Музей и общество - Екатерина Потюкова

В начальный период существования ГРМ, с 1898 по 1917 гг., когда организационная структура и его коллекция только формировались, художественная политика музея ориентировалась на традиции «семейно-дворцового бытования произведений искусства»[4] и была тенденциозной и консервативной.

К 1917 году художественная культура в России обрела относительную автономию. На художественной сцене одновременно присутствовали и вели борьбу различные школы и поколения художников – академики, передвижники, деятели «Мира искусства» и примыкавшие к ним символисты, различные группы авангардистов. С 1870 года, когда было организовано Товарищество передвижных художественных выставок и разрушило монополию Академии художеств, каждое новое поколение художников вносило свой вклад в освобождение искусства от различного рода догм, внешних функций и принуждений, подвергая беспощадной критике и ниспровергая своих предшественников. Однако, при всем при этом государственные ресурсы – культурные, символические, экономические (заказы, должности, звания и т. д.) – распределялись среди художников академического толка и передвижников, которые после реформы Академии 1893 года вошли в Совет Академии и встали во главе учебных мастерских.

Период между двумя революциями 1917 года был единственный, когда государство полностью потеряло контроль над художественной культурой. Старая государственная машина была сломана, а новая только формировалась.

Когда регулирующая роль государства снижается и художественная культура обретает автономию, разгорается ожесточенная борьба между различными группировками (чаще всего различными поколениями) художников – одни (Академия художеств) стремились сохранить сложившуюся систему принципов функционирования искусства, другие (художники «Мира искусства», авангардисты) – её ниспровергали и утверждали новые принципы. Нередко антагонисты искали поддержку вне поля художественной культуры, в более широкой социальной среде (например, через прессу) или в кругах политической элиты (например, среди членов царствующей семьи).

#Однако внутри поля художественной культуры действуют свои собственные законы – доминирующие, охраняющие сложившиеся традиции, всячески препятствуют легитимации и освящению новаторов, которые посягают на их монополию.

Внутри поля художественной культуры борьба между различными группировками или художественными направлениями идет за «монополию на легитимный способ культурного производства»[5] или за определение того, что является искусством, а что им не является. Когда приверженец Академии обзывает «Протодьякона» И. Репина «животной образиной» и вопрошает: «Неужели это искусство», В. Стасов называет выставку «Мир искусства» «Подворьем прокаженных», И. Грабарь характеризует искусство передвижников как «упадочное», а радикально настроенные группы художников-авангардистов своими манифестами, картинами, текстами ниспровергают все предшествующее им искусство, включая Академию, передвижников, художников «Мира искусства» и всю классическую литературу, то очевидно, что каждый из авторов дискредитирует своих оппонентов как «истинных» художников и утверждает свое собственное определение того, что является «подлинным» искусством.

В феврале 1917 года уходит в отставку августейший управляющий ГРМ (Вел. Кн. Георгий Михайлович), и на его место назначается комиссар Временного правительства (М. В. Челноков), но руководство комиссара было номинальным. Власть в музее осуществлял Исполнительный комитет, который избирался общим собранием работников музея. Выборными также были основные административные должности (директор и заведующие отделами). «Эта система неограниченной демократии в управлении музеем продержалась, однако, не долго, до февраля 1918 года, когда на пост комиссара Русского музея Наркомпросом РСФСР был назначен Н. Н. Пунин»[6]. Поскольку Н. Н. Пунин был пропагандистом русского авангарда и борцом за автономию художественной культуры, то он скорее «охранял» музей от государственной диктатуры, чем навязывал волю государства.

С 1917 года художественная политика Русского музея кардинально изменилась. До этого коллекция в основном формировалась

из трёх источников – из дворцовых собраний, даров коллекционеров и из закупок, которые контролировались советом Академии художеств. С точки зрения Академии художеств, то, что делали художники «Мира искусства», искусством не являлось. Именно поэтому работы этих авторов не закупались Русским музеем в течение 20 лет. (Первая выставка «Мир искусства» была в 1898 году – в год открытия Русского музея.) О закупках музеем произведений русских авангардистов вообще не могло быть речи.

