Галактический враг - Маргарет Уэйс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таск боялся опоздать и поэтому что было духу помчался в центр связи, а когда весь взмыленный влетел туда, обнаружил, что там находится только Джон Дикстер с охранниками.
Таск нервно огляделся, увидел сотни мигавших стеклянных глаз, устремленных в пространство и отражавших увиденное, – они бдительно следили за людьми и происходившими в Галактике событиями. Операторы, сидевшие за мониторами, передавали полученную информацию дальше, они говорили на миллиарде языков и слушали еще больше на целый миллиард. На экранах мелькали быстро сменявшиеся изображения, Таск не успевал следить за ними, начинала кружиться голова, он подумал о том, как время и события неудержимо мчатся вперед, выйдя из-под контроля, словно космический корабль с негодным скоростным автопилотом.
– Все уже кончилось? – спросил он. Несмотря на свои бунтарские монологи, он был невольно раздосадован от одной только мысли, что пропустил заседание Командующего.
– Нет-нет, – ответил Дикстер успокаивающе. И сочувственно улыбнулся. – Еще и не начиналось.
– Но Беннетт...
– Я послал его за Дайеном пораньше. Чтобы у Его величества была возможность переодеться и освежиться...
– Вооружиться.
– И это тоже, – спокойно ответил Дикстер.
Таск вздохнул, вытер лоб рукавом, совершенно забыв, что по уставу ему надлежит пользоваться белоснежным, выглаженным платком, спрятанным за манжетом. Он заметил, как Дикстер удивленно поднял брови, всматриваясь в пятно на рукаве Таска; до бывшего наемника только теперь дошло, что в скором времени ему тоже предстоит аудиенция у Командующего.
Таск застонал, принялся поправлять воротник, отряхивать брюки. Быстро протер штанинами черные ботинки – чтобы блестели. С тыла он теперь выглядел еще неряшливее, но надеялся, что демонстрировать свой зад Командующему вряд ли придется. При этой мысли он невольно ухмыльнулся. Потом поднял глаза и увидел, что Дикстер с любопытством наблюдает за ним.
Таска бросило в жар.
– Икс-Джей гордился бы тобой, – угрюмо произнес Дикстер.
– Естественно, необходимо следить за своим внешним видом, – пробормотал Таск. Сверкающая стальная перегородка отражала его фигуру, он бросил на нее оценивающий взгляд и сначала даже удивился: что там за чудик?
Строгие прямые линии его черной формы, жесткий высокий воротник, мягкая облегающая ткань мундира, обшитого красным кантом и украшенного знаками отличия, форма, в которую он был одет сейчас, разительно отличалась от потрепанной, сотни раз стиранной спецодежды, которую обычно носил Таск. Глядя на свое отражение, он с горечью почувствовал, что ему очень не хватает потрепанного комбинезона, в котором он ощущал себя свободным человеком.
Черная форма почти сливалась с его кожей цвета эбенового дерева; не поймешь – где Таск, где мундир. Иногда ему казалось, что он – сплошная форма, от него самого уже ничего не осталось. Даже размер ее постоянно напоминал ему, что он – на службе у Командующего, форма слишком узкая, ему было жутко неудобно в ней, того и гляди задохнешься от обхватившего шею воротника.
Он смотрел на себя со смесью презрения и бесконечной жалости. Потом повернулся и увидел, что Дикстер улыбается во весь рот.
– До чего же хорош! – заверил он Таска.
– Да будет вам шутить... сэр, – пробормотал Таск, с горечью и завистью оглядывая генерала.
Он только диву давался: как это Дикстеру удается? Вроде бы в такой же форме, что и Таск, а чувствует себя в ней, как в халате; она вся в складках, морщит, воротник расстегнут (где-то потерял верхнюю пуговицу), генеральские звезды отлетели.
Дикстер сидел развалясь, прислонившись к одному из контрольных пультов, по которому он переговаривался с оператором, ожидавшим сигнала с корабля Командующего «Феникс-II». Генерал словно вернулся в свой старый штаб на Вэнджелисе, но в нем произошли перемены, которые никто не заметил бы, кроме знавших его долгое время, как, например, Таск.
Сейчас Таск видел Дикстера с близкого расстояния, пока тот говорил с оператором; генерал поседел, глубокие морщины избороздили его лицо, в карих глазах сквозила усталость, он здорово постарел. Стойкий загар, приобретенный за долгие годы жизни и сражений на земле, теперь уже никогда не сойдет с его кожи, но пребывание на борту космического корабля в течение нескольких месяцев придало его коже желтоватый оттенок. Из-под загара проступала нездоровая бледность, под глазами набрякли мешки – ему нелегко давалось это бесконечное путешествие в ледяном черном пространстве космоса.
