Горящие сердца - Жанакаит Залиханов

— Батыр Османович, — обращается к секретарю зарумянившаяся Фаризат, — у нас с Конаком недавно вышел спор. Разрешите его, пожалуйста.

— О чем же вы спорили?

— Я на днях прочитала Конаку заметку в газете о землетрясении в Японии. Оказывается, у него есть своя собственная теория на этот счет. Мы стали ему возражать... Пусть он лучше сам расскажет. — Фаризат повернулась к старому пастуху.

Конак молчит. Почему-то не хочется ему возобновлять этот разговор при Батыре Османовиче. Но раз все просят, придется рассказать.

— А, ничего особенного! — машет Конак рукой. — Просто я объяснил им, как получаются землетрясения или, скажем, затмение луны. Мой отец был человеком грамотным: медресе окончил. Вот он мне и говорил, что земля не имеет ни начала, ни конца, огромная, значит, она. А держится эта громадина на одном роге вола. Когда у вола устает один рог, он перебрасывает землю на второй. От этого и получается землетрясение. Вот и все.

— Скажи, Конак, а на чем же стоит этот вол? — без улыбки спрашивает Батыр. Молодежь еле сдерживает смех, но секретарь взглядом просит всех не смеяться.

— Святой аллах! Откуда мне знать?

— Но ты же утверждаешь, что земля не имеет ни начала, ни конца?

— Ясное дело.

— Как же вол выдерживает на кончике одного рога такую тяжесть?

— Отец говорил, что этот вол в несколько раз больше земли, — отвечает Конак, почесывая затылок.

— А твой почтенный отец сам его видел?

— Нет, но он прочитал об этом в своих толстых книгах...

— Интересно, Конак, как такого великанского вола обеспечивают сеном, водой? Нелегко, наверное, приходится тем, кто приставлен его кормить.

— Этого тоже, кроме аллаха, никто не знает.

— И вообще возникает множество вопросов. Например, такой: неужели этот самый вол все время стоит на ногах? Ведь ему и отдохнуть нужно. Но если он уляжется спать или опустит морду, чтобы испить воды, земля, пожалуй, сорвется и покатится куда-нибудь, как футбольный мяч. Как ты себе все это представляешь, Конак?

— Земля тогда свалится на то, на чем стоит вол! — звонко выкрикивает Ханифа и заливается смехом.

— Ты еще молода об этих вещах рассуждать, — обрывает ее помрачневший Конак.

— Значит, этот вол вечно держит уразу, все время постится — не ест, не пьет и даже не отдыхает?

— Я лучше пойду посмотрю, как там наши коровы. — И Конак, кряхтя, поднимается с места. Но Батыр, смеясь, удерживает его.

— Прости, отец, но ты еще не объяснил нам, каким образом получается лунное затмение.

Чувствуется, что старику уже не хочется говорить:

— Что я вам могу объяснить? Вам рассказываешь, что знаешь, а вы потом разбиваете мои рассказы, как глиняные горшки... Но коли просите — быть по-вашему. О лунном затмении я слышал такую историю: днем и ночью луну караулят особые караульщики. Ежели они устанут и заснут, к луне подкрадывается дракон и начинает ее грызть. Так получается лунное затмение. И тогда люди на земле хватают ружья и начинают палить вверх. Бьют в медные тазы и старые ведра, поднимают шум, чтобы разбудить караульщиков. Те просыпаются и прогоняют жадного дракона, и луна снова сияет на небе как новая... Так я сам слышал от старших, так и вам рассказал тогда. И ничего смешного в этом не нахожу, — сердито покосился Конак на своих улыбающихся слушателей.

И снова вопросы со всех сторон:

— А как дракон добирается до луны?

— Аллах всемогущ!

— А как там живут эти люди — караульщики?

— Они не люди, они ангелы.

— Разве ангелы спят?

— Что же им и отдохнуть нельзя? — вопросом на вопрос отвечает Конак.

— И пуля из ружья может долететь до самой луны?

— Конечно, может.

— И попасть в дракона?

— Ну да!

— Тогда почему же это чудовище живет так долго? Ведь какая-нибудь меткая пуля может его и убить.

— Кто знает...

— Значит, он бессмертен. Интересно, за какие это заслуги его наградили бессмертием!

Конак совсем притих, будто язык проглотил. Молодежь хохочет в открытую.

— Перестаньте, ребята, — урезонивает их Батыр Османович. — Но у меня к вам, уважаемый Конак, все же есть еще один вопрос: почему всемогущий аллах вместо злого дракона, который каждую минуту может проглотить нашу луну, не сделал бессмертным хотя бы одного человека на земле? С какой целью, подумайте только, аллах создал такое нелепое чудище и поднял его так высоко? Не проще ли было сбросить его с неба на землю? Луна светила бы себе спокойно, никто бы ей не угрожал, и люди бы избавились от лишних забот.

