Откровение Бога. Том II. Царство небесное - Владимир Гриневицкий

Я задумался. Стискиваю зубы так, что они начинают болеть.

Пот скатывается с лица в пустую ванну. Она, с ржавой тонкой полоской во всю длину на дне, воняет хлоркой. Дыхание тяжёлое и частое. Я зажмуриваюсь. Нужно только слегка наклониться. Я открываю глаза, и слёзы скатываются по лицу. Губы начинают дрожать. Я сжимаю челюсти, пытаюсь не заплакать хотя бы сейчас, стараюсь не показывать самому себе слабину. Хочу уйти гордо и достойно. Нужно только наклониться. Я плачу навзрыд. Дышу через сжатые зубы, брызжа слюной. Нужно только наклониться ещё чуть сильнее. Я зажмуриваюсь, решившись свести счёты с жизнью, и начинаю наклоняться.

– Что ты делаешь? – раздаётся спокойный мужской голос у двери.

Я поворачиваю голову и вижу человека в строгом чёрном костюме с огромным чёрным кейсом в руке.

– Что? Ты кто? Уйди!!!

Человек с арабской внешностью ничего не отвечает. Он смотрит спокойно и ровно, не пытаясь отговорить меня, не пытаясь поддержать или утешить. Он стоит неподвижно у самого порога в ванную комнату. Его кейс настолько огромен, что туда поместилась бы виолончель.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает он.

– Какое тебе дело? Ты кто? Врач? Нет! Вали отсюда! Не видишь, я тут занят! – я говорю с надрывом, брызжа слюной, слёзы с каплями пота попадают мне в рот.

Он снова выдерживает паузу. Он даже не шевелится. Тень слегка падает на его лицо, отчего я не вижу его глаз. Он смотрит на меня спокойно, как-то иначе. Когда люди видят, что другой человек хочет свести счёты с жизнью, они обычно реагируют не так.

– Уйди! – продолжаю я, зная, что он вряд ли это сделает. – Не видишь?! Не видишь, кем я стал?! Дай мне сделать это! Дай! Я не…

Я закрываю глаза и реву что есть сил. Рукой держусь за край ванны. Лицо искривляется в плачущей гримасе. Слюни тонкой струйкой тянутся на дно ванны, ртом я вдыхаю запах хлорки.

– Я не могу так… – шепчу я.

Он наблюдает за мной, таким униженным… Просто стоит и смотрит. Смотрит, как в этой жизни я упал на самое дно, скатился до самого низа, с петлёй на шее, промокший от пота, пускающий слюну, морально разбитый, утопающем в собственном дерьме.

– Хочешь вернуть своё тело?

Эти слова пронзают меня. Я открываю глаза и сквозь слёзы пытаюсь разглядеть его.

– Что?..

Он не отвечает. Я почему-то слегка успокаиваюсь, но мне всё ещё кажется, что его слова мне послышались.

– Я тут принёс тебе кое-что, Мак.

Я не отвечаю. Я не знаю, что ответить. Он ставит кейс около двери, и звук раздаётся такой, как будто внутри что-то тяжёлое. Моё внимание заостряется на этом чёрном кейсе, и мне становится невероятно любопытно, как я смогу вернуть своё тело, и что он принёс мне.

Он медленно подходит, я продолжаю смотреть на кейс.

– Позволишь? – спрашивает он. Его голос звучит ровно, почти без эмоций.

Я перевожу взгляд на него, и он понимает, что я согласен. Он снимает с моей шеи петлю, я наблюдаю за его движениями. Не спеша он берётся за поручни коляски у меня за спиной и катит меня обратно в палату мимо кейса. Вблизи он ещё более громоздкий, чем мне казалось. Он подкатывает меня к тумбочке около моей кровати и разворачивает к себе. Я всё ещё в недоумении.

– Кто ты такой? – спрашиваю я.

– Меня зовут Гаяз. Гаяз Амоа. Я представитель корпорации ЮниКорп.

– Что… Что тебе нужно? Откуда ты знаешь моё…

– Мы слышали про тебя, Мак, – отвечает он, взяв в руки кейс. – Слышали, что с тобой произошло. Знаем, кем ты был. Знаем, о чём мечтал.

Он кладёт огромный кейс на койку слева от меня.

– Глава ЮниКорп, Адиль Миннияр, искал таких, как ты. Мотивированных на нечто большее в этой жизни. Искал людей, которые готовы помочь ему в одном деле. Очень нелёгком. Взамен на новую, более… яркую жизнь. Мистер Миннияр очень щедр. Он дарит людям новые судьбы, дарит всё, что необходимо для счастья. Взамен за услуги… Он просил передать тебе, что ему и нам всем, кто услышал о твоей беде, невероятно жаль, мы приносим свои соболезнования и от всей души сочувствуем.

Я не отвечаю. С открытым ртом я смотрю на него снизу, наблюдаю за его действиями. Вытираю слёзы с щёк и слюну с подбородка. Его голос звучит монотонно, немного хрипловато, но так успокаивающе для меня. Его речь предельно вежливая и грамотная. Его движения элегантны и точны.

– В этом кейсе, Мак, то, что поможет тебе обрести нового себя. И это только начало.

Он щёлкает четырьмя замками на кейсе и открывает крышку. Я заглядываю внутрь. В чёрном поролоне аккуратно уложена какая-то металлическая штуковина. Она сложена пополам и раскрашена в тёмно-зелёный цвет. Я понятия не имею, что это, даже не могу припомнить, видел ли я когда-нибудь нечто подобное. Этот предмет ни на что не похож, не вызывает в памяти ничего, что я видел прежде. Парень медленно достаёт это из кейса и поворачивается ко мне.

– Доверься мне, Мак, ты ничего не почувствуешь, обещаю.

Я лишь перевожу взгляд на него, потом обратно на этот предмет.

– Покажи, что осталось от твоей руки.

Я смотрю на остаток правой руки и выставляю её вперёд. Он не спеша подносит этот предмет, и я вижу отверстие, как раз по диаметру подходящее под мою руку. Он надевает это на ту часть руки, что осталась, и она утопает по самое плечо. Парень медленно отходит от меня. Я осматриваю этот металлический предмет. Он цилиндрической формы, состоит из двух равных частей. Очень лёгкий, компактный. Я разглядываю его несколько секунд. Лёгкий щелчок раздаётся в области плеча, и вся эта конструкция резко раскладывается, отчего я подпрыгиваю от испуга. В следующую секунду я узнаю в разложившемся механизме металлическую руку. С круглыми от страха глазами отстраняюсь назад в спинку инвалидного кресла, наблюдая за тем, как она шевелится. Спустя пару секунд я понимаю, что ею шевелю я сам. Медленно, затаив дыхание, я подношу кисть руки ближе, чтобы рассмотреть. Прямоугольные фаланги пальцев зеленоватого цвета, из-под которых видны металлические суставы, предплечье – вся эта конструкция полностью повторяет мои движения.

– Это для тебя, Мак. Эта система считывает нервные импульсы, тем самым повторяет движения, какие ты задумал.

Я медленно кладу кисть механической руки на белую простыню своей койки справа от меня и немного провожу по ней. Я могу двигать рукой, но не могу чувствовать.

– Это бета-версия. Но ты можешь получить последнюю. И не только руку. Мы можем дать всё, чего тебе не хватает. Но это не всё. Ты не всегда будешь носить это на себе. Что если я скажу тебе, что в мире есть вещи, которые помогут тебе вернуть тебе твоё… настоящее тело? Как я уже говорил, взамен на услугу, оказанную мистеру Миннияру.

Я перевожу взгляд на него.

– Какие вещи?

– Ты узнаешь, если согласишься помочь.

– Что за услуга?

– Мы знаем о твоей мечте, Мак. Ты хотел участвовать в марафоне. Мечтал прийти первым. Мы научим тебя… двигаться быстрее, чем ты можешь. Быстрее, чем ты мог бы себе представить.

– Для чего?

– Понимаешь… Через несколько дней в мире произойдёт событие, которое… э-м-м… перевернёт наше представление о самом бытии. Мистер Миннияр хочет, чтобы ты помог предотвратить ужасные последствия этого события.

– Почему я?

– Ты мотивирован. Ты потерял половину своего тела, и мы поможем тебе вернуть его. Мы не заставляем тебя делать что-либо, но прости, времени у нас не так много. Ты соглашаешься прямо сейчас, и для начала ЮниКорп даст тебе жизнь, полную новых движений. Движений на таких скоростях, о которых ты даже не догадывался. А после нашей сделки мы поможем тебе вернуть твоё настоящее тело. В противном случае я ухожу прямо сейчас, забираю это с собой, и ты можешь продолжить то, от чего я тебя отвлёк. Выбор за тобой.

Глава 3

Мак Тоунвэд

Гаяз катит меня на инвалидной коляске по коридору больницы. На коленях у меня чёрный кейс. Стоило ли мне соглашаться? На то чтобы носить протезы – нет, на то, что есть шанс вернуть своё тело – да. Как они собираются вернуть его? Буду ли я прежним после того, как снова встану на ноги? Смогу ли я снова бегать? Хотя, когда теряешь обе ноги и руку, не задумываешься уже о мечтах, главное – жить полноценной жизнью. У меня был выбор – соглашаться на просьбу или же остаться в палате и висеть на верёвке. Выбирать не из чего. Но я спортсмен… или же был им, и я буду бороться, даже когда шансы невелики.

В пути к выходу на первом этаже я встречаю ту женщину, которая приносила мне пищу в палату. Она идёт ко мне навстречу, толкая перед собой всё ту же тележку с баландой.

– Простите… – говорю я, проезжая мимо неё.

Она лишь устало окинула меня взглядом. Двери больницы разъезжаются в стороны, и меня слепит яркий свет. Вот он. Мир, в котором я уже не тот, что был. Теперь для меня этот мир более сложный, более огромный, ведь я стал меньше, стал слабее. Теперь он полон непреодолимых трудностей, таких как ступеньки, отсутствие подъёмника для инвалидов. Теперь придётся привыкать делать всё левой рукой. Я ловлю себя на мысли, что согласился ещё и потому, что это был не просто протез… Я мог чувствовать. Я ощущал прикосновение лучше, чем кожей. Гаяз подкатывает меня к белому микроавтобусу и открывает боковую дверь.