Монета Александра Македонского - Наталья Александрова

После того как меня подставили, я поняла две вещи: никому нельзя доверять и самое главное – никому нельзя про себя ничего рассказывать. Чем меньше люди про тебя знают, тем лучше. А тем более – незнакомые люди. Так что с соседями я держалась ровно, на вопросы отвечала односложно, на кухне старалась не задерживаться.

Однако будущая свекровь упорно расспрашивала меня о жизни и постепенно выудила-таки, что я одинока, с матерью отношения не поддерживаю, замужем никогда не была, родственников не имею.

Я тогда потихоньку отходила от шока, работать устроилась на небольшие деньги администратором в задрипанный салон красоты и вечерами хотела только одного – чтобы все оставили меня в покое. Не нужны мне были шумные сборища, вечеринки с громкой музыкой, праздники в ресторанах, хотелось лечь на диван, накрыться одеялом и так лежать, ни о чем не думая.

Так я и проводила выходные – щелкая пультом маленького телевизора, который привезла с собой из той, прежней своей квартиры. Я не успела толком обзавестись хозяйством, так что вся мебель поместилась в эту крошечную комнатку.

Соседи меня не беспокоили. Музыку не включали, у них вообще была только радиоточка на кухне, свекровь слушала тихонько новости и передачу «Литературные чтения». В остальное время в квартире стояла мертвая тишина. Телефон звонил редко, только ближе к концу четверти мамаши начинали интересоваться успехами своих отпрысков. Не ходили к свекрови соседки за солью и спичками, не толклись у ее сына ученики, не забегали на огонек коллеги-учителя. Мне в ту пору даже нравилось такое положение вещей.

Виталий был очень дружен с мамой. Они никогда не ругались, не ссорились, она-то его обожала и не скрывала этого, но и он относился к ней очень хорошо. Помню, я даже как-то позавидовала слегка: вот, близкие, родные люди, любят друг друга, так и должно быть. Не то что в нашей семье…

Моя мать не поздравила меня даже с днем рождения. Да я и сама вспомнила о том, что мне исполняется двадцать четыре года, только накануне. Ленки Соловьевой в городе не было, с остальными друзьями мы в последнее время как-то разошлись.

Зато свекровь тогда оказалась на высоте. Она увидела букет, что подарили мне девочки на работе, и тут же развила бешеную деятельность. Испекла на скорую руку торт, помню, он так и назывался – «Гости на пороге», послала сына в магазин за бутылкой вина и подарила мне шелковый розовый шарфик. Виталий еще принес по собственной инициативе коробку моего любимого бельгийского шоколада.

Что-то случилось тогда со мной, когда мы сидели за столом на кухне и Виталий улыбался, сидя напротив, а его мать все подкладывала мне еду на тарелку.

Никто раньше так не суетился вокруг меня, никто не хлопотал, не спрашивал, удобно ли мне сидеть, не дует ли от окна и не пышет ли жаром от плиты. Было так приятно, что кто-то заботится.

Прошло какое-то время, свекровь все продолжала меня опекать, угощала обедом, предлагала пользоваться ее стиральной машиной и наконец завела прямой разговор, смысл которого сводился к тому, что отчего бы мне не выйти замуж за ее сына. И привела кучу аргументов за: Виталик – хороший, добрый человек, не пьет, не курит, профессия уважаемая, а что денег маловато, так зато с работы не уволят, учителя всегда нужны. С жилищными условиями все будет хорошо: после свадьбы оформляем общий ордер, и будет у нас отдельная квартира в центре.

Не то чтобы я не догадывалась о ее планах, просто как-то не придавала им значения, как уже говорилось, была тогда не в лучшей форме. И не ожидала, что она так сразу возьмет быка за рога. Думала, что ее сынок будет долго за мной ухаживать, в кино водить, в театр, цветы дарить и разговаривать о литературе.

Что ж, против такого времяпрепровождения я не возражала, заодно и образовательный уровень свой повышу. Но свекровь взяла все в свои руки, видно, знала своего сыночка, что он будет тянуть кота за хвост и ни на что не решится.

Я тогда несколько растерялась и пробормотала, что мы с ее сыном совсем не знаем друг друга и что я должна подумать. Она отвела взгляд, но я успела заметить, как сверкнули ее глаза.

У себя в каморке я сказала себе, что единственный аргумент против брака – это то, что я Виталия не люблю.

То есть он мне тогда даже, пожалуй, нравился – мягкий такой, вежливый, не рвач, не хам, не урод даже. Старше меня на двенадцать лет, так ведь не на тридцать же! А за что мне бороться? За свою независимость? Да я вас умоляю, кому она нужна-то! Сейчас я одна как перст, если заболею, воды подать – и то некому!

