Война в Арктике. 1941—1945 - Владислав Корякин

Вполне заслуженно роль подводников СФ в войне в Баренцевом и Норвежских морях оценивается достаточно высоко. Вместе с тем во всех флотах мира результативность действий подводных лодок является особой проблемой для морских историков, требуя подтверждения с противостоящей стороны. При таком подходе на долю подводных лодок СФ на протяжении 1941 года приходится всего три транспорта общим тоннажем 5443 тонн, один корабль ПЛО (по Майстеру, даже два) и мотобот. Потери наших подводных лодок начались позднее — с января 1942-го (М-175 в Варангер-фиорде), причем в апреле—мае того же года были потеряны еще три подлодки, включая знаменитую К-23 Гаджиева, заслужившего известность своими артиллерийскими атаками. Сражавшиеся вместе с нашими «команды английских подводных лодок, действовавшие с советских баз, констатировали, что советские подводные лодки хорошо построены и содержатся в хорошем состоянии, да и с точки зрения морской практики хорошо справлялись с боевыми заданиями в суровых условиях Арктики, но в тактическом отношении оставляли желать много лучшего. Связь между русскими подводными лодками, самолетами и базами также была недостаточно хорошей» (Майстер, с. 241). Некоторые успехи наших подлодок носили сугубо арктическую специфику—например, К-22 (командир Котельников) в январе 1942 года потопил транспорт с 30 тысячами полушубков, заставив немцев мерзнуть на подступах к Мурманску (по данным Н.И. Виноградова).

На суше чем дальше немцы продвигались на восток к берегам Кольского залива, тем опасней для них становился наш плацдарм на Среднем и Рыбачьем, нависавший над их тылом. Более того, форсировав реку Титовку и выйдя на побережье Мотовского залива, части Дитля оказались под воздействием нашей корабельной артиллерии, чем не замедлили воспользоваться в штабе Северного флота. Сначала туда отправились эсминцы «Куйбышев» и «Урицкий», которые успешно справились со своей задачей, несмотря на атаки с воздуха, в которых участвовало до сорока пикировщиков люфтваффе. Эффект обстрела с моря по левому приморскому флангу егерей не замедлил сказаться, поскольку «со всех концов поступали жалобы немецких частей, продвинувшихся до реки Лица, относительно действий советских военно-морских сил в Моговском заливе» (Майстер, с 193), вплоть до упоминаний об артобстреле с крейсера, которою в то время в составе Северною флота просто не было. Правда, немцы получили возможность обстрела наших судов, доставлявших все необходимое войскам на Среднем и Рыбачьем. На войне как на войне: преимущества одной стороны — это недостаток другой, и искусство командования состоит в искусстве использовать то и другое для достижения своих целей. Линия фронта по Западной Лице стабилизировалась в октябре (на три года!), что в ноябре признал с запозданием начальник Генштаба вермахта Ф. Гальдер: «План дальнейшего наступления на Мурманск не обещает больших успехов». К этому времени нагни безвозвратные потери на сухопутье составили 37 тыс. солдат и офицеров, у немцев — до 23 тыс.: не худшее соотношение для 1941 года.

Майстер, оценивая эффект советских десантов, приходит к выводу, что «не все они давали ожидаемый результат, но они сковали германское командование и заставляли при принятии того или иного решения считаться с возможностью высадки десанта. Кроме того, значительную часть войск и артиллерии приходилось выделять для обороны побережья, что, тем не менее, не исключало многочисленных высадок десантов. Вследствие отказа германской стороны от использования своих сил в Мотовском заливе, советские эскадренные миноносцы и канонерские лодки получили возможность обстрела германских позиций и проведения десантных операций при отсутствии серьезных помех. По многим причинам германская сторона отказалась от использования в этом районе торпедных катеров и подводных лодок против советских кораблей. Германская сторона не произвела ни одной десантной операции в районе северных морей; для этого отсутствовали войска, корабли и даже подходящие места для высадки» (Майстер, с 237). С выходом немцев к Западной Лице их продвижение к Мурманску прекратилось, чем и воспользовалось командование Северного флота, отправив из Мурманска до ста пятидесяти судов различного назначения, от транспортов до обычных рыболовецких мотоботов, добравшихся до портов Белого моря, к удивлению гражданских и военных моряков, без потерь.

