Последствия хандры - Андрей Расторгуев

Это что, двор? Несказанная роскошь по сравнению с фасадом. И, похоже, почва здесь гораздо ниже. Словно с третьего этажа выглядываю, а не со второго.

– …Ты с ума сошел, Барм! – вдруг долетает до меня из конца коридора приглушённый расстоянием голос.

Дальше слышится непонятное бормотание.

Спешу к единственному открытому входу. Через него попадаю в просторный круглый зал с огромным камином. Здесь вдоль стен расставлены полки с книгами, достающие до самого потолка. Между ними с подоконников непривычно высоких окон свисают гобелены. Что там изображено, не разглядывал – не до того. Из прочей мебели только небольшой квадратный столик из тёмного дерева, на резных ножках, и два широких кресла с высокими спинками. На них яркая, оранжево-красная обивка, подстать пляшущему на поленьях огню в камине.

Между кресел, заложив руки за спину, энергично вышагивает взад-вперёд немолодой мужчина в странного вида одежде. Седые волосы, глубокая лобная залысина, припухшие глаза в обрамлении густых морщин. Круглое лицо с обвислыми щеками, начинающий расти живот и второй подбородок.

Рубашка… Ну, не знаю. Больше напоминает женскую блузу: обтягивающая, синяя, вся в блёстках, с белым пышным жабо на груди, словно у заносчивого петуха. На шее голубой платок, сколотый сияющей брошью (подозреваю, что с брюликом). Узкие, под фасон рубахи, штаны – тоже синие, заправленные в однотонные ботфорты.

Каждый стук каблуков сопровождался характерным звоном. Опустив глаза, я с изумлением увидел шпоры на сапогах пожилого.

– Встряхнись, рохля! – он порывисто заглянул в одно из кресел, вцепившись пальцами в спинку, безжалостно смяв оранжевую материю. – Соберись, в конце концов! Поднимайся! Живи!

– Отстань, – донёсся растянуто-ленивый голос из глубины кресла. – Уйди, не мешай…

– Чему я мешаю? Твоему безделью? Скажи, чем таким важным ты занят? Я отстану, если соглашусь, что твоё «занятие» действительно имеет смысл!

– Ой, не ори, пожалуйста, – вздохнул собеседник. – Не видишь? Я размышляю.

– Над чем?

– Если хочешь, то над смыслом бытия…

– Простите, что вмешиваюсь! – говорю так громко, что даже своё повторяющееся эхо слышу. – Мне бы домой попасть!

Седой удивлённо поворачивается. Теперь я вижу и его собеседника, который, опёршись о подлокотник, выглядывает из-за спинки кресла. Внешностью один в один с первым, как брат-близнец. Только выражение лица другое – скучающее, без тени заинтересованности.

– Ага! – тычет в меня пальцем тот, который на ногах. – Вот они, последствия твоей хандры. Шляются по дому все, кому не лень. Уже однорукие уроды полезли!

Этим же пальцем, не глядя, он сделал какой-то быстрый зачёркивающий жест и плюнул в мою сторону. Вообще обнаглел! Ни здрасте, ни до свидания, сразу плеваться.

– Оставь его, Глот, – безразлично бросил сидящий в кресле. – Твои ужимки здесь не сработают. Это обычный человек с поврежденной рукой, только и всего.

– Тем более! Как он сюда попал?

– На нём Печать. Неужели не видишь?

– Да? И где же он её подцепил?

– Спроси у него сам, – второй собеседник слабо махнул рукой и снова скрылся, откинувшись на спинку.

Да эти стариканы ни во что меня не ставят.

– Эй! – кричу возмущённо. – Я, кажется, спросил кое о чём!

Теперь в мою сторону смотрят заинтересованно. Правда, лишь одна пара глаз.

– Ба-а-арм, – вкрадчиво позвал Глот своего двойника, продолжая буравить меня взглядом. – Это ТВОЯ Печать.

– Ах, оставь…

– Ты как Тоскунов-то миновал?

О, снизошли до общения со мной. Надо же, какая честь!

А Тоскуны – это что ещё за звери?

Похоже, мой вопрос был написан у меня на лице, поскольку Глот соизволил пояснить:

– Такие маленькие, лохматые, приставучие…

А, вот он о чём. Только почему во множественном числе?

– Видел одного на входе в этот коридор, – показываю за спину. – Симпатичный парень. Он меня пропустил.

– Вот как? Барм, ты это слышал?

– Пусть пройдёт, – прогудели из кресла, и Глот махнул мне, повторив приглашение.

На меня глазели две совершенно не отличимые друг от друга физиономии. Так и хочется сказать: «Двое из ларца, одинаковы с лица». Только первый смотрел заинтересованно, и всё время ходил вокруг, разглядывая с разных сторон, а второй по-прежнему оставался в кресле, не выказывая никакого интереса. И одет был много проще – в длинный домашний халат да стоптанные шлёпанцы.