Короче, через два месяца мы с Виталием расписались в загсе, и теперь я могу объяснить свое согласие на этот брак только временным помутнением рассудка.

Довольно скоро я поняла, что муж мой – полный и окончательный дурак, несмотря на высшее образование и знание русской литературы. Уж на что я умом не блистала никогда, но тут просто какая-то клиника! Еще ужасающий болтун, просто какой-то словесный понос на него находил! Ну, возможно, это профессиональное…

В постели с ним тоже было невыносимо скучно. Одно хорошо – в этом плане он оживлялся нечасто. Свекровь перестала надо мной квохтать, но, в общем, вела себя прилично, особенно после того, как мы сделали общий ордер на квартиру. Все было не так уж плохо, пока меня не начало тошнить.

– Тоня, ты отдыхаешь? – Свекровь постучала в дверь. – Помоги мне окно вымыть, а то голова что-то кружится…

– Иду! – Я не могла не признать справедливость ее просьбы, все же надо иногда что-то и по хозяйству делать. – Иду, Зинаида Марковна!

Бумаги я сунула за подушки дивана в надежде, что свекровь туда не полезет. Она вообще в эту комнату редко заходит.

Наутро я поднялась рано, как будто нужно на работу. Завтрак уже ожидал на столе, сегодня были сырники. Муж положил на тарелку четыре сырника и оглядел стол. Свекровь выставила сметану, мед, черносмородиновое варенье и шоколадную пасту. Муж задумался на мгновение, очевидно, перед ним встала невероятно сложная проблема выбора, затем просветлел лицом и положил на сырники большую ложку варенья.

Я отвернулась на мгновение, а потом увидела, что сверху муж поливает варенье сметаной. Он тщательно перемешал все, попробовал и добавил еще ложку меда.

Я подумала, что если он положит в это месиво еще и шоколадную пасту, то я встану и уйду, даже чай не буду пить. Муж попробовал, кивнул сосредоточенно и начал есть, непрерывно болтая. Я достала из холодильника апельсиновый сок, ужасно кислый, и отхлебнула полстакана. Помогло.

Выйдя из дома, я позвонила в главный офис, за расчетом велели приезжать к двенадцати. Тогда я заскочила в салон красоты – тот самый, где когда-то работала администратором, и мастер Марьяна была так любезна, что приняла меня сразу.

Салон так себе, у них летом работы мало. Марьяна сделала мне стрижку и осветлила волосы, так что в главный офис я приехала при полном параде. Пускай видят, что у меня все отлично!

Денег выдали за полмесяца, я перекусила в кафе и решила ознакомиться со своей новой собственностью. Что время зря тратить?

Я сверилась с запиской.

Все правильно – Шестая Советская улица, дом семь.

Но никакого антикварного магазина здесь не было – был круглосуточный продуктовый, и еще какой-то магазинчик со странным названием «Лоскут», и пельменная, возле которой разговаривали о жизни два глубоко нетрезвых человека.

Я опасливо покосилась на них, отошла в сторонку и еще раз осмотрела фасад дома номер семь.

Но и с этой позиции ничего похожего на антикварный магазин не наблюдалось.

Ну да, чего-то подобного я ожидала. Мне с самого начала показалась подозрительной вся эта история – начиная с письма и заканчивая разными глазами нотариуса Винетутова. И вообще, с какой стати я, при своем удивительном невезении, должна получить какое-то наследство от несуществующей тетки?

Я уже решила уйти отсюда и вернуться домой. Единственное, что меня удерживало, – домой ужасно не хотелось. Просто до тошноты. Потому что придется сообщить свекрови, что меня уволили с работы. Она, конечно, ничего такого прямо не скажет, но подожмет губы и начнет распространяться, ни к кому, в общем, не обращаясь, что некоторые несерьезные личности не могут ужиться в коллективе исключительно из-за своих амбиций и плохого характера.

Я вас умоляю, какие еще амбиции! Но спорить со свекровью глупо. Так что выхода, похоже, у меня нет, не могу же я болтаться по улицам, вон и дождик накрапывать начал…

В это время из подворотни выбежала мелкая кудлатая собачонка, за которой на другом конце поводка едва поспевала такая же мелкая кудлатая старушка.

– Стой, Матильда! – безуспешно взывала хозяйка к совести своей питомицы, – стой, кому говорят! У тебя совесть есть, тунеядка беспардонная?

Собачонка не обращала на ее слова никакого внимания. Она неслась вперед к одной ей известной цели, не разбирая дороги. На пути у нее оказалась я, и Матильда кинулась мне в ноги. Я шагнула в сторону, пытаясь избежать столкновения, собачонка обогнула меня, запутав мои ноги поводком, и истерично залаяла, пытаясь освободиться. Поводок, зацепившийся за мои ноги, не пускал ее, и Матильда захлебывалась визгливым лаем.