— Слушай, Батыр, ты совсем прижал меня к стенке. Пусть всемогущий аллах простит меня. — Конак понижает голос, видимо, для того, чтобы бог не услышал его кощунственных слов, — но кажется мне, что я заблуждаюсь. Неграмотный я, что поделаешь. Все, что ты говоришь, мне никогда и в голову не приходило. В самом деле, допустим, что вол и вправду держит землю на своих рогах. Но где же опора для самого вола? Или выстрелы. Если охотник стреляет по ту сторону горы, а мы здесь ничего не слышим, — как дойдут до неба наши удары в медные тазы и плошки?

— Вот это совсем другой разговор! — радуется Батыр Османович. — Настоящий деловой разговор. Понимаешь ли, Конак, и земля, и луна находятся в постоянном, вечном движении: земля вертится вокруг солнца, а луна — вокруг земли. При этом вращении земля иногда оказывается между солнцем и луной, и на луну падает тень земли. Это и есть лунное затмение. И никакие драконы и ангелы здесь ни при чем, понимаешь?

— Понимаю, Батыр, понимаю! — Конак поднимает вверх обе руки в знак капитуляции.

— Кроме того, уважаемый Конак, наши герои-космонавты уже много раз облетели вокруг земли и все в один голос твердят, что никаких волов и драконов они не встречали...

— Правда твоя, Батыр, — вздыхает Конак. — Печально сознавать, что я более шестидесяти лет верил разным сказкам. Жаль, что ты раньше не побеседовал с нами на эту тему. Им-то, молодым, что! Они все эти премудрости в школе узнали. А где наша стариковская школа?

Баразов понял и принял упрек старого пастуха. Критика была справедливой...

— Ты прав, Конак. Мы эту ошибку обязательно исправим. На днях я привезу или пришлю вам книжки о космосе, о строении вселенной, а вы, молодежь, непременно почитайте их вслух — и вам полезно будет, и Конаку с его сверстниками.

— Хорошо, Батыр Османович, — отвечает Фаризат.

Батыр вынул из кармана чесучевого пиджака записную книжку, что-то отметил в ней, задумался... Фаризат пристально рассматривает его. Он изменился в последнее время: всегда веселые черные глаза глядят устало, протянулись под ними тонкие морщинки. Она впервые заметила седину на висках у секретаря. Он еще совсем молодой, откуда же эта ранняя седина? «Забот, конечно, много, — думает девушка, — весь район на плечах». И она тоже невольно морщит свой чистый, открытый лоб.

— Пришлем вам лектора, пожалуй, — говорит Батыр. — Он вам обо всех этих интересных вещах расскажет подробно. А вы не поленитесь пригласить на лекцию товарищей с соседних ферм. Идет?

— Насчет соседей не беспокойся, Батыр, сам приведу! — заверяет его Конак.

— Ну вот и ладно. Книги, которые я привез в прошлый раз, прочитали? — спрашивает Батыр.

— Прочитали, прочитали, — за всех отвечает Ханифа. — Можете спрашивать.

— Не сегодня, друзья. О книгах поговорим в следующий раз.

Фаризат задумчиво заплетает длинные косы, растрепавшиеся от ветра. И вдруг, обращаясь к Батыру, говорит:

— А вы знаете, наш Конак хочет подавать заявление в партию.

Старый пастух онемел от неожиданности. Зачем она это сказала сейчас, после сегодняшнего разговора, после всех этих «волов» и «драконов». Кто его примет в партию, такого темного и несознательного...

Но Батыр отвечает спокойно:

— Слыхал я об этом. Наш Конак — потомственный животновод. Кто лучше него знает свое дело? Правда, с грамотностью у него плоховато. Вот я и хочу, чтобы вы ему в этом помогли.

Конаку кажется, что он ослышался. Да нет, он хоть и староват, да вроде еще не глух. Вот оно как! Батыр не бросает слов на ветер. Молодец! И какая все-таки интересная вещь — жизнь! Правда, лучшие годы уже позади и времени в запасе осталось маловато, но он еще покажет, на что он способен... Старик сейчас испытывает к Батыру такую горячую признательность, что готов обнять его как сына...

Звонкий хохот Ханифы врывается в размышления Конака.

— Что с тобой? — допытывается Фаризат, но Ханифа не в силах ей ответить.

«Опять, наверное, какая-то дурь в нее вселилась», — догадывается Конак.

— Ой, умру! — чуть не плачет от смеха Ханифа. — Ни читать, ни писать не умеет, а туда же — в партию собрался!

— Это не порок, Ханифа, — говорит Батыр. — Разве Конак виноват в том, что его не учили грамоте? Человеку под семьдесят, из них по крайней мере пятьдесят лет он провел в горах, при отарах. А смолоду где он мог выучиться? Стыдно над этим потешаться. Наша обязанность — помочь ему. А мы с вами до сих пор не удосужились. Вы расписываться умеете, Конак?