Качели Отшельника (сборник) - Виктор Колупаев

— Бимон, задержи его! — крикнул Ройд.

Это слышал и Эго Он повернулся спиной к лесу, поднял бластер на уровень груди и навел его на Бимона.

— Не подходи, слышишь. Я уже убил одного. Могу и второго.

— Что ты, Эго? — прошептал Бимон, делая несколько шагов в сторону. — Что ты?

Все так же пятясь, Эго дошел до леса и скрылся в зарослях. Тогда Бимон бросился за ним, забирая чуть левее.

Эго думал только об одном: он убил человека. И снова за его спиной встал страх. Душное, липкое состояние в который уже раз. Страх, что тот человек был не один. Не мог он быть один! Их много. Они не простят, ни за что не простят. Он поднял голову. Их шло человек пятьдесят, как на прогулке, с улыбками, звонким смехом.

«Почему у них нет оружия? — подумал он и усмехнулся. — Зачем им оружие? У них есть нечто более впечатляющее».

И тогда он упал на коричневую траву, царапая и вырывая ее пальцами и прошептал:

— Не могу. Не могу больше.

Бимон увидел, как упал Эго и как к нему подходили неизвестные. Их фигуры вдруг смазались и начали расплываться. Эго внезапно исчез, исчезли и люди. Бимона они не видели. Он постоял еще немного, подошел к тому месту, где исчез Эго, поднял бластер и сказал Ройду:

— Нас осталось трое… он не выдержал, — и пошел к кораблю, ни о чем не думая и машинально переставляя ноги.

…Эго вывалился на гранитный тротуар к ногам нисколько не удивившихся прохожих. Он встал, попытался стряхнуть с себя пыль и грязь, потом махнул рукой, подошел к автомату с водой, крупными глотками выпил два стакана холодной приятной воды и вызвал авиетку. Через несколько секунд он уже летел над городом, задав авиетке маршрут к зданию Совета.

Возвращение из мира страха в этот привычный, светлый, веселый мир было настолько быстро и приятно, что он не удержался и всхлипнул.

В огромной приемной он попытался было сразу пройти к руководителю, но его не пустили.

— Я член экспедиции на Агриколь, — заявил он с вызовом. — Корабль «Клеопатра». Эго.

— Ну и что вы рветесь? — спросили его.

— Они уже там, я хотел немедленно рассказать об этом.

— За этим вы и вернулись?

— Нет, — замялся Эго. — Я просто не выдержал…

— Посмотрите на этих людей.

Эго оглянулся. В зале находилось человек двести. Многие были не бриты, в рваной грязной одежде. Некоторые еще держали в руках бластеры.

— Они тоже не выдержали… Вы возвращаетесь со звезд как горох. Это появилось еще в восьмидесяти парсеках от Земли.

Эго понял, что его поразило в лицах людей. Стыд. Ему самому было невыносимо стыдно.

— Я могу еще раз… На этот раз я не…

— Хотят все! Вами занимается специальная комиссия.

Человек отошел, но Эго успел услышать:

— Они вернулись почти все…

Эго сел в конце живой человеческой очереди. Возвратившиеся, или, как их обычно называли, катапультировавшиеся со звезд, сидели молча, не пытаясь заговорить друг с другом. Одного за другим их вызывали по именам.

Эго попытался собраться с мыслями: во-первых, он — бессмертный — струсил, испугался смерти. Но ведь он же не может умереть! Во-вторых, он предал своих товарищей. В-третьих, он так и не узнал, что такое это. Тоже люди? В-четвертых, его уже никогда больше не пошлют к звездам.

3

Бимон шумно ввалился в рубку управления кораблем и с грохотом бросил на пол бластеры. Ройд словно и не заметил его. Он продолжал как ни в чем не бывало возиться возле анализаторов полей. Стис не выдержал и сказал:

— Он катапультировался на Землю…

— Не смейте думать о нем плохо! — с вызовом сказал Бимон. — Еще неизвестно, что будем делать мы. Он, во всяком случае, хотел расправиться с ними.

— Ты с ума сошел… Никто и не думает о нем плохо.

— Он расскажет на Земле, что это уже появилось здесь, — продолжал Бимон. — Все-таки польза.

— Вот именно, — сказал Ройд, оторвавшись наконец от своих анализаторов. — Он выполнил первую часть программы. Теперь нам без особой нужды нет смысла возвращаться.

— Я и не думал возвращаться, — сказал Бимон.

— А я думал, — устало выдохнул Стис. — Подсознательно. Я знаю, что этого нельзя делать, а мысль: «На Землю, на Землю» — все равно возникает.

— Это плохо. Так нельзя, — сказал Ройд. — Тебе лучше это сделать сразу.

— Но ведь есть еще и вы. Без вас я не вернусь. Но один здесь я бы не остался ни за что.

— О чем ты говоришь?! — улыбнулся Бимон. — Последний шанс всегда у нас в кармане. Поговорим лучше о том, что здесь было. — Он сел в свое кресло и закинул ногу на ногу. Столько независимости и вызова было в его позе, что Ройд улыбнулся, а Стис сказал:

— Сейчас оно, кажется, отступило.

Оно, конечно, отступило, потому что все сейчас чувствовали себя свободнее.

— Так что же у нас есть? — спросил Бимон.

— Давайте соберемся с мыслями, — предложил Стис.

— Согласен. Хотя их не очень и много, — сказал Ройд. — Во-первых, это не является ни одним из известных полей материи. А предполагать, что существуют еще и неизвестные, я бы не осмелился.

— Но ведь не приснилось же это все нам? — слегка раздраженно сказал Бимон. — Ведь все это было!

— В том-то и дело, что было, — ответил Ройд. — Когда ты идешь по траве, изменения физических полей настолько незначительны, что не регистрируются аппаратурой и не учитываются ни в одной из теорий. Когда ты стреляешь из бластера, аппаратура регистрирует всплеск. Когда корабль проходит трехмерное пространство, не надо никакой аппаратуры. Это заметно и без нее. Но как оно может возникать и исчезать, не нарушив структуры пространства?

— Выстрел из кустов прошел сквозь силовой экран, — сказал Стис. — Этого не могло быть, потому что это был обыкновенный выстрел. А выстрел из бластера не может пробить силовой экран.

Бимон осторожно потрогал правую щеку.

— Она обожжена. Это видно, — сказал Ройд. — Нематериальный выстрел не может обжечь щеку. Но аппаратура ничего не зарегистрировала.

— А поле сознания? — спросил Бимон.

— Слишком много помех. Страх, охвативший нас, забил всю информацию, если она и была. Появись они, когда все спокойны, может быть, и удалось бы что-нибудь зарегистрировать.

— Можно попробовать, — предложил Бимон. — Будем ждать. Время у нас есть.

— Я думаю, все будет напрасно, — сказал Стис и кисло улыбнулся. — Сначала появляется страх, неосознанный, непонятный, а затем они.

— Похоже, что Стис прав, — кивнул головой Ройд.