Приключения в капле воды - Сергей Афонькин

— А сейчас залезть и посмотреть можно?

— К сожалению, нельзя! Для того чтобы забраться в ядро, тебе надо стать меньше ещё в десятки раз. С помощью моего микроскопа этого не сделать. Да и в ядро попасть не так-то просто — информацию хранят надёжно. Посторонним вход воспрещён!

Сандра разочарованно вздохнула. Она очень не любила слово «нельзя», но когда папа или мама объясняли ей, почему нельзя то или это, она часто соглашалась с ними. Ведь это только Пифе ничего не нужно объяснять — всё равно не поймёт. Крикнешь ей «нельзя», и довольно.

Сандра продолжала парить над медленно ползущей амёбой. Вдруг она заметила, что с хищницей начало твориться что-то неладное. Язычки-ложноножки медленно втянулись, на мгновение всякое движение в теле холма прекратилось. Весь он как бы подобрался, подтянулся и стал напоминать не холм, а огромный шар.

— Папа! Что это с ней?! — воскликнула Сандра.

— По-моему… Минуточку… Да! Тебе удивительно повезло! — радостно воскликнул папа. — Сейчас она будет делиться!

— Ой! Ну и насмешил! Чтобы это прожорливое существо стало с кем-нибудь делиться! Да никогда не поверю!

— Да нет, она будет делиться сама с собой!

— Как это? Чем? — Сандра явно была сбита с толку.

— Подплыви поближе, сама всё увидишь!

— Но это же опасно! Она опять будет пытаться нас с Пифой поймать!

— Нет, сейчас она вам ничего не сделает. Поверь мне на слово. Не стану же я подвергать тебя ненужному риску, — уговаривал папа. — Смелее вперёд!

Сандра стала медленно и осторожно опускаться вниз. Пифа нерешительно подгребала сзади, не желая отставать от хозяйки и опасаясь чуть не погубившего их коварного студня.

Поверхность амёбы стала покрываться буграми и кочками. Если бы не её беловатый цвет, то чудище напоминало бы теперь гигантскую ягоду малины. Снова на минуту всё замерло в её теле. Ядра было уже не разглядеть, или оно вовсе куда-то пропало. Сандра настолько осмелела, что подплыла вплотную к кочковатой сфере и осторожно потрогала один из бугров рукой. Он был холодноватый, тугой, упругий и одновременно податливый, как воздушный шарик, наполненный водой. В это время холм, а точнее шар слегка осел. Внутри него плавно заструились потоки жидкости. Сандра отчётливо видела это через бугристую поверхность. В их движении было что-то странное, и, приглядевшись повнимательнее, она поняла: два внутренних течения начали медленно растаскивать амёбу в противоположные стороны. Посередине её тела образовалась ложбина, быстро превращавшаяся в глубокий провал. И вот уже перед глазами Сандры не один, а целых два холма, всё ещё соединённые небольшой перемычкой.

Перемычка с каждой секундой становилась всё уже. В этот момент Пифа вдруг решила, что для неё настал наконец сладкий миг благородной мести за пережитые страхи. Широко разинув пасть, такса ринулась вперёд и с ходу впилась зубами в длинный тяж, всё ещё соединявший двух амёб. Челюсти её с клацаньем сомкнулись, а из углов рта дёрнулись в разные стороны короткие тонкие хвостики — всё, что осталось от некогда толстой перемычки. Явно удовлетворённая своими действиями Пифа гордо глянула на хозяйку.

— Я поняла! — крикнула наверх Сандра. — Она разделилась! Их стало две. Делилась и разделилась. Потом будет два-делиться, потом три-делиться. А что будет потом?

— Клон. Каждая из этих двух амёб в своё время тоже разделится, и их станет уже четыре. Те немного подрастут, ещё раз разделятся. Их станет…

— Восемь! — быстро сосчитала Сандра. — Потом шестнадцать, потом тридцать две, потом шестьдесят четыре, потом… — Сандра задумалась.

— Сто двадцать восемь, — подсказал папа. — Всё потомство одной амёбы, которая так делится, называют клоном. Да и не только амёбы, а и любых крошечных существ, которые увеличивают своё число, делясь пополам.

— Но если и дальше так пойдёт… — протянула удручённо Сандра.

Ей представилась огромная орда амёб, теснящаяся толпой до горизонта, и все тянули к ней свои мерзкие ложноручки. «Нет, ложноножки, — мысленно поправила она себя. — Бррр!» Сандру даже передёрнуло.

