Платиновая леди - Анна Данилова

– Работа была важнее ваших отношений с женой?

– Я был бы рад приходить домой пораньше, но у меня никак не получалось… Даже будучи в отпуске, я продолжал звонить на комбинат, я не мог допустить, чтобы линия остановилась… К тому же у меня было много других идей… Моя жена должна была заниматься каким-нибудь интересным делом, я ей предлагал, пытался объяснить, что просто сидеть дома перед телевизором – скукотища, что так можно с ума сойти. Вот она и нашла себе развлечение – Соболева.

– Когда вы заметили это?

– Сразу же. Я это почувствовал. Во-первых, запах другого мужчины. Как бы она ни мылась, ни душилась духами… Во-вторых, ее поведение. Она заметно оживилась, повеселела и постоянно что-то напевала. Кроме того, чего уж там… мне позвонили «доброжелатели» и сказали, что видели мою жену с Соболевым в ресторане, они обедали вместе.

– А как ваша жена объяснила вам свое желание переехать к своей матери?

– Очень просто, мол, мать заболела, за ней надо ухаживать. Я сказал, что не против. Дина же в свою очередь сказала, что будет приходить, чтобы приготовить обед, прибраться, словом, что не бросит меня. Согласитесь, это подкупало, и я не стал ничего выяснять… В конечном счете, мне это было даже удобно…

– Другими словами, вы решили закрыть глаза на похождения своей жены и согласились использовать ее в качестве домработницы?

– Для домработницы она слишком много получала, – усмехнулся Ступин. – К тому же это был ее выбор, не забывайте…

– Но со стороны это убийство выглядит как месть… – осторожно заметила Таня.

– Не дурак, понимаю. Но я не имею к этому убийству никакого отношения. Мне незачем было убивать Дину, к тому же я вообще не способен на убийство. Поверьте, я очень хочу, чтобы нашли убийцу, и если вы его найдете, то я щедро отблагодарю вас. Хотя, признаюсь честно, я в это не верю. Убийца не оставил практически никаких следов – разве что пулю. Не представляю, за что могли убить Дину… Еще я был бы вам очень признателен, если бы вы помогли мне выбраться отсюда. Я никуда не денусь, но мне надо похоронить жену. Мысль о том, что все хлопоты возьмет на себя Андрей, мне невыносима… Да, вы правы, поначалу я не испытывал к нему никаких неприязненных чувств, но после смерти Дины я не могу его видеть. До меня словно с большим опозданием дошло, что же случилось на самом деле… И как они могли обманывать меня практически на моих глазах. И Дина приходила ко мне почти каждый день, делала вид, что заботится… Что же двигало ею?

– Чувство вины, – подсказала ему Таня. – Видимо, она жалела вас и не могла решиться объявить вам о своем уходе, боясь причинить боль.

– Думаю, она ждала, когда я сам заговорю на эту тему, – шумно вздохнул Ступин и сжал руки в кулаки.

– У вас есть пистолет?

– Да, конечно, его забрали на экспертизу. Сейчас почти у каждого, кто может себе это позволить, есть оружие. Время такое. Но я не убивал Дину и готов защищаться… У меня слишком много дел, чтобы провести полжизни в тюрьме. Это глупо и несправедливо, наконец.

– А у вас, Николай Борисович, нет любовницы? Вы извините, что мне приходится задавать такой вопрос…

– Нет, у меня нет любовницы.

– Тогда ответьте на самый главный вопрос: вы кого-нибудь подозреваете в убийстве вашей жены? У нее были враги? Вам что-нибудь об этом известно?

– Дина была совершенно домашним человеком, если не считать ее увлечения Андреем Соболевым… Нет, не думаю, что у нее были враги. Ее смерть либо случайность, либо она стала жертвой какого-нибудь влюбленного в нее психа… Дина была красивой женщиной, и это единственное, что отличало ее от других. Но за красоту не убивают… Поймите, я и сам теряюсь в догадках…

– Хорошо, я поняла. Постараюсь сделать все возможное, чтобы вас выпустили под залог. С кем я могу поговорить на эту тему?

– С моим бухгалтером, Ниной Васильевной Блюминой, запишите ее телефоны… Если понадобятся деньги, она выдаст необходимую сумму. Может перевести на счет… Сейчас я напишу ей записку, она все поймет… По сути, это мое единственное доверенное лицо, мы с ней работаем уже много лет.

Таня вдруг подумала о том, что у Ступина нет ни нервов, ни души, ни чувств. И об убитой жене он говорит так, как говорил бы о говяжьих или свиных тушах, о колбасах и окороках – как о проблеме, которую надо решить. А проблем накопилось более чем достаточно: нужно доказать всем, что он – не убийца, надо выйти на свободу, похоронить жену, потом вернуться на работу, чтобы продолжить заниматься тем, что, по сути, и разрушило молодую семью. Ведь Дине было всего двадцать три года, из которых последние три она являлась женой Ступина.

– Вы всегда такой… бесстрастный? Холодный? – неожиданно для себя спросила Таня, понимая, что задает явно лишний, не имеющий никакого отношения к делу вопрос.

– Я белый и пушистый, – напомнил ей Ступин и посмотрел на нее тяжелым взглядом. – И мне, как это ни странно, сейчас очень больно.

Глава 4

Она осмотрела дверь. Никаких проводов, свидетельствующих о том, что квартира охраняется и поставлена на сигнализацию, она не увидела. Конечно, провода могли быть тщательно замаскированы… «Ну и пусть меня схватят, я попаду в тюрьму чистая, от меня будет хорошо пахнуть. На суде я расскажу обо всем, что со мной произошло, и объясню всем, и судье и присяжным, что не собиралась грабить квартиру. Мне просто хотелось вымыться. Ну, может, еще и поесть. Самую малость». Конечно, никому нет дела до бомжа, бомж – это уже диагноз, и кто виноват в том, что она вовремя не ушла от Сергея или вовремя не разглядела в нем азартного и, по сути, больного человека? И кто заставил ее согласиться продать квартиру? Никто. Они приняли это решение вместе с Сергеем. Но тогда это был не тот Сергей, что жил с ней сейчас в колодце. Тогда это был полный сил и планов мужчина, четко знающий, что ему делать, куда идти и как зарабатывать деньги. Она верила и надеялась на него, и кто бы мог подумать, что с ним станет за каких-то полгода? Неужели история с избитым милиционером – реальность, а не кошмарный сон? И ведь она сама, Валентина, ударила его по голове доской… Как же они изменились за это время, превратились из нормальных людей почти в животных. И никто им уже не поможет, никто… Она никогда не сможет нормально одеться и устроиться на приличную работу. А ведь когда-то она работала главным бухгалтером в престижной фирме, пока та не разорилась по вине директора, который не хуже Сергея заразился тягой к путешествиям и все деньги спустил на бразильские карнавалы, испанские корриды, французские кабаре и ирландские пабы… Она только чудом избежала печальных последствий, связанных с большими кредитами, которые она выхлопотала для него, используя связи и свой профессиональный опыт, но которые не были возвращены в положенный срок банку. К счастью, у нее хватило ума не ставить свою подпись на документах, имеющих отношение к кредитам, а потому ей удалось беспрепятственно уволиться и затаиться на то время, пока не уляжется скандал, грозящий тюрьмой генеральному директору. И хотя директора не посадили (он сумел откупиться), Валентина, напуганная всей этой полукриминальной историей, решила для себя никогда больше не работать бухгалтером, а найти спокойное место экономиста или финансиста с наименьшей ответственностью. Но не нашла, не успела – Сергей предложил заняться бизнесом…

…Она быстро, то и дело оглядываясь и прислушиваясь к звукам, разносящимся по подъезду, открывала один замок за другим. Их было по два на каждой двери. Не так уж и много. Да и открывались они легко, словно были смазаны маслом. Вот наконец был открыт последний замок, и дверь словно вздрогнула, подалась внутрь, Валентина толкнула ее и вошла. Сердце ее бешено колотилось. От тишины в квартире заломило уши, захотелось что-то сказать, крикнуть, произвести какой-то шум… Просторный холл был застелен красным узорчатым ковром. Смешная, с рожками, вешалка для шляп и стеклянный цилиндр для зонтов, здесь же корзинка для газет. И двери. Много дверей. Валя разулась и тронулась вперед, туда, где, по ее предположению, должна была находиться ванная комната. Но не нашла, заблудилась среди спален, гостиной и других непонятных комнат. Когда же она открыла последнюю дверь, у нее перехватило дыхание. Это была огромная комната с окном и цветами, посреди которой стояла круглая ванна. Надо было торопиться. Она, сполоснув ванну, заткнула ее поворотом блестящего золотого рычага и пустила воду – горячую и холодную. Бросила туда пригоршню сиреневой морской соли, плеснула пены для ванны, сняла с себя грязную одежду и забралась в воду. Это была сказка… И это было безумие: вламываться в чужую квартиру и забираться в такую чистую и роскошную ванну. Она долго, несколько раз подряд, намыливала шампунем волосы, терла губкой лицо, тело и плакала от счастья, что наконец-то смоет с себя всю колодезную вонь, все то, что, как ей казалось, приближало ее к смерти… Этот телефонный разговор, эти скользнувшие в щель ключи, эта проволока, эта квартира, эта ванная комната… Все в жизни предопределено, все расписано по минутам, секундам, мгновениям. Значит, она должна была подслушать этот разговор и достать ключи. Смыть с себя всю грязь. Какой смысл теперь нервничать и думать о том, сколько сокамерниц будет слушать твою невероятную историю… Будь что будет. В жизни все равно нет справедливости, так чего же удивляться? Надо жить одним днем, радоваться каждой малости и благодарить бога за эту теплую, волшебную воду, за это душистое мыло, за этот уютный длинный халат, который впитывает всю влагу и делает твое тело таким нежным…