Смерть в Раю (СИ) - "Elair"

Пройдя в ванную и внимательным взглядом осматривая кафель на полу, Лазар продолжал сухо задавать вопросы:

– Кажется, это была пятница, так?

– Да. Рауль всегда брал дополнительный выходной в пятницу.

– Почему? Если мне не изменяет память, вы закрыты только по четвергам и каждую последнюю трёхдневку в конце месяца. – Бергот не часто посещал Голубой Рай, но расписание он запомнил ещё в вечер своего первого посещения. Тогда выбор мальчиков был менее богатым, чем месяц назад, когда он увидел Оржа, и в тот – первый раз, из имевшегося десятка Бергот остановил свой взгляд на рыжем худосочном пареньке, который оказался не слишком умелым в сексе и, вероятно, поэтому долго здесь не задержался. Притон Билли в городе имел репутацию элитного, и что бы там не говорил Морган в приступе альтруистического настроения, хастлеров для своего заведения он отбирал строго и тщательно.

– Да, – Билли подтвердил слова Лазара и тяжело вздохнул – как человек, который сильно устал от пустых бесплодных разговоров. Весь последний месяц Морган разговаривал с полицейскими, рассказывал им такое, что никогда и никому не поведал бы в здравом рассудке, и всё равно ничего не изменилось: убийцу до сих пор не нашли, мальчики боялись работать, репутация Голубого Рая пошла прахом. К тому же Билли был вынужден раскрыть полиции своеобразную «коммерческую тайну» – имена постоянных клиентов Голубого Рая, среди которых водились учёные, чиновники, политики – словом, не последние люди.

– Я уже говорил вам, господин Бергот, что Рауль был на особом положении. Он сам просил отпускать его в пятницу по важным делам.

– Каким именно?

– Я не знаю. Он никогда не говорил мне о своих планах, да я и не особо интересовался, – Морган сказал это с напором и Лазар живо представил себе молодого парня с изуродованным лицом трупа, который сидя в кресле перед хозяином Голубого Рая мягко говорит: «Это моя тайна. А тайны существуют для того, чтобы их таили ото всех, Билли», – и его имя он произносит почему-то насмешливо, ласково.

– Значит, у Астайле врагов не было, – словно заучивая эту истину, повторил Бергот и вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Ничего странного и подозрительного он не обнаружил, впрочем, и не особо надеялся – место преступления давно убрали, отмыли и даже унесли все мелкие вещи. Так, например, на фото, рядом с изуродованным телом, Лазар заметил уголок старой книги в коричневом переплёте – она лежала кверху оборотной стороной, а потому названия он не знал – её не было среди изъятых вещей. Фальк вообще славился бестолковостью по части сбора улик, и Лазар дивился, как того до сих пор не выперли из полиции. Не иначе из-за влиятельных родственников, которые имели рычаги воздействия на Оберфота. Бедный старичок Оби – в его жизни тоже были люди, которые без труда могли поставить его в безвыходное положение. Эта мысль в последнее время наполняла Бергота мстительной радостью.

– Скажите мне вот ещё что, Билли, – Лазар двинулся по коридору к лестнице, ведущей вниз – мимо конусных мутных бра в стенах, ступая по мягкому бордово-серому ковру. Морган следовал за ним уже с привычной покорностью, устало глядя в широкую спину и на крупную вязку белого тёплого свитера. Бергот знал, что мучает его этим дознанием, но он не имел права на сочувствие и потому продолжал задавать вопросы: – Если у Астайле не было врагов, а вы утверждаете именно это, то тогда у него должны быть друзья. Близкие. Родственники.

– Видите ли, господин Бергот, – виновато отозвался Морган, – Рауль был очень недоверчивым человеком и редко подпускал к себе кого-либо настолько близко.

– Теперь понятно, почему его все любили. – Невольно улыбнулся Лазар и остановился у лестницы. – Но весьма противоречиво звучит, не находите?

Хозяин Голубого Рая растеряно развёл руками.

– Я знаю только одного человека, кто вам об этом расскажет больше.

