Ради жизни на земле (сборник) - В. Яковлева

Письма читались во взводах и ротах, переходили из рук в руки. В беседах участвовали очевидцы и герои боев. За примерами отваги и мужества нам не приходилось прибегать к сообщениям из какого-нибудь другого соединения. Массовый героизм был отличительной особенностью 1075-го стрелкового полка.

Участники обороны Москвы, лично знавшие политрука Василия Клочкова и других героев боя у разъезда Дубосеково, были и в наших подразделениях. Они проводили наиболее интересные беседы с молодым пополнением. Их рассказы о только что прошедших боях, о героях, с которыми они вместе сражались, живые примеры борьбы с вражескими танками производили неизгладимое впечатление на необстрелянных солдат.

Делегация из Казахстана привезла с собой письмо от трудящихся к фронтовикам-казахстанцам.

«Каждый раз, — говорилось в этом письме, — когда поднимается солнце над нолями сражений, взгляните на него и вспомните свою страну. Вспомните ее высокое и чистое небо, привольные каркаралинские и прииртышские степи, прозрачные струи Иртыша, альпийские луга Алтая, яблоневые сады Алма-Аты. Вспомните дым своих очагов, могилы предков, зарево огней над нашими богатыми городами и поклянитесь победить, победить во что бы то ни стало.

Трудящиеся Казахстана дают вам слово — работать еще лучше, сделать для фронта все, что потребуется. Самоотверженной работой мы будем увеличивать свою помощь фронту.

Боевой привет вам, товарищи! Будьте смелыми, бесстрашными и беспощадными к врагу. Пусть содрогается он в страхе, услышав имя части, которой гордится сегодня Казахстан!».

Письмо зачитывалось на митингах в подразделениях. Панфиловцы клялись, что будут беспощадно уничтожать фашистских захватчиков.

Мне тоже довелось беседовать с бойцами пополнения. Я объяснял им обстановку на фронтах, их обязанности, говорил о самоотверженной борьбе народов Советского Союза против фашизма, о крепнущей братской дружбе советских воинов всех национальностей.

Беседы обычно начинал так. «В начале ноября 1941 года орденами и медалями были награждены многие воины 316-й стрелковой дивизии, сражавшейся на Западном фронте. Первым из рук Михаила Ивановича Калинина получил орден Красного Знамени политрук Василий Клочков. Он ездил в Москву, участвовал в военном параде на Красной площади.

Я поспешил в 4-ю роту, чтобы поздравить с наградой однополчанина. С Василием Клочковым встретился в ротном противотанковом опорном пункте у разъезда Дубосеково, где он проводил занятия по изучению противотанкового ружья. ПТР только что привез командир дивизии генерал Панфилов, который лично провел показательное занятие с командно-политическим составом полка. Ружья были розданы по ротам.

Я спрыгнул в траншею.

— Здравствуйте, товарищи! А Василия Клочкова поздравляю с орденом Красного Знамени!

Клочков встал, вытянулся, взял руку под козырек:

— Служу Советскому Союзу!

Мы обнялись. Я привез с собой свежий номер «Правды» и передал газету политруку. Он тотчас же созвал бойцов и громко прочитал им передовую статью, в которой Коммунистическая партия призывала весь советский народ и Красную Армию разгромить немецко-фашистских захватчиков и отстоять столицу нашей Родины — Москву.

Здесь были все, с кем вскоре Клочкову предстояло разделить героическую смерть и славу.

Вечером в штабе 2-го батальона в селе Нелидово собрались командиры и политруки рот. Первым поздравил Клочкова с наградой комбат Решетников, затем теплые слова сказали комиссар батальона старший политрук Трофимов и другие.

Клочков был в приподнятом настроении, он смеялся, шутил, но потом вдруг стал серьезным. Сделав несколько шагов по комнате, сказал:

— Много людей умерло когда-то за Москву. Может быть, и нам придется стоять здесь насмерть…

В тот холодный морозный день гитлеровцы готовились к решительному наступлению. Разведчики установили, что в населенных пунктах Красиково, Жданове, Муромцево сконцентрировано два полка вражеской пехоты, 6 минометных и 4 артиллерийских батареи, свыше 80 танков, многочисленные группы автоматчиков и мотоциклистов.

Вся эта лавина огня и металла ринулась на линию нашей обороны в памятное утро 16 ноября 1941 года».

С каким вниманием слушали молодые воины! Сколько было вопросов!

— Далеко ли разъезд Дубосеково?

— Можно ли посмотреть рубеж, где герои-панфиловцы отражали танковые атаки?

