Хозяйка утерянного сада - Кристина Юраш

- Это ложь, - задыхаясь от гнева выдохнула я, видя протянутую ко мне руку в черной перчатке.

«Ты либо подойдешь ко мне, либо останешься здесь навсегда!», - шептала перчатка, на которую я смотрела с ужасом.

Посмотрев на жандармов, на хозяина, я стиснула зубы и шагнула навстречу. Меня схватили и затащили под зонт. Няня прокашлялась и поковыляла следом. Я стояла, молча, чувствуя, как рука в перчатке осторожно гладит мои сложенные пальцы.

- Я заботился о ней, - воскликнул хозяин. – Даже предложил ей работу!

- Да! Мыть коридоры ночлежки! – со слезами выкрикнула я, дрожа от холода. Мне на плечи накинули теплый плащ. По мокрым волосам ручейками стекала вода.

- У вас с этим мерзавцем ничего не выйдет! – покачала головой няня. – Даже не думайте соглашаться!

- А другой нет! – развел руками хозяин ночлежки. – Уборщица получала один краудинг в неделю! А комната стоит десять! Вот и считайте, был ли я к вам добр, мисс? А держать постояльцев бесплатно я не могу! Вот!

Он полез в карман старенького камзола, доставая какие-то бумаги. На них проливал слезы бесконечный Альвионский дождь.

- Счета за лечение внучки! Вон она, в окне! – выкрикнул хозяин, тыча пальцем на второй этаж покосившейся ночлежки. Все подняли головы и увидели бледную девочку, как привидение стоящую возле окна.

– Анна! Вернись в постель! – погрозил кулачком хозяин. Какая-то хмурая женщина увела девочку и опустила темную штору.

- Вот! Ей дают месяц, если я не соберу нужную сумму! Я и так во всем себе отказываю! Даже зонт купить не могу! – ткнули в нас счета с печатями целителей. Я, открыв рот, смотрела на старика. Старикан шмыгнул носом, на котором повисла капля дождя. На диагнозы и цифры падали капли. Хозяин вздохнул и бережно свернул бумаги, уронив сломанный зонт в лужу.

- Бумаги подлинные, - кивнул поверенный, держащий над нами зонт. – Узнаю магические печати.

Я стояла, открыв рот от изумления. Не знала, что у него больная внучка. Я так и не поняла, что с ней, но мне было не жалко брошку и гребень…

Вырвав руку из руки в черной перчатки, я бросилась вслед за сутулым стариканом, ковыляющим к грязной двери. Над ней висела табличка «Ночлежка Роджерса. Почти чисто. Почти удобно».

- Мистер Роджерс… Оставьте себе брошку и гребень, - внезапно произнесла я, сгорая от стыда. – Вот… Вот еще возьмите…

Мои дрожащие пальцы стянули тонкий ободок кольца и вложили в узловатые пальцы старика.

Он впервые посмотрел на меня и сжал мои пальцы в своей мокрой и холодной руке.

- Это первый алмаз, который смогли добыть в копях, - прошептала я, снова глядя на шторы, за которыми таилось чужое горе.

Первый добытый алмаз был маленьким, поэтому ему сделали изящный и ажурный ободок, чтобы золото не затмевало камушек. Это все, что у меня осталось от папы. Но больной девочке это нужнее...

- Не стоит, - ласково произнес старик, возвращая мою руку с кольцом. – Берегите его, как память… Прощайте, Принцесса Алмазных Копей. Я не верил вашим рассказам. Но, как оказалось, что у вас есть бриллиант. И это ваше сердце. А этому господину не доверяйте. Не нравится он мне… А я насквозь людей вижу!

Гнев и ненависть куда-то исчезли. Старик обнял меня, а потом, встряхнув зонт, направился по старым ступенькам в сторону двери.

- Я запутался, - стыдливо сознался молодой сержант. Тот самый, который вытаскивал меня из ночлежки. – Кто тут кого ненавидит? Вы мне потом расскажете?

Его похлопали по плечу товарищи, удаляясь на патрулирование грязных улиц самого бедного района Альвиона.

- Смотри! Вот эта пожилая дама… - слышались удаляющиеся голоса.

- Та, которая чуть не откусила руку?! – спросил звонкий голос сержанта, - Это когда я схватил молодую леди?

- Да, та самая! Та, что мне сломала кисть… Это – няня молодой леди…

Пока я смотрела на маленькую и хрупкую няню, пожимающую плечами, жандармы исчезли за поворотом.

- Он мне, между прочим, манжету помял! – поежилась няня, как бы слегка оправдываясь.

Альвионское небо, похожее на серую рваную тряпку, которую частенько выжимают дождем на головы прохожих, немного прояснилось. Тучи расползлись, пропуская тусклые солнечные лучи.

- Не желаете ли вы пройти со мной в карету? – послышался голос позади меня.

- Нет, не желаю, - ответила я, сжимая кулаки.

– Я, конечно, не настаиваю. Кто я такой, чтобы настаивать? – в голосе читалась улыбка. Но тут же голос изменился. В нем слышался приказ. - Но считаю до трех! Раз, два…

И что он мне сделает? Я краем глаза увидела поверенного, который вышел из ночлежки, пряча бумаги в свой портфель с золотой застежкой. Следом вышел хозяин ночлежки, прижимая что-то к груди. Он кричал: «Я так вам благодарен! Мы с Анной так вам благодарны!».

- Три! – послышалось короткое. - Зря вы меня недооцениваете!

Я почувствовала, как меня больно дернули за руку. Да так, что я неловко упала животом на его колени. Мои руки схватили и сжали, словно наручниками. От неожиданности и силы, с которой меня прижали к своим коленям, я растерялась.

- Домой, - послышался голос надо мной, пока я упиралась и пыталась вырваться. Но сильные руки не давали мне ни единого шанса. Мне было даже больно.

- Мерзавец! Негодяй! – цедила я, чувствуя, как мы въезжаем в карету.

- Чем больше вы сопротивляетесь, тем больнее будет. Мне кажется, этот скандал будет отлично смотреться у меня дома! Поэтому поберегите силы! - послышался насмешливый голос. - Я слишком долго искал тебя, чтобы снова потерять.

- А ну быстро отпустил мою девочку! – послышался свирепый голос няни. – Ты не смеешь с ней так обращаться!

- Принцесса Алмазных Копей, лежите тихо, - потрепали меня по голове, чтобы снова больно сжать руки. – Мы скоро приедем, моя королева полутьмы!

О, как же я его ненавижу! Да как он смеет меня так называть!

Я унизительно лежала на животе. Стоило приподнять голову, как в взгляд упирался в низенький столик. На нем лежала какая-то бумага. Это был полицейский рапорт о выловленной в Вельде неизвестной утопленнице. Ее случайно выловили рыбаки. Думали, что это - огромный сом. Но еще не один пойманный сом не носил пестрые шляпки с цветами. Судя по одежде, это была благородная девушка. Примерный возраст - от восемнадцати до двадцати пяти. При ней была обнаружена размытая водой записка. Рядом с рапортом стоял полупустой пузырек с сердечными каплями и валялся смятый платок с инициалами «В.А».