– Только посмотри на него, Барм, – с восхищением бормотал энергичный близнец. – Так запросто взял и проник в наш дом. С твоей половины, между прочим. Где твои ловушки, отвороты, уводы? Что, ни один оберег не сработал? Кого следующего ждать? Армию упырей или толпу чёрных адептов?.. А вы, собственно, кем будете, уважаемый?

Последний вопрос адресовали мне.

– Хайдаров Дмитрий… – поколебался, думая нужно ли называть отчество.

Решил, что не стоит. Старики всё-таки. Чего им со мной-то по отчеству разговаривать?

– Нууу?.. – подбодрил Глот, требуя продолжения. – Рассказывайте, Дмитрий, рассказывайте. Чем занимаетесь? Что вас привело к нам? Как в доме очутились?

Пришлось пуститься в долгое, пространное описание событий, произошедших со мной с момента аварии. Не думал, что за пару дней их накопится столько, что я устану говорить.

– Выходит, без вашей помощи мне домой не попасть, – подвожу итог, разводя здоровой рукой. – Буду всё время появляться здесь. А кто из вас Бармаглот?

Секундная пауза, после которой Глот заходится громким заливистым смехом.

– Как вы сказали, «Бармаглот»?.. Ха-ха-ха!.. Ну, надо же! Ну, люди!.. Хе-хе-хе…

Даже всегда угрюмый Барм слабо улыбнулся, и я, не выдержав, хохотнул пару раз.

Отсмеявшись, Глот выдохнул, словно бегун после финиша:

– О-о-ох… Повеселили, Дмитрий. Это ж надо, Бармаглотом нас обозвать. Слышь, Барм? Мы с тобой Бармаглоты.

До меня, наконец, дошло. Барм и Глот – вместе Бармаглот. Одним именем окрестили сразу двух магов. Магов? Ну, да. Кем ещё могут быть эти странные старикашки, живущие в не менее странном поместье.

– Да вы присаживайтесь, Дмитрий, – Глот любезно предложил мне свободное кресло. – Не каждый день к нам такие гости захаживают.

Не заставив себя ждать, я опустился на мягкую обивку, едва в ней не утонув. Попробовал расслабиться, но спина неудобно согнулась, а сломанная ключица тут же напомнила о себе острой болью. Пришлось пересесть на самый край и держаться ровно, будто всунутая в шандал свеча.

– Так вы мне поможете? – спросил я, не зная к кому конкретно обращаться.

Мельком глянув на безучастного Барму, который отрешённо смотрел на огонь в камине, Глот разочарованно вздохнул:

– Видите ли, Дмитрий, беда в том, что вы появились из той части здания, за которую отвечает мой разлюбезный братец. Не скажете, кстати, как она вам показалась?

Вот же блин! Что ему ответить? Скажешь правду – чего доброго, обидится, тогда никакой помощи не жди. А врать что-то не больно хотелось.

– Ну, постройка хорошая, надёжная, – начал я осторожно, наблюдая за реакцией собеседника. Он стоял напротив меня и внимательно слушал, сложив руки на груди и чуть склонив голову набок. – Просторно, площадь приличная. Планировка неплохая. Только запущено малость, а так…

– Не малость, уважаемый. Далеко не малость, а самая настоящая многость! Этот бездельник, – указательный палец в сторону брата, – совсем забросил хозяйство. У него, видите ли, апатия. Кризис, так сказать, среднего возраста. Да у нас, между прочим, возраст одинаковый. Я же не впадаю в меланхолию, сто демонов ему в глотку!

– Тебе бы столько разочарований, что выпали на мою долю, – вяло обронил брат, не поворачивая головы и не меняя расслабленной позы.

– И в чём это ты разочаровался, позволь узнать?

– Во всём, – Барм, наконец, перевёл взгляд на Глота. – Главным образом в людях.

– Они-то чем тебе насолили?

– Они эгоистичны и тщеславны. Они вобрали в себя все пороки, какие только есть на свете. Им нет дела до кого-то другого. Всё, что делают эти существа, продиктовано лишь одним – удовлетворением собственных потребностей. Чего стоят их желания! Богатство, успех, вечная молодость… И только себе. Ничегошеньки ради кого-то другого.

– Можно подумать, ты не для себя стараешься, – хмыкнул Глот.

– А для кого? Я людям помочь пытался.

– Это твоя цель?

– Была до недавнего времени.

– Получается, ты хотел творить добро для людей. Отсюда и напрашивается вывод, что делал ты это, братец, чтобы удовлетворить свои желания.

– Какие желания? – холодно спросил Барм, хмуря седые брови.

Впервые за весь разговор я увидел хоть какую-то тень эмоции на его лице.

– Сам признался, что хотел помогать людям. Никто тебя за язык не тянул, – тем же непринуждённым тоном продолжал разглагольствовать Глот. – И что, ты им помогал?.. Помогал, помогал. Теперь уж отпираться бесполезно. Вот и выходит, что ты такой же эгоист, как и они…