После Октябрьской революции художественную политику Русского музея (принципы построения экспозиции, политика закупки произведений и т. д.) осуществлял Совет ГРМ, в который помимо консерваторов входили художники «Мира искусства» (А. Н. Бенуа, Е. Н. Лансере)[7]. Интересы новейших течений в Русском музее представлял Н. Н. Пунин.

Октябрьская революция существенно изменила расстановку сил в сфере художественной культуры. «Большая часть художников и литераторов авангарда немедленно заявила о своей полной поддержке новой большевистской государственной власти, и в условиях, когда интеллигенция в целом отнеслась к этой власти отрицательно, представители авангарда заняли ряд ключевых постов в новых органах, созданных большевиками для централизованного управления всей культурной жизнью страны»[8]. В ГРМ (комиссар – Н. Н. Пунин, директор с 1918 по1922 – А. А. Миллер) в первые годы после революции была произведена кардинальная реконструкция экспозиции по историко-хронологическому принципу (автор П. И. Нерадовский). За счет конфискации частных коллекций, а также закупок Государственного музейного фонда ГРМ заполнил лакуны, которые были в коллекции, и в 1922 году открыл новую экспозицию, в которой были представлены все исторические этапы русского искусства. На этой экспозиции художники «Мира искусства» предстали уже как классики. В экспозицию музея также были включены произведения художников русского авангарда – в двух залах были представлены «новейшие течения» (М. З. Шагал, М. Ф. Ларионов, П. Н. Филонов, В. В. Кандинский, К. С. Малевич, В. Е. Татлин и др.). Таким образом, классический русский авангард в 1922 году удостоился канонизации – отдельной экспозиции в ГРМ.

Вплоть до 1929 года ГРМ проводил относительно независимую от государства художественную политику. В 1926 году было организовано Отделение новейших течений русского искусства (заведующий – Н. Н. Пунин). В этом же году в музей поступила коллекция расформированного Музея художественной культуры. И 6 ноября 1927 года (к 10-летию Октябрьской революции) Отделение новейших течений открыло свою экспозицию в семи залах флигеля Росси[9]. С 1927 по 1930 год Отделение новейших течений провело 9 выставок и одна – П. Филонова – была запрещена Наркомпросом по идеологическим причинам[10].

Несмотря на то, что в стране в течение десятилетия шла ожесточенная борьба за политическую власть, в которую активно включились художники различных направлений, Русский музей функционировал как автономная художественная структура. В нем впервые была создана научно обоснованная экспозиция, построенная по историко-художественным принципам, которая включала все этапы, направления и течения русского искусства, включая новейшие, независимо от художественных предпочтений политической элиты государства. Этому также соответствовала выставочная деятельность музея. Из 33 выставок, проведенных Русским музеем с 1922 года по 1929, не было ни одной с идеологической направленностью. И хотя выставок художников новейших направлений было несколько больше (8 выставок), чем других периодов, тем не менее, было проведено 6 выставок художников второй половины XIX, 6 выставок рубежа XIX и ХХ вв., 2 выставки древнерусского искусства, 2 выставки народного искусства и 8 тематических выставок. Таким образом, и экспозиция, и выставочная деятельность Русского музея в этот период были ориентированы исключительно на историю художественной культуры и на современный художественный процесс.

Пожалуй, этот период можно назвать «золотым веком» Русского музея, поскольку он представлял все русское искусство, структурированное по временной шкале, с учетом художественных достоинств произведений. Одновременно Русский музей активно включился в современный художественный процесс, пропагандируя и легитимируя

искусство новейших течений. В это же время в музее начинает закладываться фундамент художественного образования и просвещения.

Несмотря на то, что Совнарком и ЦК ВКП (б) до конца 1920-х годов прямо не вмешивались в дела художественной культуры, и создавалось впечатление, что она живет по своим собственным законам, Октябрьская революция полностью разрушила экономические, социальные и политические условия какой-либо автономии. Художник стал полностью зависим от государства – и его экономическое положение (государственные заказы, государственные закупки), и его выставочная деятельность контролировались государственными структурами. И только государство решало, когда и сколько автономии можно выделить художникам.