Грани судьбы - Алексей Шепелёв

— Стражник? Ты знаешь, кто я?

— Нет, господин.

Серёжка постарался быть максимально убедительным. Вообще-то он говорил чистую правду, но чувствовал, что поверить в это воинам будет нелегко: не каждый день в их края заходят пришельцы из иных миров. А судя по самоуверенности стражника, в этом мире таких как он знали все.

— Как ты попал сюда?

— Меня продали, господин.

— Наёмник Меро?

— Да, господин.

— А к нему ты как попал?

— Он купил меня, господин.

Мальчишка нерешительно переступил с ноги на ногу. Таких вопросов он совсем не ожидал. Зачем это бородатому отцу выяснять, кто, когда и кому продавал Серёжку? И чей, вообще, он отец? В Днестровске так называли священника: "отец Вениамин". Но Сучапарек на священника совершенно не походил. И имя смешное — Сучапарек.

— У кого?

— У купца… господин.

Ну, не мог Серёжка не созорничать и не сделать паузу. Это как пятиметровая вышка в бассейне: и страшно, и прыгнуть хочется…

— У тебя что, язык что ли отсох? Нормально говорить не можешь, слова еле давишь из себя, — снова рассердился воин. Серёжка в ответ традиционно передёрнул плечами: понимайте как хотите. Снова сработало: не дожидаясь ответа, отец Сучапарек задал следующий вопрос:

— Где это было?

— В городе… господин.

— В каком городе?

— Я не знаю… господин.

Бородатый бросил на ланисту возмущённый взгляд, но тот только плечами пожал: мол, чего от меня-то хотят? Туповат мальчишка — так на то воля богов. И вообще, где сказано, что гладиатор должен отличаться плавностью речи и живым умом? Нет, в них ценится как раз совсем иное.

Отец Сучапарек досадливо вздохнул.

— Хорошо, а к купцу как ты попал?

— Он купил меня… господин.

Серёжка одарил человека в кольчуге таким доверчивым взглядом широко распахнутых глаз, что тот просто потерялся. Если судить по словам, то было похоже на то, что маленький раб осмеливается дерзить ему в лицо. Если по виду, то глупец честно пытался ответить на вопросы в меру своего убогого разума. В любом случае, ничего ценного инквизитор пока что не выяснил.

— Где? У кого?

— У управителя… господин.

Хотелось верить, что до вопросов ребятам Сучапарек не снизойдёт, иначе придётся объяснять, почему им Серёжка рассказал одно, а сейчас говорит другое. Хотя, чего особенно объяснять-то? Соврал — и весь разговор. Никто же не запрещает врать, когда тебя такие же невольники расспрашивают. Иное дело врать хозяевам…

В напавших на деревню бандитов они могли и не поверить. Или начать выспрашивать такие подробности, на которых Серёжка, не знающий этой жизни, в момент бы запутался. Надо было срочно придумать что-то больше похожее на правду, и мальчишка придумал. Не зря же по истории у Серёжки была твёрдая пятёрка. Где можно купить раба? Рабы жили в именьях и работали под наблюдением управителей.

— Ага, значит, у управителя? Ты прислуживал в доме?

— Нет, в именье. Я работал в огороде… господин.

Уж чего-чего, а в огороде работать Серёжка умел: у Яшкиных был участок на окраине посёлка на берегу Днестра. И мог рассказывать об этой работе подробно и долго, пусть только попросят…

— Как звали твоего прежнего господина?

— Не знаю… господин.

— Как это "не знаю"?

Серёжка очень натурально виновато сморгнул.

— Я забыл… господин.

Отец Сучапарек окончательно убедился, что от маленького дурачка никакого толку не добьёшься. Разговаривать с ним означало попусту терять время. Не было бы рядом Луция, инквизитор приказал бы выгнать мальчишку взашей. Но из-за присутствия ланисты приходилось сдерживаться.

— Хотя бы место, где было имение, ты помнишь как называется?

— Местоимение? — Серёжкины губы сами собой сложились в улыбку. Прикольно это звучало в переводе на русский. И тут же мальчишка стал серьёзным. Слишком заигрываться не стоило: у бородатого могли возникнуть подозрения. Как же назывался тот город, куда наёмники притащили похищенных детей. Кажется…

— Да, где было это имение?

— Около города… господин. Кажется, он называл Плескин.

— Плесков?

— Верно, господин. Именно Плесков.

Инквизитор кивнул. Всё сходилось. В Толу из Плескова кратчайший путь — через Восьмиградье, откуда, по словам ланисты, и приехал этот самый Меро.

— Значит, говоришь, тебя продал управитель? А как его звали?