Лазар вопросительно приподнял брови и посмотрел на собеседника с долей интереса, и интуитивно он был почти уверен, что услышит…

– Орж Стайлер. Они с Раулем очень много свободного времени проводили вместе. Что же касается родственников, господин Бергот, то знайте, у хастлеров их нет. Я, конечно, выражаюсь фигурально. У проституток нет семей, нет родителей, с которыми они могли бы встретить Рождество, нет возлюбленных. Всё это им приносит только лишние заботы и боль. Их семья – это люди, с которыми они стоят на панели и у нас не принято проявлять привязанность открыто – это считается дурным тоном.

– Понятно, – сдержано кивнул Лазар, подумав, что Морган, пожалуй, слишком утрирует. У него была натура слегка предрасположенная к шекспировским трагедиям. Впрочем, это можно понять: Билли потерял Астайле, его бизнес летел в тартарары, его измучили расспросы, журналисты и угрозы влиятельных клиентов, испугавшихся за свою репутацию. Лазар приходил к мысли, что всё это – финальный акт в истории Голубого Рая. Скоро это заведение канет в Лету, и значит, у Бергота не так много времени, чтобы разобраться во всём. Пара недель. Может, пара-тройка месяцев.

– Билли, у меня к вам будет две небольшие просьбы, – сказал Бергот, положив руку на перила лестницы и с интересом наблюдая за выражением, что застыло на лице Моргана – оно почему-то забавляло своей растерянностью и настороженностью. – Первая: мне необходимо переговорить с Оржем Стайлером. Это возможно?

Морган кивнул.

– Я дам вам его адрес.

– Разве он не здесь? – изумился Лазар, заглядывая за спину Билли – в желтоватый полумрак длинного коридора. – Если мне не изменяет память, его комната напротив комнаты Астайле.

– В-вы, – выдохнул Морган потрясённо и его покрасневшие глаза исполнились благоговейным страхом. Он на миг обернулся и тоже посмотрел в коридор, словно сам забыл, где комната Стайлера. – У вас потрясающая память, – сказал он, в конце концов, на что в ответ Лазар только пожал плечами.

– Издержки профессии, знаете ли. Иногда не очень приятные, – и он снова вспомнил запах ванили и зелёные глаза, а ещё – умелые руки, податливое горячее нутро и часть квартальной премии, что выложил за всё это. – Некоторые вещи я предпочёл бы забыть.

– Понимаю, – согласился Морган, хотя совершенно не понимал. Он устал. Очень. Его единственным желанием было – запереться в маленьком кабинете, сызнова предавшись своему горю.

– Так что на счёт Стайлера? И кстати, сегодня понедельник, вроде бы. У вас, конечно немного клиентов осталось после всей этой истории, но вы по-прежнему открыты.

– Ох, господин Бергот, – стал оправдываться Билли, – Орж очень сильно переживал смерть Рауля, поэтому я не слишком наседаю на него в последний месяц. Он стал совсем плохо работать. Нервные срывы, депрессии… Я дал ему отпуск. Если хотите, то подождите до следующего вторника – он выйдет на работу.

– Лучше дайте мне его адрес, Билли. Боюсь, я ценю своё время дороже, чем его покой.

И снова Морган покорно кивнул, отводя глаза. Когда они уже спустились в холл – непривычно тихий в дневное время, исполненный обманчивого благочестия и столь же обманчивого спокойствия ало-золотых тонов, Билли вкрадчиво поинтересовался о сути второй просьбы. Казалось, что Лазар уже напрочь забыл о ней.

– Билли, вы не будете возражать, если я поселюсь в вашем заведении ненадолго? – сказал он, и Морган удивлённо заморгал глазами, точно только что проснулся и узрел перед собой восьмое чудо света. Хозяин Голубого Рая был на голову ниже Бергота, изумление на его пухлом лице выглядело столь забавно, что Лазар расплылся в лучистой улыбке и поспешил объясниться: – Дело в том, – сказал он со всем приличествующим тоном, который мог позволить себе представитель закона, – что я несколько ограничен во времени, отведённом на расследование, а мне бы хотелось больше узнать об Астайле, понять, чем он жил, как думал, что любил и к чему стремился. Кроме того, – Бергот обернулся, скользнув взглядом по залу останавливаясь на арке, увешанной бамбуковыми шторами – за ними проглядывалось помещение бара, в котором сейчас о чём-то вполголоса разговаривали двое молодых мужчин и одна женщина, – мне бы хотелось познакомиться с работниками вашего заведения...