Белые полководцы - Николай Копылов

Смотр войск генералом Л. Г. Корниловым. Петроград, 19 марта 1917 г. Фото бр. Булла

Фронт продолжал сыпаться, войска выходили из подчинения и отступали под напором австрийцев. Лавр Георгиевич направил Временному правительству телеграмму, в которой требовал принятия исключительных мер для восстановления дисциплины. Одновременно он отдал приказ о расстреле всех дезертиров, а также начал формировать особые ударные отряды по борьбе с ними: «Без суда расстреливать тех, которые будут грабить, насиловать и убивать как мирных жителей, так и своих боевых соратников, и всех, кто посмеет не исполнять боевых приказов в те минуты, когда решается вопрос существования Отечества, свободы и революции». 12 июля под давлением Корнилова Временное правительство приняло решение о восстановлении смертной казни на фронте.

Приезд генерала Л. Г. Корнилова на Государственное совещание. Москва, 2 августа 1917 г.

Весьма ограниченные успехи на фронте в начале июньского наступления создали Корнилову славу генерала, способного в тяжелейших условиях добиваться серьезных успехов. Имя Корнилова, не без активного содействия определенных патриотических кругов, превращалось в символ, в который все больше верили те, кто страшился анархии. Да и сам он уже не был застенчивым юношей, который когда-то учился в Академии Генштаба: годы войны закалили его характер. Уже 19 июля при содействии Савинкова он был назначен Верховным главнокомандующим. Причем перед вступлением в должность он сумел добиться автономии и гарантий, что в скором времени будут приняты решения по восстановлению порядка в армии.

Став во главе всей армии, Корнилов все активнее стал включаться в политическую борьбу: он прекрасно видел, что без политической воли Россия обречена. Однако рост его популярности вызывал обеспокоенность у Керенского. Более того, образ Корнилова оказался во многом искусственным: несмотря на сильный характер, он не собирался становиться новым Бонапартом. Лавр Георгиевич не был политиком, а потому неудивительно, что в конце концов Керенский ловко обошел его. В конце августа после череды сложных интриг выдвижение 3-го конного корпуса на Петроград (согласованное с Временным правительством) было объявлено мятежом. Корнилов проявил роковую нерешительность, потеряв целый день, что в итоге имело для него печальные последствия. Возможно, главную роль в неудаче «Корниловского мятежа» сыграло и то, что в те дни он серьезно болел.

Разоружение корниловской армии

В результате Верховный главнокомандующий и многие его сослуживцы были арестованы. Лишь после Октябрьской революции им удалось бежать. Лавр Георгиевич устремился на Дон, где генерал М. В. Алексеев формировал небольшую Добровольческую армию. Многие видели в Корнилове будущего вождя, сам же он требовал единоличного руководства, а потому вспыхнул конфликт с Алексеевым. Более того, Корнилов сам усугублял его, при этом заявляя, что действительное антибольшевистское движение можно создать лишь в Сибири.

Однако как писал бывший депутат Государственной Думы Л. В. Половцев: «Ген. Алексеев понимал, что во главе армии должен быть человек железной воли и популярный. Корнилов обладал и тем и другим качеством. Его беспримерное мужество, проявленное в боях с Германией, его непреодолимые наступления, его чудесное спасение из австрийской тюрьмы, наконец, последнее бегство из Быхова сделали имя его легендарным. Такой генерал мог совершить чудеса».

В Корнилова по-прежнему верили, и он стал командующим Добровольческой армией, отдав Алексееву решение политических и экономических вопросов. В начале 1918 г. слабая Добровольческая армия под давлением красных была вынуждена оставить Дон. Так начался легендарный Ледяной поход, когда горстка белогвардейцев (чуть более 3000 человек) без достаточного количества вооружения и продовольствия, в тяжелейших погодных условиях и под давлением противника пробивалась на Кубань через станицы с враждебным населением. Однако с выходом на Кубань оказалось, что Екатеринодар занят противником. Было принято решение идти на штурм. 31 марта (13 апреля) Лавр Георгиевич Корнилов был убит во время обстрела штаба армии. Л. В. Половцев писал: «Его смерть произвела потрясающее действие на Добровольческую армию. Его боготворили добровольцы, беспредельно верили ему и беспрекословно исполняли его приказания. Он всегда был среди них, а во время боя, иногда, даже и впереди их».

