Под маской улыбки (ЛП) - Лак Оливия

— Она в безопасности. В спальне, — отвечает человек.

Голос на другом конце гавкает, отдавая приказ, затем снова раздаётся клик пластика, и наступает тишина.

— Сука, как же темно, — ворчит мужчина себе под нос, и давление на мою спину пропадает. Облегчение. Моё учащённое дыхание замедляется, успокаивая беспорядочный ворох мыслей в голове. Без его веса на себе, у меня появляется маленькая возможность увеличить поле действия. Оттолкнувшись, я переворачиваюсь и отползаю, пока плечами не упираюсь в каркас кровати. Мгновение спустя, лунный свет просачивается в комнату, когда захватчик отодвигает в сторону одну из тяжелых чёрных портьер. Свет позволяет мне осмотреть человека.

Коротко подстриженные волосы открывают блестящий лоб. Он примерно моего роста, но обладает телосложением профессионального штангиста. Его точные движения говорят о военной подготовке или вроде того. Его лицо свирепо нахмурено, а тёмные глаза-бусинки безжизненны. Несмотря на угнетающую жару, он одет в облегающую рубашку с длинными рукавами, брюки и тяжёлые ботинки. Весь в чёрном. В его ухо вставлено маленькое электронное устройство с мигающей зелёной точкой. Что-то металлическое мелькает в кобуре на его бедре. Я проглатываю ком тревоги, грозящейся поглотить меня. Пистолет.

— Молчи и сиди тихо. Не усложняй, — рычит он. Он говорит без какого-либо различимого акцента. Я не нахожу никакой запоминающейся отличительной черты. Мне нужно что-то, по чему я могла бы опознать этого мужчину. Его поймают. Ему это с рук не сойдёт. Им это с рук не сойдёт. Кем бы они ни были.

Сила. Она, может быть, и похоронена где-то глубоко, но всё ещё есть во мне.

— Где мой муж?

Резкими движениям мужчина оказывается передо мной. Он хватает меня за волосы, зверски дёргая назад, что отдаётся болью в затылке. Я смотрю на него. Моя оценка была точной. В нём нет ни грамма человечности. Пустой безэмоциональный взгляд чёрных глаз буравит меня.

— Давай я тебе объясню, дрянь. Мне похер на тебя. Ты винтик в огромном механизме, мать твою. Я делаю свою работу. Мне дохрена платят. Без лишних вопросов, потому что мне насрать на ответы. Не пытайся плакать или просить пощады. Заткни хлебало и не мешайся, — рыча, чеканит он и плюёт мне в лицо. Я вздрагиваю, его хватка причиняет мне тупую боль. — Уяснила?

— Д-да, — заикаюсь я. Проявляю очередную слабость. Губы мужчины искривляются в маниакальной улыбке. Он решил, что власть в его руках. Решил, что я трясущаяся от страха домохозяйка, которая не станет сопротивляться.

Меня достало, что люди меня недооценивают. Достало, что мужчины вытирают об меня ноги. Достало играть второстепенную роль в собственной жизни. Этот мужик не догадывается, что я испытывала гораздо большую боль, чем подёргивание за волосы. Переживала худшее, переживёшь и это. Это обещание приходит откуда-то из глубины. Спящая надежда, которую я считала давно покинувшей меня.

Одна деталь в плане, которую этот мужлан не продумал, заключалась в том, что сейчас мне нечего терять. Нечего.

Моя жизнь — это череда фальшивых вечеринок. Сторонний наблюдатель решит, что я проживаю роскошное приключение. За дорогими нарядами, изысканными украшениями и общением с элитой скрывается моя реальность. Всё моё существование заключается в одной жалкой лжи. Дэвид носит меня, как дорогие часы: для показухи, но не больше.

Обману пришёл конец.

Несмотря на растущую всепоглощающую панику внутри, я отказываюсь сидеть смирно и позволять красть у меня и остатки достоинства.

Откидывая голову, я напрягаю каждый мускул, чтобы ударить мужчину лбом в нос. Чвак! Мужчина удивлённо хрюкает. Его хватка пропадает с волос, он с грохотом падает на ковёр.

— Ты сломала мне нос, мразь! — рычит он.

Нет времени придумывать план. Нужно действовать. Сейчас же.

Не имея возможности помочь себе руками, я едва могу координировать движения. Я пролетаю мимо воющего мужика, снова слышу голос из устройства в его ухе. Плечом я врезаюсь в дверь спальни. Дверь громко отлетает в стену коридора.