Несомненно, это была успешная операция на фоне последовавшей активизации сил кригсмарине, чаще напоминавшей комариные укусы, хотя и с обидными для нас потерями. Так, в походе трех немецких эсминцев 12—13 июля они потопили сторожевик «Пассат» (переоборудованный рыболовецкий тральщик с двумя 45-мм пушками) и один из двух обычных рыболовецких тральщиков у острова Харлов вблизи Гавриловской губы. Очередной жертвой противника оказалось гидрографическое судно «Меридиан» во время похода четырех немецких эсминцев 23—24 июля. Примерно при таких же обстоятельствах погиб однотипный СКР «Туман», также в бою с тремя вражескими эсминцами на Кильдинском плесе 8 августа. После безуспешного обстрела береговыми батареями СФ эсминцы начали отход, подвергаясь атакам советской авиации, которая нанесла тяжелые повреждения «Рихарду Байтцену», потребовавшие длительного ремонта на верфях фатерлянда. К концу года эти эсминцы исчерпали свои ресурсы и были отправлены вдогон «Байтцену». На смену им в декабре в Киркинес перебазировались пять эсминцев типа «Нарвик» с 152-мм орудиями (которым не могли противостоять наши «семерки»), доставившие мины с длинными минрепами для установки на больших глубинах, характерных для Баренцева моря.

Наибольшие потери СФ в кампанию 1941 года нанесли люфтваффе, потопившие 20 июля в Полярном эсминец «Стремительный», гибель которого детально описана Головко, причем с критических позиций: «В тот день "Стремительный" вошел в Екатерининскую гавань и встал на якорь у скалистого берега горы Вестник Мне казалось, что, стоя под скалой, корабль находится в тени и для бомбардировщиков мало возможности при заходе с запада прицелиться и пикировать на него. Командира "Стремительного" я вызвал в штаб для уточнения его задачи. Стояла ясная солнечная погода... Раздался сигнал воздушной тревоги. Я выскочил из КП на причал и первое, что увидел — большой взрыв, вернее, много взрывов вокруг "Стремительного". Огромный столб дыма и пламени стал подниматься над самим кораблем. Эсминец тут же разломился, над водой поднялись его нос и корма. В течении двух-трех минут корма затонула Носовая часть минут двадцать оставалась на плаву. Люди оказались на воде в слое мазута…

Потери в людях переживаются особенно тяжело. Всего погиб 121 человек (при численности экипажа свыше двухсот моряков. — В.К.). Были контуженные… Мы получили горький урок. Противник перехитрил нас Его самолеты, пользуясь данными разведки, подошли со стороны солнца и вошли в пике. Наши посты ВНОС обнаружили их поздно. Да и постов было мало. Береговые зенитчики и зенитчики корабля успели сделать лишь по нескольку выстрелов. Конечно, противовоздушная оборона была слаба… К самолетам мы стали относиться с некоторым пренебрежением. Это пренебрежение и проявилось в тот злополучный день 20 июля. "Стремительному", как только прошел вражеский самолет-разведчик, надо было переменить место стоянки. Я должен был понять место и дать командиру такое приказание, коль он сам не догадался это сделать» (Головко, с 53—55).

Несомненно, подобная участь угрожала ледоколам Главсевморпути «Сталин» (капитан Понамарев) и «Ленин» (капитан Хромцов), проходившим ремонт и установку вооружения на судоремонтном заводе этой организации в Росте, тогда пригороде Мурманска, но из Берлина вовремя поступил приказ не бомбить этот завод, поскольку немцы сами намеревались использовать его с захватом Мурманска. Главное управление Северного морского пути (ГУ СМП) даже в военных условиях оставалось самостоятельной организацией, у которой с Северным флотом из-за этого были сложные отношения, тем более что Головко знал о симпатиях Сталина к Папанину, тогда его начальнику. Военная обстановка в Мурманске описана многими участниками событий, из которых в качестве иллюстрации мы используем самую незначительную часть. Так, механик «Ленина» Чиженко вспоминал, что «во время стоянки в порту Мурманск ледокол находился в полной боевой готовности и огнем своих орудий отражал налеты фашистских самолетов, которые сбрасывали бомбы на город и на суда, находившиеся в Кольском заливе. В один из таких налетов на ледокол устремились три самолета с целью вывести из строя корабль. На верхнем мостике ледокола находился командир ледокола Хромцов, который, умело управляя и маневрируя кораблем, умело избегал попадания бомб, а также совместно с командиром артиллерии вел огонь по фашистским самолетам» (Николаева, Хромцова, с. 104).

Из судовою журнала «Ленина»: «В 02 ч. 40 мин. внезапным налетом от норда вражеских пикирующих бомбардировщиков в количестве 6 самолетов подверглись бомбежке и пулеметному обстрелу. Две бомбы из сброшенных самолетами взорвались в воде по левому борту в 2—3 кабельтовых… В 09 ч. 55 мин. снова воздушная тревога…