Анахренизм. Параллели - Владимир Вареца

– Точно не припоминаю, но кажется, начали ещё при Союзе. Можно купить путеводитель – каталог, когда будем уходить.

– Не важно. Главное, есть что посмотреть. Иностранцев масса! Где ещё они смогут такое увидеть?

– После обеда пойдём к тем холмам. Вон видишь? К ветряным мельницам. Круто? Притащить такую конструкцию. Разобрали, привезли, собрали. Даже крутится одна! Посмотрим, как зерно мололи.

– Да, стоит глянуть. Видел я одну работающую мельницу. Но думаю, она не такая старая как эти. Внутри не был. Доедаем и в путь.

Перейдя через поле, дошли до мельниц. Знойный день заставил спрятаться в тень. Жарко и тихо. Зной, как загустевший квас. Кузнечики вяло трещат в траве. Так, для приличия. Древесина, выцветшая от времени, солнца и воды. Громадные брусы, из которых собран каркас мельницы. Шестнадцатый век. Что тогда было? Телеги и рабочие руки крепостных? Силясь припомнить дату отмены крепостного права, признался себе – плохо учил историю в школе. Нет, всё-таки крепостные. Тарас Шевченко тоже был крепостным. Но он начал жить в восемнадцатом веке. Кажется. Всё это я высказал вслух. Товарищ засмеялся.

– Не парься! При такой жаре, когда температура кипения мозгов приближается к критической, лучше вообще не думать. Мозг не компьютер. Зачем помнить то, что тебе не нужно?

– Ясно конечно. Зачем учили всё это? Знания, которые и не пригодятся.

– Ошибочка! Уже пригодились. Ты вспомнил, когда примерно жил Шевченко. Сопоставив века, определил, что было крепостное право. Знания пригодились. Вот это отличает образованного человека от неуча. Если и дальше будешь теребить мозги, вспомнишь больше.

– Хорошо! Успокоил! Как эти знания применить в современной жизни, работе?

– Будет случай, применишь! Пошли к той, работающей.

Громадные лопасти лениво двигались в пространстве. Надо же. Ветра нет никакого. Древний конструктор-строитель опытным путём настроил лопасти так, что они чувствуют малейшее движение воздуха.

У открытой двери старик в соломенной шляпе. Примостился на порожке, раскуривая люльку.

– Привет отец! Можно и внутри посмотреть? Действующая что ли?

– Здорово, коль не шутишь! Работает! Уже триста лет не останавливается. Всё перемалывает. Зерно, время, судьбы, события, жизни.

– Да, за такой срок, действительно всё можно перемолоть.

– Смотрите. Постарайтесь ничего не трогать и не сдвигать. Механизм старинный. Любит бережное и уважительное обращение. Всё должно быть на своих местах и возвращаться на свои места. Порядок такой. Тут.

Сумрачное, прохладное помещение. Не раздражающий скрип старого дерева и трущихся, работающих частей. Большие круглые жернова с квадратными отверстиями в центре. Гранит, кажется. Следы муки и зерна. Верхний жернов приподнят над нижним и вращается. На холостом ходу. Хитроумно. Остановить лопасти опасно. Может быть ветер, который развалит всю мельницу. Так, вращается вхолостую. Интересно, везде ли так предусмотрено?

Наступив в полумраке на что-то мягкое, инстинктивно отшатнулся назад. Пытаясь сохранить равновесие, схватился рукой за палку, расположенную около жерновов и зафиксированную верёвочной петлёй. Петля соскочила.

С лёгким стуком верхний жёрнов опустился на нижний. Послышался тихий, мелодичный скрип. Мука тонкой струйкой посыпалась в лоток. Завороженные, мы смотрели на это чудо.

– Хм. Дед просил ничего не трогать. Сейчас получим. Надо утрясать ситуацию.

Вернувшись к двери, старика не обнаружили.

– Смотри, пока мы были внутри, другие мельницы исчезли.

– Да нет, я так понимаю, что мельница сама постоянно вращается. Ловит ветер и поворачивается к нему. Пошли. Надо найти деда и исправить шкоду. Развалится ещё, не дай бог. Никаких денег не хватит, чтобы рассчитаться за неё.

Рядом и около старика не было. Других мельниц тоже не наблюдалось. Окружающий пейзаж незначительно изменился.

Зной, скрип кузнечиков в траве. По дороге, которая шла к мельнице и которой тоже не было, ползла телега, запряжённая двумя волами. Скрип несмазанного колеса и звон сбруи был всё отчётливей и отчётливей. Колёса и копыта животных поднимали тонкую, лёгкую пыль. Пыль слегка клубилась, осаживаясь в застоявшемся от зноя воздухе.

Товарищ, закрыв глаза и щипая себя за ухо, сказал:

– Повезло. Попали прямо на театрализованное представление. Ну, организаторы! Ну, молодцы! Фильм снимают? На такой жаре, что попало померещится.