Вечером я доложил комиссару полка Мухамедьярову о беседе с молодым пополнением и о вопросах. На следующий день в Дубосеково поехали представители всех батальонов. Их сопровождали секретари комсомольских организаций рот и батальонов, полковник Капров и комиссар полка Мухамедьяров.

Это было в начале января 1942 года. Снег сверкал на солнце, белым покрывалом устилал рубеж славы. Участник памятных боев капитан П. М. Гундилович сказал:

— Вот здесь.

— Да, здесь, — подтвердил командир полка И. В. Капров.

Перед нами встала вся арена боя. Вон блиндаж, почерневшие бревна разбитого снарядами наката. Рядом извилистая линия окопов. Отсюда просматривается развилка дорог, идущих от Жданово, Нелидово и разъезда Дубосеково. Здесь стояли панфиловцы, готовые встретить врага. Здесь, хватаясь рукой за обледеневший бруствер, они поднимались навстречу танкам. Здесь смертельно раненный упал политрук Клочков. Здесь лежали герои, сраженные огнем противника.

Неподвижны громады подбитых, сожженных немецких танков, валяются их оборванные гусеницы. Враг не прошел. Стальной стеной встали на его пути гвардейцы-панфиловцы.

Гитлеровцы потом выспрашивали у местных жителей, кто так храбро сражался на этом рубеже, откуда эти солдаты и кто их командир. Крестьяне хорошо знали политрука Клочкова, но отмалчивались. Ночью они тайком унесли тело Клочкова и похоронили. Об этом нам рассказал старожил села Нелидово Федор Иванович Веселов.

Недалеко от разъезда, на окраине деревни, покрытая снегом могила героев. Собрался народ. Возле могилы лицом на запад выстроились молодые бойцы 1075-го стрелкового полка под командованием гвардии капитана Гундиловича. Сдерживая волнение, они в торжественном молчании застыли у могилы земляков, и солнечные лучи дробились на их граненых штыках.

Митинг открыл командир полка Капров. В страстном выступлении комиссара полка Мухамедьярова звучали два могучих чувства — любовь и ненависть. Любовь к Отчизне, за которую погибли герои-панфиловцы, и ненависть к фашизму.

Перед неподвижным строем бойцов-казахстанцев у могилы героев гвардии полковник Капров, суровый солдат, участник трех войн, произнес торжественные слова гвардейской клятвы: «Победить или умереть!» Троекратный залп потряс воздух. Командиры вышли из строя и преклонили колена, отдавая воинские почести погибшим. Бойцы по старому солдатскому церемониалу держат винтовки «на караул»…

В эти дни отчетливо чувствовалось, что скоро и мы включимся в наступление, которое уже развивали наши войска. Начались напряженные занятия, отрабатывались задачи ведения наступательного боя в зимних условиях — в сильные морозы и метели.

Люди занимались старательно, хотели узнать как можно больше, учились действовать в наступлении, изучали немецкий язык. Бойцы снова и снова проверяли исправность оружия, набивали вещмешки патронами.

Но однажды командир 2-го батальона капитан Гундилович заметил, что некоторые бойцы встали в строй без лопат. Комбат потребовал от ротных командиров объяснения.

— Лопаты выданы всем, — доложили они.

Комбат подошел к одному бойцу и спросил:

— Где лопата?

— Я ее в блиндаже оставил. Мешает. Идешь, а она бьет по бедру. Да и зачем она зимой?!

— Значит, и в бой пойдешь без лопаты?

Боец молчал.

Об этом случае стало известно командованию полка. В тот же день по указанию полковника Капрова и комиссара полка Мухамедьярова весь комсомольский актив проводил разъяснительную работу среди молодых бойцов.

В том же 2-м батальоне мне довелось услышать беседу комсорга Василия Минаева.

— Лопата может сделать нас неуязвимыми, а значит и более страшными для врага, — говорил Василий. — Установлено, что вероятность поражения лежащего бойца по сравнению со стоящим в пять раз меньше, а окопавшегося — в двадцать пять раз! Об этом надо помнить.

Но задача состояла в том, чтобы самоокапывание в бою стало привычкой каждого бойца. Было решено использовать для этого и полевые занятия.

Партийные и комсомольские активисты, принимавшие участие в учении, получили задание снова и снова напоминать молодежи о повышении воинского мастерства. Для передачи опыта самоокапывания пригласили на полевые занятия самого старого воина — лейтенанта Ербатыра Ермекова.

Возвращаясь с полевых занятий, я заглянул в полковую батарею семидесятишестимиллиметровых пушек, где комсоргом был Баркалов. Он мне говорит: