Стрелок (сборник) - Жан-Патрик Маншетт

– Да, – наконец произнес Терье. Вокруг его губ появилась тонкая белая полоска.

– Она живет не так далеко, – сообщила консьержка. – Сейчас найду вам точный адрес.

Она вернулась в будку, оставив стеклянную дверь открытой. Терье развернулся. Когда антилька появилась с бумажкой в руке, он уже сел в «ситроен» и тронулся с места.

Мартен пообедал в центре. Наружный декор пивной «Брассери де Флер» датировался XIX веком, недавно его отреставрировали. Внутри было полно отсеков с кожаной обивкой, низких деревянных перегородок, панно из матового стекла с рисунком и прочих совершенно новых деталей. Посетителей собралось мало. Терье устроился в одном из отсеков. Подошел тощий гарсон лет шестидесяти в длинной блузе и черном пиджаке. Терье пристально посмотрел на него, попросил свиную колбаску и мюнхенское пиво. Официант принял заказ и удалился. Когда он вернулся с едой и пол-литровой кружкой пива, Терье тремя пальцами тронул гарсона за локоть.

– Не признаешь меня, Деде?

Официант с удивлением глянул на него, потом набрал воздуха в легкие. В его красных глазах стояли слезы.

– Твою мать! – прошептал он.

Терье пригласил его сесть. Деде опасливо покосился в сторону кухни и кассы, сказал, что не может.

– Мне надо обслуживать зал, – объяснил он. – Мартен Терье! Вот дела, твою мать! – Он вытер глаза и лоб тряпкой, которой убирал столы. – Ты стал джентльменом. Видел бы твой отец!

– Он бы только разозлился, – заметил Терье.

– У тебя бизнес?

– Точно.

– Ты приехал навестить этот сучий город. Вернулся, чтобы нассать им на головы.

– Не совсем так, – сказал Терье.

Злобно улыбаясь, Деде покачал головой. Он смотрел в пустоту, а не на Терье. Тот приступил к свиной колбаске – она была резиновой.

– Ты тут не задерживайся, знаешь, – шепнул Деде.

– Не понял?

– Паршивое тут место. Мы бы с твоим отцом много чего сделали, если б только остались в Париже. Здесь жить не надо.

– Согласен.

– Деде! – заорал от кассы какой-то мелкий начальник с крысиной мордой и усиками в три волосины.

Деде что-то буркнул, кивнул в сторону Терье и неохотно отошел. Терье заставил себя съесть половину того, что ему дали, не взял ни десерта, ни кофе, положил на стол сумму, указанную в кассовом чеке, плюс солидные чаевые, и вышел из пивной, больше не увидав Деде.

В «ситроене» он раскрыл мишленовский путеводитель. В Нозаке имелись полдюжины низкосортных отелей и два заведения поприличней, но ветхих. Один из них удостоился черной отметки с расшифровкой «тихий»; второй – красной с расшифровкой «очень тихий». Терье завел мотор и отправился во второй отель.

Это было стоявшее в глубине французского парка высокое здание из светлого камня под черепичной крышей, с кучей башенок и большими деревянными ставнями, на которых облупливалась краска. Среди щебня на подъездной аллее чавкала грязь. На центральной лужайке валялась пустая банка из-под пива «Кроненбург». В воздухе вокруг садового гнома витало амбре топленого жира. Внутри было получше, но пыльно. Множество ковров, гардин, лакированного дерева. Молодой администратор в бордовом пиджаке, идеально причесанная горничная в качестве рассыльного, которой Терье отдал свою дорожную сумку. В очень тесном лифте, явно добавленном к зданию позже, они добрались до второго, последнего, этажа. Номер был просторным. Высокие потолки и лепнина, очень большая кровать, старинная мебель. На ванне виднелись подтеки ржавчины, но она была огромной и массивной. Минибар отсутствовал. Терье заказал себе бутылку виски «Джей энд Би», лед, упаковку имбирного эля, а также местный телефонный справочник. Он наполнил бокал, снял трубку и позвонил Анне.

– Это Анна Шрадер, – ответила она. – Слушаю.

– Это Мартен, – представился Терье.

– Алло? Какой номер вы набираете?

– Анна, это Мартен Терье. Я в городе.

– Вы ошиблись, – сказал голос бесстрастно. Анна повесила трубку.

Терье вздохнул. Посидев секунду неподвижно, он открыл раздел профессиональной информации и нашел телефон производителя электронного оборудования (на самом деле речь шла о заводике, который занимался сборкой проигрывателей из плат, изготовленных в другом месте). Мартен набрал номер и попросил Феликса Шрадера. Его попросили представиться. Он назвался. Мартена соединили с Феликсом.

– Та-там! – воскликнул Феликс Шрадер. – Мартен Терье! Неужели? Где ты? – Голос у него был ломким. Феликс пытался говорить баритоном, но срывался на писк в конце каждого восклицания.

– В городе. Я вернулся.

– Вернулся? Надолго?

– Пока не знаю.

– Потрясающе! – Феликс, казалось, действительно обрадовался. – Выпьем вместе? Постой! – Терье подождал. – А не хочешь зайти к нам – перекусить? – спросил Феликс после паузы.

– Мне неловко.

Феликс сказал, что не должно быть ничего подобного – он ждет Мартена сегодня же.

– Скажи-ка, ты знаешь, что я женился на Анне Фре? – спросил Феликс.

– Мне сообщили. Поздравляю.

– Не с чем… Я дам тебе адрес. В восемь вечера, идет?

Терье согласился, записал адрес. Вытянулся на кровати, скрестив ладони под головой. Бокал остался стоять на расстоянии вытянутой руки.

Позднее Мартен рывком проснулся, в поту и с вязкостью во рту. Снаружи и в комнате стемнело, он зажег свет. Из зеркала шкафа угрюмо глянуло его собственное желтое отражение. Было 19.00.

Из-за урона, нанесенного гардеробу Терье при разгроме квартиры, выбор одежды у него был небольшим. Он прошел в ванную, взяв сине-пепельный костюм, голубую рубашку и галстук в синюю полоску. Принял душ, побрился и переоделся. Как он ни усердствовал, чистя зубы, от металлического привкуса во рту избавиться не удалось.

Когда Терье спустился, холл отеля был ярко освещен. Постояльцы, беседуя, направлялись к бару – две-три состоятельные пары и группа громко говоривших мужчин. У всех у них за плечами немало лет и еще больше денег.

В киоске по соседству продавались газеты, сигареты, всякие безделушки. Терье купил пачку «Голуаз» и взглянул на прессу. На первой странице «Франс Суар» была напечатана плохая фотография Алекс. Терье купил газету, пошел в машину, стоявшую на подъездной аллее. Он взглянул на часы и зажег потолочный светильник, чтобы прочесть, что писали про Алекс.

Ее убили между полуночью и тремя часами утра, предварительно изнасиловав и подвергнув пыткам. Тело обнаружила утром уборщица. По свидетельству соседей, молодая женщина вела свободный образ жизни. Следствие считает, что нападавших было не менее трех. Полиция располагает серьезными уликами.

Читая, Терье поднес большой и указательный пальцы к лицу и машинально тер бровь. Потом кинул газету на пол «ситроена», выключил верхний свет, ладонью разгладил лоб. На мгновение он как будто задумался. Не похоже, что Мартен испытал потрясение. Может быть, легкую жалость. Он наверняка о чем-то думал: его лицо напряглось.

Через секунду Терье цокнул языком, выключил свет в салоне и тронулся с места. Он хмурил брови на всем протяжении пути.

Дом Шрадеров оказался чем-то вроде элегантного шале из дерева, выкрашенного в белое и ярко-синее, посреди ухоженного сада, в квартале аналогичных особняков. Над входной дверью имелся деревянный козырек, под ним – электрический фонарь, который зажегся вскоре после того, как Терье позвонил. Когда в открытой двери показалась Анна, она была ярко освещена и точно так же красива, как в его памяти.

Мартен помнил. Анна Фре обещала ему ждать десять лет.

– Дай мне десять лет, – попросил Мартен. – Если повезет, то, может, меньше. Если нет – понадобится десять лет. Я все рассчитал.

Анна поклялась ждать. Она поцеловала его и заплакала. Ей шестнадцать с половиной, Мартену восемнадцать, он высокий, сильный, глупый и расчетливый. И планы у него дурацкие.

В ту же ночь он простился с Деде. Отцу не сказал ничего. Шарль Терье, отец Мартена, приехал в Нозак вскоре после Второй мировой войны в сопровождении беременной жены и приятеля, Деде. Оба только что сколотили небольшую сумму на тряпье и металлоломе – в основном на сборе цветных металлов. В то время утильщики – мелкие и покрупнее, в большинстве своем овернцы – грызлись за доступ к утилизации военных складов с помощью взяток, махинаций, зачастую обкрадывая друг друга, иногда постреливая. Шарль Терье получил в голову пулю из маузера, она там засела и вызывала у него приступы безумия, особенно, если он выпивал. Шарль бросил употреблять спиртное. По рассказам Деде, до травмы он был сообразительным. Потом женился на стерве. Деде уговорил его уехать подальше от Парижа, где начинало пахнуть жареным, и осесть на юго-западе – перейти на разведение норки.

– Здоровая жизнь, – рассуждал Деде – Снова человеком станешь.

Норки сдохли, деньги пропали. Родился Мартен, и его мать смылась с одним дальнобойщиком, застрявшем на пару дней в Нозаке из-за лопнувшей оси. Мартена мать бросила. Шарль Терье держал паренька в ежовых рукавицах. Деде тоже занимался Терье младшим, но был мягче и гибче. Позже, когда Шарль Терье захотел послать сына работать, Деде уговорил дать парню доучиться в лицее. Тот же Деде на шестнадцатилетие отвез Мартена в Париж и с помощью шлюхи из квартала Мадлен растолковал, что к чему. Плюс купил скутер.