– Ты тоже видишь телегу и дорогу? – уточнил я, всматриваясь вдаль.

– Мираж. Под впечатлением от всего увиденного. Массовая галлюцинация и перегрев мозга. Магнитные бури и моментальный, солнечный удар при выходе из помещения.

– Серёга! Открывай глаза! Это не мираж! Нам удалось классно вляпаться! Одно и то же мы не можем видеть. С ума каждый сходит по-своему!

Осторожно открыв глаза и глядя на меня, Сергей поинтересовался:

– Этот, на телеге, далеко ещё?

– Метров сто. А что?

– Как что? Надо что-то делать! Мы живы?

– Судя по описаниям рая и ада в различных источниках, это место на них не похоже. Наша одежда на нас. Вокруг все не наше. Скорее живы.

Синхронно мы присели на пороге и молча закурили.

Закуривая вторую сигарету, товарищ спросил:

– Каковы наши дальнейшие действия? Придумал уже?

– Думаю. Из какого века мельница? Шестнадцатый? Ты же не куришь! Никогда не видел тебя с сигаретой!

– Курю! В шестнадцатом веке курю! Блин! Ничего в голову не лезет!

– Давай не будем торопить события. Надо трезво все взвесить и принять решение.

Тем временем телега подъехала под самый порог. Мужчина в одежде этого времени спрыгнул на землю. Я отметил, что в архитектурном музее, очень точно воссоздали одежду и предметы шестнадцатого века. На соломе что-то зашевелилось, и привстала молодая женщина. В средней части телеги лежали несколько мешков. Мужчина сделал два шага к нам, поднимая руку в приветствии. Застыл как вкопанный с приподнятой рукой. Мгновенное изменение его лица передать сложно. Хамелеон, да и только. Замешательство продолжалось минуты две. Не придумав ничего лучшего, мы приветливо помахали руками. Женщина, по-видимому, дремавшая до этого момента, быстро проснулась, ойкнула и повалилась обратно в телегу. Мужчина, сглотнув набежавшую слюну, так что даже мы заметили движение его кадыка, не опуская руку, повернулся спиной к нам. Медленно, на несгибающихся ногах, пошёл в сторону телеги. Прошёл телегу и метров через пять, поскакал обратно по дороге, взмахивая руками как подраненная птица. Именно поскакал. Такого бега мы никогда не видели.

Я посмотрел на Сергея.

– Что? – спросил он.

– Ещё не знаю. Тогда колдуны уже были? Они ведь христиане? Могут принять за исчадие ада. Надо было проще одеваться.

– Нормально одеты. Джинсы, футболки.

– Вот, вот. Посмотри на эту одежду их глазами. Особенно на мою. С группой КИСС. Примут за демонов!

– Как в шестнадцатом веке боролись с демонами?

– Не знаю. Ни разу не встречал упоминаний о таких случаях на Украине. В Европе, кажется, на кострах сжигали.

– Этого ещё не хватало. В такую-то жару.

– Так и будем сидеть? Пошли к телеге.

Когда мы оказались метрах в двух от телеги, волы почувствовали что-то неладное. Шумно выдохнув воздух, попятились назад и, вывернув вправо, довольно быстро побежали в поле. Телега затарахтела на кочках, теряя мешки, уложенные по краям. Сергей удивлённо посмотрел на меня.

– Ты смотри. Всегда считал, что волы не могут бегать.

– Н-да… Хорошо, что побежали не в нашу сторону.

– Что дальше? Есть какая мысль?

– Есть! Насколько она конструктивна, не знаю.

– Не тяни. Выкладывай!

– Ситуация у нас ничего хорошего. Вероятность вернуться или остаться здесь – пятьдесят на пятьдесят. Или да, или нет. Будем рассуждать логически. Если есть дорога сюда, должна быть и отсюда? Если есть вход, должен быть и выход? Велика вероятность того, что вход является и выходом. Это немного упростит наш поиск. Слушай, а почему у нас нет паники?

– Может, это всё только сон? Как проснуться? Как проверить?

– Спроси что проще. Не могу ничего ответить. Мне кажется, что мы тут не останемся надолго.

– Ну да. Сколько той жизни-то осталось.

Шум со стороны дороги заставил нас посмотреть в ту сторону. К мельнице приближались четыре всадника. Намного отстав от них, поднимая пыльный шлейф, двигалась толпа. Всадники были казаками. Они, даже на таком расстоянии, были похожи на картинку из книги по истории. Когда до нас, до мельницы, оставалось не больше ста метров, от одного из них отделилось синеватое облачко. Негромкий хлопок и треск пули, застрявшей в косяке двери.

Не сговариваясь, мы ввалились внутрь мельницы. Закрывая дверь, я почувствовал, как что-то горячее обожгло мне спину. Подперев дверь изнутри, мы прильнули к щелям в стене.