Зависть, переполнявшая Таска, сменилась озабоченностью и все возраставшим гневом. Ему ничего не стоило схватить этого генерала, пустить ко всем чертям корабль и свалить подальше, куда глаза глядят. Таск кипел от злобы и уже готов был, как ракета, взорваться сам, как вдруг Дикстер повернулся к нему. Он лишь взглянул на Таска кроткими карими глазами, и злоба покинула бывшего наемника.
Дикстер ни за что не убежит отсюда, да и Таск теперь не станет рыпаться. Только удерживали их от бегства разные причины.
Таск приблизился к Дикстеру и спросил, понизив голос:
– Что слышно от леди Мейгри, сэр?
Дикстер покачал головой.
– Ничего.
В этом одном-единственном слове заключена была вся тайная боль генерала, с которой он обречен был жить.
– Прошу простить меня, генерал, но до чего же мне все это осточертело! – Гнев Таска вырвался наружу, найдя повод. – На минуту заглянет и опять ее нет, как в песенке: «Прощай, нам было весело вдвоем, я загляну еще когда-нибудь». Нет, сэр! Я не могу больше терпеть, я должен выговориться. Не то поколочу кого-нибудь!
Взглянув на свирепое выражение лица наемника, Дикстер не стал спорить с ним. Он предостерегающе подал знак Таску, чтобы тот попридержал язык, поднялся и прошел в центр зала – там было пусто и тихо, как бывало весьма редко в центрах коммуникации.
Таск разразился мрачным монологом, в глубине зала гудели чьи-то приглушенные голоса и позывные компьютеров. Дикстер терпеливо выслушал его, неотрывно глядя на молодого солдата, к которому привязался как к родному сыну, лишь иногда посматривая на дверь или на оператора, ждавшего позывных Сагана.
– Если бы леди была с нами, три четверти того, что здесь происходит, удалось бы избежать. Она приструнила бы парнишку, втолковала бы ему, что к чему, не стала бы мучить его приказами – «делай это», «не делай то», «не задавай лишних вопросов», «делай как тебе велят». Так нет же! Все из рук вон плохо, а она сбежала.
Темная черта, проступившая между бровями Дикстера, блеск его обычно безмятежных глаз заставили Таска остановиться. Но он слишком далеко зашел, пути назад не было.
– Не похоже, чтобы она попала в плен, или на то, что ее насильно увезли, или что ее похитил лорд Саган. Она просто сбежала. Я знаю, сэр. Я был тогда на базе, утром, после того как армия захватила резиденцию Снаги Оме. Я был с лордом Саганом, когда он вернулся и ему сообщили, что леди улетела на космическом корабле. Я видел его, видел его лицо, – Таск остановился нахмурившись. – Он обезумел. Нет, «обезумел» не то слово. – Он покачал головой. – Даже не могу подобрать подходящего слова. Клянусь, я видел, как стальные стены начали плавиться и рушиться. А что он сделал? Уволил охранников? Разослал во все стороны патрули?
– Таск, – попытался вмешаться Дикстер.
– Ничего подобного! – Таск не слышал его. – Ничего! Он похолодел как лед и говорит: «Отлично, миледи, быть может, оно и к лучшему», или что-то в этом роде.
– Таск, если я...
– Уже шесть месяцев прошло. Все бесы – на свободе. Два актера сражаются за одну роль. Ее получает наш парнишка, он – в центре сцены, показывает зрителям представление, а те ждут, когда же начнется трагедия, чтобы поплакать и разойтись по домам. А тем временем Саган трудится в поте лица своего, торопится опустить занавес после первого акта. Когда он вновь поднимется, угадайте, кто попытается выйти на сцену и стать главным актером?! А леди где-то черти носят. Не говоря уже о том, как она поступила с вами, сэр...
– Таск, прекратите! – Голос Дикстера стал резким, как в былые времена его штабной службы. Как ударом хлыста, он прервал Таска, вернул его к действительности, потом опустил голову и стал смотреть себе под ноги.
– Простите, сэр. Я знаю, как она вам дорога, я не имел права вторгаться в это. Не моего ума дело...
– Не твоего, черт бы тебя побрал! – холодно подтвердил Дикстер.
Таск поднял голову и заговорил, оправдываясь:
– Но я же вижу, что они натворили с вами. Не надо ругать меня за то, что я в отчаянии.
Молчание Дикстера было мрачным, даже угрожающим, хотя стало заметно, что ему трудно сердиться на того, у кого болела душа за него, Дикстера.
Таск понял, о многом из того, что ему пришлось сказать, Дикстер и сам постоянно думал, ведь он же живой человек. Кое-как ему удавалось мириться с происшедшим, потому что он любил леди Мейгри.