без учёта межличностных отношений. Хотя деньги и идеи принадлежали Жаркову, некоторые участники стройки посчитали себя как бы в доле, возможно, и сам он чересчур щедро раздавал обещания приятелям для поднятия трудового энтузиазма, но однажды на утренней планёрке вручил всем листочки, предложив написать заявления на увольнение, после чего набрал новую команду.

Магницкий заявление написал и ушёл. Кто стал возражать, получили холодную затяжную войну, некоторые по суду урвали какие-то крохи. Прочим Жарков выдал довольно крупные премиальные при расчёте. Полученную иномарку Магницкий обменял на старенький домик, в котором они теперь сидят втроём, пьют молдавский коньяк «Белый аист», закусывая бутербродами с красной икрой.

Жарков от коньяка воздерживался – за рулём. Это новый шаг в развитии уважаемого предпринимателя. Раньше он талантливо изображал автократического хозяина-азиата, у которого полно слуг: слуга-шофёр, слуга-бухгалтер, и даже слуга-главный инженер. Однако это ему надоело, и теперь он играет роль предпринимателя-европейца, который всё что можно делает сам и делает с удовольствием.