Двор шипов и роз (ЛП) - Сара Дж. Маас

Она глумилась над рядами наперстянок, которые я нарисовала по кромке стола — оттенки слишком тёмные и слишком синие, без белых крапинок внутри бутонов, но я обходилась тем, что есть. Меня убивало отсутствие белой краски и то, что я создала нечто настолько несовершенное и стойкое.

Я тонула в желании прикрыть рисунок руками. Возможно, завтра я полностью соскребу его со стола.

— Поверь мне, — сказала я ей. — В день, когда ты захочешь выйти замуж за кого-то достойного, я приду в его дом и вручу тебя ему в руки. Но ты не выйдешь замуж за Томаса.

Нэста изящно раздула ноздри.

— Ты ничего не можешь поделать. Сегодня днём Клэр Беддор сказала мне, что теперь Томас сделает мне предложение в любой день. И тогда мне больше никогда не придётся есть эти помои.

Затем она добавила с лёгкой улыбкой:

— По крайней мере, мне не нужно будет искать утешений на сеновале с Айзеком Хейлом, как животное.

Отец смущённо кашлянул, глядя на свою кровать у очага. Он никогда не выступал против Нэсты — из-за страха или вины и, видимо, он не собирался начинать сейчас, даже при том, что об Айзеке он слышал впервые.

Глядя на Нэсту, я положила ладони на стол. Руки Элейн были рядом и она убрала их, будто частички грязи и крови из-под моих ногтей могли перескочить на её фарфоровую кожу.

— Едва ли семья Томаса в лучшем положении, чем мы, — я говорила, стараясь не зарычать. — Ты будешь всего лишь ещё одним ртом, который нужно прокормить. Если Томас этого не знает, то его семья должна.

Но Томас знал — раньше мы сталкивались в лесу. Я видела отчаянный голодный блеск в его глазах, когда он заметил, как я охочусь за парой кроликов. Я никогда не убивала человека, но в тот день нож на боку ощущался грузом. С тех пор я держусь подальше от него.

— Мы не сможем обеспечить приданое, — я продолжила и, хотя мой тон был твёрдым, голос затих. — Ни для одной из вас.

Если Нэста хочет уйти — пожалуйста. Прекрасно. Я буду на один шаг ближе к славному, мирному будущему, к тихому дому, пище в достатке и ко времени на рисование. Но у нас ничего нет — абсолютно ничего, что может побудить любого поклонника забрать сестёр с моих плеч.

— Мы любим друг друга, — заявила Нэста. Элейн кивнула в знак согласия.

Я едва не расхохоталась — когда они забыли мечты об аристократах и начали строить глазки крестьянам?

— Любовь не прокормит голодный желудок, — возразила я, сохраняя твёрдость во взгляде.

Нэста подскочила на месте так, будто я ударила её.

— Ты просто завидуешь. Я слышала, говорят — Айзек собирается жениться на какой-то девушке из деревни Гринфилд из-за привлекательного приданого.

Как и я. Айзек бахвалился этим, когда мы виделись в последний раз.

— Завидую? — медленно проговорила я, закапывая ярость как можно глубже. — Нам нечего ему предложить — ни приданого, ни даже скота. Хотя Томас и хочет жениться на тебе… ты бремя.

— Что ты знаешь? — выдохнула Нэста. — Ты полудикий наглый зверь, гавкающий приказы в любое время дня и ночи. Продолжай в том же духе и однажды — однажды, Фейра, не останется никого, кто будет помнить тебя или беспокоиться о твоём существовании.

Она в бешенстве умчалась прочь, Элейн бросилась за ней, сочувственно воркуя. Они захлопнули дверь в спальню так, что задребезжала посуда.

Я уже слышала эти слова и знала — Нэста повторяет их только потому, что я вздрогнула, когда она впервые плюнула их мне в лицо. В любом случае, они по-прежнему обжигали.

Я сделала большой глоток из колотой кружки. Деревянная скамейка застонала, когда отец повернулся. Я сделала ещё один глоток и сказала:

— Ты должен воззвать к её разуму.

Он рассматривал горелый след на столе.

— Что я могу сказать? Если это любовь…

— Это не может быть любовь, не с его стороны. И не с его жалкой семьи. Я видела, как он ведёт себя в деревне — есть только одна вещь, что ему нужна от неё, и это не её рука…

— Мы нуждаемся в надежде так же, как в хлебе и мясе, — перебил он, его глаза были ясными — один из редких моментов. — Мы должны надеяться, иначе мы не выдержим. Позволь ей сохранить эту надежду, Фейра. Позволь ей представить лучшую жизнь. Лучший мир.

Я поднялась из-за стола, пальцы сжались в кулаки, но было некуда бежать в нашем двухкомнатном доме. Я посмотрела на нарисованные выцветшие наперстянки по краю стола. Крайние бутоны уже почти стёрлись и выцвели, нижние кусочки стебля стёрлись полностью. Через несколько лет рисунок исчезнет — не останется и следа, что когда-то он был здесь. Что я была здесь.

Когда я посмотрела на отца, мой взгляд был тяжёлым.

— Его не существует.

Глава 3

Утоптанный снег на дороге к нашей деревне пестрел чёрными и коричневыми следами проходящих телег и лошадей. Элейн и Нэста цокали языками и кривились, огибая в особенности отвратительные участки. Я знала, что они пойдут — едва они заметили, как я складываю шкуры в сумку, они схватили свои плащи.

Я не утруждала себя разговорами с ними, так как с прошлого вечера они не соизволили и слова мне сказать, хотя Нэста проснулась на рассвете, чтобы нарубить дров. Вероятно, поскольку она знала, что сегодня я буду продавать шкуры на рынке и вернусь домой с кошельком денег. Весь путь по единственной дороге через заснеженные поля к обветшалой деревне, они плелись позади меня.

Каменные дома деревни — обычные и скучные, зимой превращаются в мрачные и зловещие. Но это рыночный день, что означает — на крохотной площади в центре городка будет полно всевозможных торговцев, бойко оживляющих утро.

Из соседнего квартала повеяло ароматами горячей пищи — специи, что проникали в глубины памяти, манили. Элейн тихо застонала позади меня. Специи, соль, сахар — редкие для большинства жителей деревни товары. Мы не могли позволить их себе.

Если я хорошо заработаю на рынке, возможно, у меня будет достаточно денег для покупки чего-нибудь вкусного. Я открыла рот, чтобы предложить это, но мы повернули за угол и чуть не споткнулись друг о друга, резко остановившись.

— Да озарит вас Бессмертный Свет, сёстры, — сказала девушка в бледной мантии, стоя на нашем пути.

Нэста и Элейн цокнули языками, я подавила стон. Превосходно. Именно то, что мне нужно — Дети Благословенных в деревне в рыночный день, отвлекающие и раздражающие всех вокруг. Обычно, старейшины деревни позволяют им оставаться всего на несколько часов, но само наличие фанатичных дурачков, всё ещё поклоняющихся Высшим Фэ, раздражает людей. Раздражает меня. Много лет назад Высшие Фэ были нашими хозяевами — не богами. И, разумеется, добры они не были.