Черный риелтор, или Квадратные метры жулья - Михаил Болле

– Все равно можно не угадать. Тем более что на хвост нам уже точно сели. Я думаю, далеко не одна эта баба обратилась к ментам, и теперь у них на сто пудов незакрытых дел по двум мошенникам. И дело это, дорогой ты мой, так или иначе, но надо двигать. И вот представь, что по иронии судьбы припрутся на подставную квартиру маклер или частники, которых мы уже кинули на бабки, и что тогда? Хорошо, если нам удастся отбиться и красиво уйти. А если нет?

– Да ты со своим карате любого вырубишь, – сказал Митя и улыбнулся.

– Чрезмерная самоуверенность в себе и переоценка собственных возможностей не дает положительных результатов. Поэтому не стоит держать меня за Рембо. И если нас, не дай бог, повяжут, – здесь Аркадий сплюнул три раза и постучал по дереву, – то от родного правосудия вряд ли удастся избавиться малой кровью.

– Пусть будет флот на море, а мужики на воле… – философски подметил Митя.

– Это точно. Так что давай эта схема мошенничества будет нашим последним вариантом, а потом займемся другими делами. Пусть они тоже будут связаны с недвижимостью, но кидать мы уже станем по-другому. И тогда вероятность пересечься с прежними потерпевшими будет маловероятна.

После внушительного монолога Аркадий отдал отсчитанные деньги другу и сел в кресло. Митя взял четыре тысячи, держа их перед собой на ладонях как младенца, только что вынутого из купели, после чего с просветлевшим лицом сказал:

– Ты даже не знаешь, что ты для меня сегодня сделал…

– За мордобой можешь не благодарить, – шутливо подмигивая, отвечал Аркадий.

– А за деньги?

– Да черт с ним, – сказал Аркадий, задумчиво глядя в окно. Затем перевел взгляд на столик с горящей свечой и предположил: – Да… Прикинь, если кто-нибудь сейчас в бинокль из противоположного дома заглянет…

– Ну и что? – дернул плечом Митя и тоже посмотрел в сторону окна.

– Да так, ничего. Просто подумают про нас: «Вот гомики отрываются!» Впрочем, все это фигня. В бинокль пусть смотрят – лишь бы не в снайперский прицел!

Глава 7

Способ кидания

В небольшом кабинете следователя около стола сидела подавленная Марина. Она потупила взгляд, по ее щекам катились слезы. Девушка не в состоянии была себя контролировать, и они капали и капали одна за другой. За своим рабочим столом расположился симпатичный, свежевыбритый мужчина пятидесяти лет – следователь по особо важным делам Александр Сергеевич Егоров. На нем был недорогой пиджак и несколько заношенные брюки. Подарочные командирские часы скромно выглядывали из-под застиранного манжета рубашки. Оправа очков напоминала о восьмидесятых годах, а обручальное кольцо уже давно потеряло свой блеск. В очень аккуратной прическе проглядывали залысины и множество седых волос. Следователь что-то писал. Его напарник Василий, недавно отпраздновавший тридцатитрехлетие, разместился в противоположном углу кабинета. Василий обладал определенно бандитской внешностью, ярко подчеркнутой стрижкой в стиле бобрик. Одет Вася был во все черное, на его шее ярко сияла большая золотая цепь, на руке горели солнечным пламенем золотые часы. Марина первая прервала холодную тишину:

– Скажите, как дальше жить? Как теперь людям верить? Я же его по-настоящему любила, а он на какие-то бабки все променял…

– Да не на какие-то, – продолжая писать, заметил следователь, – а на большие бабки. Тридцать пять тысяч[1] баксов не каждому смертному за два месяца заработать удается. Ну да ладно. Мы с вами остановились на том месте, когда вы после катания на такси очнулись в собственной кровати. Что было дальше?

– Дальше я посмотрела в сумочку, где лежали деньги за квартиру. Там их не было. Стала звать и искать Володю. Поняла, что его тоже нет. Хотела позвонить ему на сотовый, но увидела, что у телефона оторван шнур. Ну а потом… Потом пришла моя подруга Ксюшка.

– Марина, а вы номер помните?

– Да, конечно! Он у меня на его визитке записан.

Девушка достала из сумочки визитку и передала ее следователю. Тот взял в руки небольшой бумажный прямоугольник и зачитал вслух:

– Владимир Арнольдович Редлих. Директор консультативного центра по странам Балтии. Да-а-а… Лихо закрутил ваш жених. Вася, проверь-ка этого директора вместе с его центром и заодно телефонный номер.

Василий неохотно встал, взял визитку и вышел из кабинета.

– Так, к вам пришла ваша подруга. И что дальше?

– И ничего. Она пошла звонить к соседке на Володин телефон, тот отключен. Боже мой… Господи, он даже все фотографии наши забрал.