Кенотаф (символическая могила, которая не содержит останков покойного) Корнилова около Новчеркасска

Корнилов был живым символом Белого движения, а потому неудивительно, что большевики поступили с его трупом соответствующим образом. Они выкопали его из могилы, привезли в Екатеринодар, где после долгих надругательств и глумлений он был сожжен. Сделанные же фотографии покойника потом расходились по рукам в виде карточек.

Пахалюк К., руководитель интернет-проекта «Герои Первой мировой», член Российской ассоциации историков Первой мировой войны.

Деникин Антон Иванович

Русский военачальник, политический деятель, один из главных руководителей Белого движения в России в годы Гражданской войны.

В годы Первой мировой войны командовал 4-й стрелковой бригадой (позже развернутой в дивизию), получившей прозвище «железная». В годы Гражданской был Главнокомандующим Вооруженных сил Юга России (1918–1920), добившись наибольших успехов в борьбе с красными.

Родился Антон Иванович Деникин в деревне недалеко от польского города Влоцлавека. Его отец Иван Ефимович происходил из крепостных крестьян. По рекрутской повинности его забрали в армию, где после 22 лет службы он сдал экзамен на первый офицерский чин. В отставку вышел в 1869 г. в чине майора. Отец привил сыну глубокую религиозность, с которой Антон Иванович прошел всю жизнь. Его мать Елизавета Федоровна была полячкой, да и само детство Деникина прошло в городе, где основное население составляли поляки и евреи. Сам он сносно говорил на польском языке и был лишен каких-либо ксенофобских настроений.

С детства он наблюдал бессилие отечественной национальной политики, ставившей задачу русифицировать край. Семья Деникина жила достаточно бедно, именно в этом стоит искать причины его обостренного чувства социальной справедливости (которое порою выходило Антону Ивановичу боком) и приверженности либеральным воззрениям.

Отец Деникина умер, когда мальчику было тринадцать лет, что еще больше стеснило материальное положение семьи, а самого Антона Ивановича заставило подрабатывать репетиторством. После окончания Ловичского реального училища (где он показал неплохие способности в области математики), он поступил в Киевское пехотное юнкерское училище, которое окончил в 1892 г., и получил чин подпоручика. Будучи одним из лучших в учебе, он выбрал себе в качестве места службы 2-ю полевую артиллерийскую бригаду, которая располагалась в захолустном городке Бела (Седлецкая губерния).

Судьба провинциального офицера не прельщала молодого Деникина.

Вскоре он поступил в элитную Николаевскую академию Генштаба. Правда, на первом курсе он был срезан на экзамене по военной истории (ему задали вопрос о том, какое положение сложилось ровно в 12 часов во время Ваграмского сражения), однако на следующий год он вновь сдал экзамены и впоследствии окончил академию. В год выпуска ее начальник генерал Сухотин самолично (в нарушение установленного закона) изменил порядок определения итогового балла, в результате Деникин не был причислен к Генштабу.

И здесь проявился характер молодого офицера. Он подал жалобу на имя министра, началось разбирательство. В итоге ему предложили жалобу отозвать и написать жалостливое письмо с прошением оказать милость. Деникин отказался, заявив: «Я милости не прошу. Добиваюсь только того, что мне принадлежит по праву». Прошение на Высочайшее имя также осталось без ответа. А Деникина так и не причислили к Генштабу, как заявил тогдашний военный министр Куропаткин в присутствии императора Николая II, «за характер».

Лагерный сбор Деникин проходил при штабе Варшавского военного округа. Начальник штаба генерал Пузыревский дважды писал ходатайства в Петербург по поводу Деникина, получив на третий раз следующий ответ: «Военный министр воспретил возбуждать какое бы то ни было ходатайство о капитане Деникине». В итоге пришлось вернуться в свою бригаду. К слову сказать, через несколько лет Антон Иванович написал Куропаткину личное письмо, где подробно описал всю эту историю. К чести министра, он признал, что поступил несправедливо, и на первой же аудиенции у императора добился причисления Деникина к Генштабу.