Монархическая государственность - Лев Тихомиров

Сергей Сергеев, 1997г.

 Литература:

[1] Розанов В. В. О себе и жизни своей. М., 1990. С. 422.

[2] Воспоминания Льва Тихомирова. М.-Л." 1927. С. 29, 31.

[3] Тихомиров Л. Религиозно-философские основы истории. М., 1997.

[4] Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), ф. 634, on. I, ед. хр. 58.

[5] См.: Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 18-19.

[6] Розанов В. В. Указ. соч. С. 523.

[7] См.: предисловие В. Фигнер к "Воспоминаниям Льва Тихомирова".

[8] Тихомиров Л. Почему я перестал быть революционером. М., 1895. С. 27.

[9] Московские ведомости, 4 мая 1889 г.

[10] Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ), ф. 290, оп. 1, ед. хр. 51, л. 4.

[11] См.: Тихомиров Л. А. Русские идеалы и К. Н. Леонтьев. Литературная учеба. 1992, №1-2-3. С. 157

[12] Там же. С. 158.

[13] Тихомиров Л. Борьба века. 2-е изд. М., 1896. С. 38.

[14] Там же.

[15] Там же. С. 53.

[16] Тихомиров Л. К чему приводит наш спор? Русское обозрение. 1894, № 2. С. 913-914.

[17] РГАЛИ, ф. 345, on. 1, ед. хр. 746, лл. 5-5 об.

[18] Тихомиров Л. Славянофилы и западники в современных отголосках. Русское обозрение 1892, № 10. С. 920.

[19] См. напр.: Что делать нашей интеллигенции? Русское обозрение. 1895, № 10; К вопросу об интеллигенции. Там же.

1896, № 2.

[20] Тихомиров Л, Демократия либеральная и социальная. М., 1896. С. 46-47.

[21] Там же. С. 79.

[22] Там же. С. 85-86, 65, 89.

[23] Там же. С. 78-79.

[24] Там же. С. 94, 96.

[25] Бердяев Н. Царство Божие и царство Кесаря. Путь. Париж, 1915, № 1. С. 33.

[26] Белов В. И. Незамеченная книга. Наш современник 1997, № 1. С. 192.

[27] В фонде С. В. Зубатова (ГА РФ, ф. 1695) хранится записка Тихомирова "О задачах русских рабочих союзов и началах их организации" (1901 г.).

[28] См.: ГА РФ, ф. 102, on. Д-4 1908, ед. хр. 251, где хранятся записки Тихомирова по рабочему вопросу па имя Столыпина.

[29] Там же. лл. 1 об.-2 -2 об.

[30] См., напр., статьи Тихомирова о Столыпине в его сборнике "К реформе обновленной России". М., 1912.

[31] ГА РФ, ф. 634, on. 1, ед. хр. 6, л. 229 об.

[32] Там же. Ед. хр. 7. лл. 37-37 об.

[33] Голос Москвы, 23 октября 1911г.

[34] Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 265, к. 202, ед. хр. 8, лл. 5 об. - 6.

[35] Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С. 620.

Предисловие

Предмет предлагаемой книги составляет принцип Монархической власти, его сущность и условия его действия. Но для того, чтобы выяснить как существо, так и условия возникновения и действия его, я должен был предварительно обрисовать общие основы государственности.

При всем желании быть кратким - я совершенно не мог избежать при этом обрисовки психологических основ самого факта власти, из которой возникает власть Верховная, представляемая между прочим и монархическим принципом.

Таким образом мне пришлось войти также в установку основных принципов Государственного Права, которые всегда могу принять в их обычном школьном истолковании.

Точно так же я не счел возможным обойтись без некоторых исторических пояснений своих общих выводов о сущности Монархического принципа. Это конечно чрезвычайно расширило мою работу. Но мне кажется, что историческая обосновка моих выводов в действительности требовала бы еще гораздо более обширных объяснений. - Лишь с крайним прискорбием я ограничиваюсь краткими указаниями по истории восточных Монархий, и по Европейской Монархической государственности. Еще более чувствительный пробел составляет отсутствие обрисовки монархий Дальнего Востока. К сожалению, это предмет, который я не имею возможности ввести в книгу, не рискуя затянуть до неопределенного будущего ее издания.

Итак, первые три части моей книги состоят в выяснении условий возникновения Монархического принципа и его сущности. Последняя часть должна обрисовать условия его действия - то есть дать очерк монархической политики.

Таковы общие рамки книги.

Общая мысль настоящего исследования не впервые является перед читателями. Еще в 1897 году я опубликовал книгу, раньше появившуюся отдельными статьями в "Русском обозрении" - "Единоличная власть, как принцип государственного строения" [1].

Эта книга давала очерк тех же идей, какие развивает ныне публикуемая "Монархическая государственность". В виду того, что "Единоличная власть" уже давно не существует в продаже, я, где можно, ввожу отдельные ее отрывки в настоящее исследование, при надобности их перерабатывая. Тем не менее ныне публикуемая "Монархическая государственность" не есть новое издание "Единоличной власти" и вместо 136 страниц, какие имела "Единоличная власть" составляет в четырех частях, примерно, около 600 страниц того же размера.

Несмотря на эти значительные размеры - я сознаю, - книга моя оставляет многого желать и по полноте материалов, и по обработке предмета. Но я надеюсь, что она все-таки даст нечто для расширения русской политической сознательности.

Покойный Чичерин говорил, что История есть в значительной степени повествование об ошибках правителей.

Мне кажется, что история есть в значительной степени повествование о вообще крайне малой человеческой сознательности в деле устроения своего политического строя. Это одинаково проявляется в монархиях и республиках, у правителей и у народов.

Величайшую пользу людям приносит, по моему суждению, все то, что сколько-нибудь увеличивает вечно недостающую им политическую сознательность, т. е. понимание тех законов, которыми живет человеческое общество и государство.

Если мне удалось заметить и указать кое-что верное, но упускаемое доселе из виду в области действия того политического принципа, которому посвящена настоящая книга, то я буду считать, что трудился не бесплодно.

Лев Тихомиров, 18 декабря 1904 года

ЛЕВ ТИХОМИРОВ.

"МОНАРХИЧЕСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОДЕРЖАНИЕ МОНАРХИЧЕСКОГО ПРИНЦИПА

Раздел I.

ИСТОЧНИКИ ВЛАСТИ В ОБЩЕСТВЕ

Психологические основы общественности.

Что связывает людей в обществе? Что, стало быть, лежит в основе общественности и, стало быть, определяет ее законы? Как ни различны философские понятия о душе, как ни трудно для современного ученого допустить некоторое самостоятельное духовное начало - в ответ на поставленные выше вопросы все чаще начинают указывать на психологию. Не в каких-либо внешних, но во внутренних, психологических условиях все чаще ищут разгадку факта общественности.

"По мере того, - говорит Эспинас ["Социальная жизнь животных", стр. 44], - как наблюдатель удаляется от первых фаз жизни, он замечает все чаще и чаще, что группировка живых существ совершается уже не под импульсом физико-химических сил и физиологических побуждений, но под влиянием все более чувствуемых склонностей и влечений. Перед его глазами происходит незаметный переход от внешнего к внутреннему, от более или менее сложной игры движений к обману представлений и от хотений к сознанию".

Тот же психологический элемент отмечает Альфред Фулье. Стараясь синтезировать, как он выражается, материалистические и идеалистические школы социологии, он приходит к выводу, что человеческое общество представляет в отличие от биологии организм "добровольный и сознательный". "Сила, связывающая части общественного тела, по-видимому, не одной природы с той, которая связывает части в теле животного или растения: последняя - относительно бессознательная, первая же сознательная" ["Современная наука об обществе", стр. 114].

Густав Лебон доходит даже до почти мистического отношения к этой психологической основе общества. Он говорит о "душе народов" и утверждает, что даже для классификации народов наилучшие основы дает психология. "В подкладке учреждений, искусств, верований, политических правительств каждого народа находятся известные моральные и интеллектуальные особенности, из которых вытекает его эволюция". Поэтому, по Лебону, "основания для классификации, которых не могут дать анатомия, языки, среда, политические группировки, даются нам психологией" ["Психология народов и масс", стр. 10]. Оставляя в стороне такие утверждения, идущие, быть может, далее прямого содержания фактов, нельзя, однако, не признать, что психологические основания общественности становятся для социологии совершенно неизбежным выводом.

Действительно, социология в конце концов принуждена признать, что в общественности мы имеем перед собою законы кооперации. В то же время приходится признать, что законы кооперации совершенно одинаковы повсюду, где мы их ни наблюдаем, как в биологии, так и в социологии. Но при таких посылках, становится совершенно очевидным, что сами особи, вступающие в кооперацию, в обоих случаях, то есть в биологии и в общественности, существенно различны, так что кооперируют на почве вовсе не одинаковых способностей или свойств.

Какие "особи" кооперируют в биологии, в мире явлений органической материи? Беря схематически - это простые, не специализированные клеточки, почти кусочки протоплазмы, одаренные некоторой общей способностью жизни, движения, смутного ощущения и уподобления. Их кооперация, их совместное действие даже немыслимы иначе, как при непосредственном сращении, для которого они имеют большую способность и не представляют почти никаких препятствий. Мир простейших животных, и так называемые колониальные животные, представляют множество наглядных примеров этого.