– Какие-нибудь еще вещи пропали?

– Нет. Он забрал только свое. Даже денег из кошелька не взял, хотя там в рублях долларов тридцать было, – оживилась Марина.

– Да уж. Просто Робин Гуд какой-то!

У Марины опять полились слезы. Следователь дописал протокол и спросил:

– Марина, я хочу попросить вас сосредоточиться и вспомнить: быть может, о нем есть еще какая-нибудь информация, кроме этой визитки и того, что он живет в Нью-Йорке? Подумайте, пожалуйста.

Марина вытерла заплаканное лицо платком и посмотрела на следователя:

– Нет. Ничего я больше про него не знаю. Про себя он вообще мало рассказывал. Говорил, что не любит вспоминать свое детство и юность, так как они у него тяжелые были. В основном про наше будущее говорил. Говорил, как мы хорошо в Америке жить будем. А вы его найдете?

– Думаю, найдем. Только вот не знаю когда.

– Что же мне теперь делать? С работы я уволилась, квартиру продала. Что со мной будет? Как же он так мог со мной поступить?

– Я подумаю, как вам лучше действовать, и позвоню по домашнему телефону или подруге вашей. Вы действительно у подруги лучше какое-то время поживите.

Марина кивнула, и следователь продолжил:

– А пока что, если вам больше нечего добавить, внимательно прочитайте и распишитесь под вашими показаниями.

– Где расписаться? – не читая протокола, спросила девушка.

Следователь показал пальцем, где нужно расписаться, и дал свою ручку.

– Мне можно идти?

– Да-да, конечно. Всего хорошего. Вот только одно мне неясно осталось: как вы могли выписаться на какую-то подставную жилплощадь во Владимирской области, не задумываясь, что становитесь просто бомжем?

– Я сама не понимаю, как это произошло, но Володя говорил, что мне можно забыть про все советские прописки, так как я и зарегистрирована буду по его американскому адресу, да и подданство скоро поменяю. Ну, в смысле, после женитьбы сразу. Вы извините, но мне сейчас так плохо. Пойду я к подруге своей. До свидания.

– Всего хорошего.

Марина встала и пошла к двери, открывшейся прежде, чем она успела дотронуться до ее ручки. В кабинет зашел Василий. Василий пропустил потерпевшую к выходу и как бы предупредил на прощание:

– До свидания. Больше не знакомься на улице.

Марина, ничего не говоря, вышла из кабинета, и Вася закрыл дверь.

– Удалось что-нибудь узнать? – спросил Егоров.

– Можно сказать, что ничего. Номер мобильного телефона числится за пятидесятилетней теткой. Я уже позвонил ей домой и пообщался. Судя по голосу – алкашка. Она сказала, что месяца три назад ее попросил какой-то симпатичный иногородний купить сим-карту на ее имя, так как срочно нуждался в телефоне, а свой паспорт потерял, и заплатил за это денег. Ну а его имя с фамилией и фирма, естественно, выдуманные. Вот так.

Александр Сергеевич закурил сигарету и посмотрел в окно. После нескольких затяжек он произнес:

– Да, в моей практике я впервые встречаюсь с такой формой кидания. Раньше ведь как было: найдет себе лимитчица одинокого алкаша, выйдет за него замуж, пропишется, соответственно, на его жилплощадь, подождет год-другой и в один прекрасный день звонит в милицию. Мы приезжаем и видим в дупель пьяного мужичка, который сидит на полу рядом с окровавленным ножом да бормочет себе что-то под нос в угарном бреду, и его «несчастную» супругу тоже видим – с ранением в области плеча или задницы. Ранение не смертельное и даже не глубокое, а мужик-то на пять лет едет в Мордовию шлаковату грузить – и это в лучшем случае. Ну и квартирка, соответственно, лимитчице отходит безвозмездно, а он после освобождения во Владимирскую область направляется, в сельскую, так сказать, местность. А здесь, понимаешь, ни алкаша тебе, ни лимитчицы, ни посягательств на человеческую жизнь… Да…

– Грамотно подготовился, ничего не скажешь. Кучу бабок срубил влегкую и главное – никаких следов не оставил, короче, ни дать ни взять – черный мак-мачо! – подвел черту Василий.

– Чего?

– В смысле черный маклер – и при этом мачо.

– Понятно. Надо подумать, каким образом этот мак-мачо на нее вышел. То, что он заранее про нее все знал, – предположил следователь, – это и ежу понятно, но вот кто ему мог все это в подробностях рассказать, пока не ясно.

– Может, директор детдома? Или работники ДЭЗа?

– Может быть…

– А может, и дружки детдомовские подготовили такую подлянку из зависти, что она бабкину квартиру унаследовала, а им только комнаты дали, а? – высказался Василий и сел на свое прежнее место.