— Мирча, — не задумываясь, выпалил ненавистное имя Серёжка. И даже забыл добавить «господин». К счастью, Сучапарек оставил проступок раба без внимания.

— А как он выглядит?

Как выглядит Мирча Снегур Серёжка, если честно, представлял себе плохо. Поэтому он попытался вообразить себе, как должен выглядеть настоящий управляющий.

— Он, старый, лысый и толстый… господин. А ещё у него красный нос.

Нелиссе довольно явственно мыкнул.

— Говоришь, старый и с красным носом? А не было ли у него молодого помощника?

— Высокого? — радостно вскрикнул Серёжка и тут же прикусил язык. Даже если Балис Валдисович добрался до города, не стоит про него рассказывать этим людям. Они — не друзья.

— Нет, среднего роста.

Мальчишка добросовестно наморщил лоб. Балис Валдисович — высокий, Мирон Павлинович — никак не молодой. Наромарт… Это даже не смешно. Может быть, дядя Рионы? Ну, да, он молод, моложе Балиса Валдисовича. И рост у него средний.

— Рыжего, — вдруг добавил стражник и Серёжка почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз. Рыжих знакомцев у него в этом мире, если не брать в расчёт Кау, не было. Значит, это не свои, значит, пока не нашли. А ведь казалось…

— Так что? — нетерпеливо переспросил инквизитор.

— Я не знаю… господин. У управляющего был помощник, но он высокий, как Шипучка.

— Какая ещё шипучка?

— Это ящер, вместе с которым продали этого раба, — пояснил Луций. — Семь песов будет. Явно не тот, кто приходил.

Сердце Серёжки снова лихорадочно забилось. Но теперь не от волнения, а от радости. Кто-то приходил в школу и интересовался им, Серёжкой. Так или иначе, но это могли быть только друзья. Мало ли, кто этот рыжий. Главное, Балис Валдисович и все остальные где-то рядом. Значит, осталось потерпеть ещё немного. Ну, не может быть, чтобы всё это оказалось стечением обстоятельств. Должно же, наконец, и ему повести, хоть самую капельку.

Отец Сучапарек устало махнул рукой.

— Пусть идёт прочь. Этот дурак тут не при чём.

В другой ситуации инквизитор непременно бы приказал отвесить мальчишке с полдюжины плетей — чтобы языком быстрее ворочал. Но сейчас этот разговор не следовало даже и начинать: Луций очень болезненно реагировал на попытки "причинить ущерб" собственности школы. Соглашаясь на допрос мальчишки с пристрастием, он вынудил отца Сучапарека дать обещание, что, если Шустрёнок окажется невиновным, то инквизитор прочитает над ним целительные молитвы. Отношение к дару богов словно к рыночному товару возмутило инквизитора до глубины души, но слово пришлось дать: если старший гражданин заартачится, то для допроса раба в приказном порядке нужно получать разрешение префекта города, а с благородным сетом Кермием Мерком у Верховного Инквизитора Толы отношения были далеко не простыми.

В общем, пусть мальчишка убирается с глаз не поротым и благодарит богов за счастливое избавление.

Серёжка же, услышав слова «отца» Сучапарека и увидев жест ланисты Луция "пошел прочь", и вправду взлетел на седьмое небо от счастья. Покинуть Двор Боли целым и невредимым он не рассчитывал и даже не сразу поверил, что это произошло. Окончательно его убедил в реальности происходящего лёгкий толчок в спину, которым стражник дал понять, что надо быстрее шевелить ногами. Настроения это ничуть не ухудшило. Серёжка бросил последний взгляд на стол для порки, на валявшуюся там плеть, подавил в себе дурашливое желание показать ей язык ("опять не достала") и бодро зашагал к выходу. Хороший был сегодня день: и начался, как надо, и продолжился, а теперь вот на его долю пришлись ещё две больших удачи: он узнал, что друзья наконец-то его нашли и пытаются выручить, да ещё и счастливо избежал приготовленных для него наказаний.

Давно уже на лице Серёжки Яшкина не было такой широкой и весёлой улыбки.

Остаток вечера настроения не испортил, хотя без мелких неприятностей всё же не обошлось. Вен и синие ожидали мальчишку во дворе. Пока доктор выяснял, в чём причина неожиданного вызова у охранников, Серёжка поделился историей с ребятами. Разговор со стражником, оказавшимся вовсе не стражником, а страшным инквизитором, произвёл на юных гладиаторов сильное впечатление. По-своему проникся проблемой и Вен. Закончив разговор с Нелиссе и его напарником, доктор подошел к сразу притихшим ребятам, многозначительно помолчал, а затем заявил:

— Вот что, Шустрёнок, что-то ты очень шумный. Слишком шумный.