Есть ли жизнь после отбора? - Наталья Самсонова

Рутиной на Окраинах называют боевые вылазки за стену. И я, выбрав из розетки Митара все вишенки, спокойно сказала:

– Сегодня вечером мы с Гамильтоном отправимся на разведку. Пройдем вдоль Гиблой Рощи до Свечи, оттуда оценим пересветы. К утру вернемся.

– Хороший план, – согласился Митар.

– Пока что я буду выходить с твоими людьми. И одновременно начну собирать свой отряд, – пожав плечами, я допила остывший чай, – так что рутина была, есть и остается рутиной.

– И то верно, все придумано до нас, так зачем портить то, что работает уже несколько столетий?

Попрощавшись с Митаром и Тарией, я вышла наружу. Сыто отдувающийся Гамильтон следовал за мной: он, оказывается, успел приговорить небольшой тазик пирожков. Тетушка их специально для него отложила.

Подставив лицо теплым солнечным лучам, я тихо вздохнула. Возвращаться домой не хотелось: на улице холод отступал. Скапливался на кончиках ногтей и дремал, ждал удобного момента, чтобы впиться и пронзить до самых костей.

– Хочу сказать, что после пирожков с мясом очень трудно двигаться, – лениво произнес Гамильтон, неспешно трусивший рядом.

– Да мы вроде никуда не спешим, – удивилась я. – Или тебе настолько плохо? Давай в тенек присядем.

– Нет, – пес покачал головой, – просто мы подходим к тренировочной площадке, и я сразу говорю, что ближайшие два часа планирую тщательно и обстоятельно переваривать съеденное.

Рассмеявшись, я наклонилась и потрепала его за ушами.

– Мы идем на Марона посмотреть. И узнать, нельзя ли его сманить в город погулять.

Гамильтон ошарашенно посмотрел на меня:

– Так сейчас ведь самый смак тренировочный!

– И если Марон пойдет с нами, то мы сразу поймем, что все его планы – блажь.

– А-а-а, – протянул пес. – А если он пойдет с нами, потому что не сможет сказать «нет» лучшему другу? Если он решит, что тебе, как страдающей от последствий отбора, нужна помощь и поддержка?

Я резко остановилась, немного подумала и приняла новое решение:

– Обойдем справа и посмотрим на него из кустов. А после пойдем к Тине. Уж ее-то на чай точно отпустят.

– Да и сомнений нет в том, что она давно и твердо определилась с тем, кем хочет быть.

Я только кивнула. Мне не так повезло: я жила со знанием о том, кем должна быть. Не кем хочу, а кем должна. И только умение плавить металл, превращая его в произведение искусства, позволяло примириться с будущим.

Нет, я ни в коем случае не жалуюсь. Здесь и сейчас я счастлива быть собой. Но в детстве все было несколько сложнее. Ведь я хотела стать главной загонщицей королевской своры! О, как я завидовала леди Ауэтари, ведь она посвятила этой должности около девяноста лет! И мне было так горько узнать, что даже если я приложу все-все свои силы, я все равно не смогу возглавить Ежегодную Королевскую Охоту. А ведь даже главная самка Псовьего Мира бежит после старшей загонщицы.

Хмыкнув, я покачала головой и чуть ускорила шаг.

– Что-то не так?

– Все хорошо, – улыбнулась я, – просто вспомнила свою детскую мечту.

– Ха, леди Ауэтари говорила мне, – Гамильтон лающе рассмеялся, – тебе серьезно не хватало скорости, насколько я помню. А вот вой выходил очень даже достойным. Если не для старшей загонщицы, то как минимум для главы отвлекающего крыла.

– Главное – не говорить никому о том, кем я хотела стать, – вздохнула я, когда мой компаньон отсмеялся. – Люди почему-то на это странно реагируют.

– Пф, только дураки на это будут странно реагировать, – тут же отозвался Гамильтон. – Клянусь тебе, что каждый щенячий хвостик мечтает возглавить королевскую свору. Как каждый мечтает стать во главе армии. Вот только от должности старшей загонщицы меньше разочарований.

– Это поэтому леди Ауэтари выбрала себе моего отца и покинула родной мир?

– Ну, со стороны должность загонщицы выглядит лучше, чем статус генерала изнутри, – исправился Гамильтон.

А я вдруг подумала, что в его желании призвать сюда леди Ауэтари есть что-то большее, чем просто забота обо мне. Хм. А не...

– Мне не нравится ни твой взгляд, ни твоя улыбка, – проворчал мой компаньон. – Что ты задумала?

– Предвкушаю, как мы с тобой будем бойцов в отряд набирать, – легко соврала я.

И Гамильтон тоже воодушевился:

– Я в деле! Ох, а наш-то совсем плох.

Наклонившись, я раздвинула кусты и согласно кивнула: Марон и правда не справлялся. От утренней тренировки прошло минут двадцать, не больше, а он уже едва дышит.

– Но в глазах есть что-то такое, как бы так сказать? – Гамильтон сел, подумал и определился: – Правильное, вот.

– Надо озадачить Тину зельями, – решила я.

– Сколько себя помню, столько на Окраинах не одобряли использование препаратов, – удивился пес.

– Для детей и подростков, потому что зелья помогают телу привыкнуть к нагрузкам, но при этом ставят своеобразный «потолок» в дальнейшем развитии, – согласилась я. – Но вот взрослым, полностью «созревшим» магам это не запрещено и не несет вреда. Другое дело, что нашим взрослым магам это не нужно, сам понимаешь.

Аккуратно выбравшись из кустов, мы направились к Тине. И, уже подходя к особняку, я запнулась о камень. Ругнувшись, я кое-как удержала равновесие и хотела убрать препятствие, но…

Камня не было. Брусчатка была все так же гладка, как и до того, как я споткнулась. Что за ерунда?

– Придержите язык, юная леди, иначе вам вновь придется познакомиться со вспененным мылом, – произнес до боли родной голос.

Резко обернувшись, я увидела леди Ауэтари. Моя бесценная наставница, моя песья мать парила над мостовой на пышной шелковой подушке. Ее бессменная жемчужно-серая накидка красивыми волнами скрывала все, кроме головы, лап и хвоста. Ничего не изменилось. Все изменилось.

– Мат… Лед…

Подскочив к ней с невнятным возгласом, я прижалась лицом к гладкой жесткой шерсти и на краткое мгновение позволила себе провалиться в детство.

На мою спину легла тяжелая когтистая лапа, после чего леди Ауэтари проворчала:

– Вот так и знала, что старый негодник не справится с воспитанием молодой девочки. Ему бы только щенячьи хвостики на тренировке гонять да пузо набивать. Что уши повесил? Стыдишься?

– Гамильтон мой друг, – насморочным голосом произнесла я. – Он хороший.