Я убегаю.

Глава 4

Пять лет назад

— Не нервничай. Мама чувствует страх. — Лениво ведя одной рукой руль, а вторую положив на моё колено, Дэвид представляет собой само спокойствие. Его глаза цвета океана отрываются от дороги и он подмигивает мне.

— Очень смешно, — ворчу я, но его спокойствие передаётся и мне. Дэвида ничто не раздражает. В жизни, полной крутых поворотов и не отличающейся стабильностью, я нуждаюсь в той стойкой безопасности, которую такой мужчина, как Дэвид, может обеспечить. Его сложно разозлить. Когда возникают проблемы, он находит решение. Игры не для него. Он звонит, когда обещает позвонить, эмоционально стабилен, без неожиданных истерик и вспышек ярости. Если этого недостаточно, чтобы убедить меня встречать с этим замечательным человеком, то он зацепил тем, что смотрит на меня, как на единственную женщину в мире.

С тех пор как мы познакомились в отеле «Монро», мы виделись или разговаривали каждый день. Под наше описание подойдёт выражение «бурный роман». У меня ещё никогда не было таких отношений, потому что Дэвид — настоящий мужчина. Не ребёнок, как те мальчики, которые водили меня есть хот-доги и пить дешёвое пиво на вписках. На первое свидание Дэвид пригласил меня в стейк-хаус с видом на Атлантический океан. Когда я рассказала, что мне нравится исследовать процветающее искусство Майами, он пригласил меня на эксклюзивное открытие художественной галереи, картины в которой продаются за цену свыше десяти тысяч долларов. Никто, казалось, не заметил моё неуместное присутствие на таком шикарном мероприятии, так как я пришла с Дэвидом. Куда бы мы ни пошли, люди узнавали его и хотели быть рядом. Он ни разу не оставил меня одну, крепко держа за руку, показывая любому, кто осмелился поставить под сомнение моё присутствие, что я с ним. Он заставляет меня чувствовать себя важной, и я быстро привыкаю быть в центре внимания такого мужчины.

Спустя месяц отношений Дэвид решил, что пришло время познакомить меня с родителями. Сейчас мы направляемся к ним.

— Ты уверен, что я одета подходяще? — спрашиваю я, разглаживая лавандовое платье с запáхом без рукавов, которое сшила этим летом.

Он слегка сжимает руку на моём колене, а затем, дразня, проводит пальцами по коже, вызывая мурашки.

— Ты идеальна. — Я вся сияю от его похвалы, губы расплываются в улыбке. — Для меня это тоже впервые. Ты первая женщина, которую я познакомлю с ними.

— Как так? Ты же самый завидный холостяк в Майами, — подтруниваю я.

Дэвид ухмыляется, не сбавляя скорости проезжая через контрольно-пропускной пункт охраняемой резиденции.

— Ни одна не была такой особенной.

Сердце приятно сжимается. Ещё никто не называл меня особенной. Глаза начинает щипать и я быстро моргаю. Смотря в окно, я сдерживаю накатившую волну эмоций. Дэвид заставляет меня гордиться особой. Его искренние комплименты и поддержка не оставляют места для неуверенности.

— Наша семья очень дружная, — продолжает Дэвид. — Мы с Чэндлером не водим женщин к родителям домой каждый день. На воскресных ужинах присутствуют только члены семьи и самые близкие люди. — Он переплетает наши пальцы. Пульс снова ускоряется. Дэвид считает наши отношения серьёзными? Я бросаю на него взгляд, но выражение его лица как всегда безмятежно.

— Сегодня будет кто-то ещё, помимо твоего брата?

— Не должно быть, но мама любит приглашать друзей в последнюю минуту. — Дэвид отпускает мою руку, чтобы заехать на длинную каменную подъездную дорожку. Я задыхаюсь от восхищения. Это строение — не дом, а целое поместье. Двухэтажное, выполненное в стиле средиземноморской архитектуры. Экстерьер драматический и потрясающий. Отделка штукатуркой, круглые колонны и жалюзийные оконные проёмы добавляют фасаду гламурный штрих.

— Я только сейчас поняла, насколько обеспеченная у тебя семья, — признаю я, бросая на Дэвида ещё один обеспокоенный взгляд. Он паркует машину на круглой дорожке и выключает двигатель.