— Это уже не клан, а целая армия! — воскликнула она.

— Клон, — поправил папа. — Но, думаю, до этого не дойдёт. Кто-то погибнет, других съедят, иных придавит, некоторые обсохнут, как медузы, на бережке. Нет, не бойся, они не заполнят всю землю! Иначе это давно бы случилось.

Сандра приободрилась.

— А где теперь её ядро? — спросила она.

— Ядро тоже разделилось. Их теперь два. Совершенно одинаковых. У каждой амёбы своё. И похожи эти амёбы, как близнецы-братья. Не отличишь. Кстати о близнецах… Сандра!

При этих словах Сандру что-то легко толкнуло в спину. Она отпрянула и к своему ужасу увидела длинную тонкую ложноножку, которая хищно тянулась к ней от одной из двух новоявленных сестёр-амёб. Вторая амёба тоже пришла в себя после деления и предательски заползала с другой стороны, готовая каждую секунду отрезать путь к отступлению. Её отростки уже закрыли Сандре дорогу наверх и быстро опускались, явно намереваясь придавить путешественницу ко дну. «Проголодались, подлые», — мелькнуло у Сандры в голове. Свободным оставалось пока только одно направление.

— Пифа, за мной! — крикнула Сандра и быстро заработала ногами.

— Загребай левее! — услышала она папин голос. — Там убежище!

Сандра вильнула и заметила прямо перед собой тёмную дыру — вход в пещеру или какое-то невиданное сооружение — она не успела — рассмотреть как следует. «Дыра — это нора, а нора — это…» — вспомнила она фразу из книжки.

— Пифа! Сюда! — крикнула Сандра.

Но таксу не нужно было подгонять. Пулей влетела она в отверстие вслед за хозяйкой, нырнула в глубь пещеры и скрылась в темноте.

ГЛАВА 4

Постепенно глаза Сандры привыкли к царившему повсюду полумраку, и она смогла наконец рассмотреть, где же они с Пифой очутились. Справа и слева вертикально вверх уходили неровные стены, сложенные из массивных валунов. Сквозь их покатые гранёные бока с трудом пробивался солнечный свет, придавая помещению вид таинственный и немного мрачноватый. Свод пещеры, а на первый взгляд это действительно была огромная пещера, и пол под ногами тоже были выложены гигантскими камнями. Дальняя часть исполинского грота пропадала в густой тьме. Поглядывая с опаской на потолок — не рухнет ли, — Сандра стала осторожно подбираться к выходу, сиявшему впереди ярким пятном света. Такса нерешительно потянулась следом.

— Пойдём, пойдём, Пифа! — тихонько приговаривала хозяйка. — Того и гляди с минуту на минуту вернётся хозяин и задаст нам с тобой на орехи. Помнишь, папа рассказывал про Одиссея, как тот тоже залез в пещеру, а потом пришёл одноглазый Циклоп и поймал Одиссея с его спутниками — запер их всех в своём логове. Смотри, какие огромные камни, — ткнула она пальчиком в один из выпирающих валунов. — Судя по ним, тут потрудился не один, а целая строительная бригада великанов! Хорошо бы нам отсюда поскорей убраться, пока не кончился обеденный перерыв. Только как же быть с коварными амёбами? Как ты думаешь, Мокрый Нос, убрались уже эти обжоры восвояси?

При этих словах Сандра резко затормозила. По спине у неё пробежал лёгкий холодок. Перед входом в пещеру медленно поднялось толстое щупальце-отросток и замерло на секунду. «Поползёт сюда? — мелькнуло в голове у Сандры. — Тогда конец. Мы в ловушке! Не выбраться! Или…»

Ложноножка качнулась и стала постепенно оседать. Ещё мгновение, и она пропала из поля зрения. «Кажется, пронесло!» — глубоко вздохнула Сандра. Она подождала ещё минут пять-семь для уверенности, сидя на одном из валунов и слегка покручивая податливые пифины уши, чтобы совсем успокоиться. Наконец, собравшись с духом, Сандра подплыла к самому выходу и выглянула наружу. Пифа тоже с опаской выставила свою длинную морду и принюхивалась, чуть-чуть поводя чёрной резинкой носа то вправо, то влево.

— Вот вы где! — раздался звонкий папин голос. — А я уже начал беспокоиться. Не бойся, вылезай скорее из раковинки. Мне кажется, опасность миновала. Амёба уже далеко.

— Какой раковинки? — не поняла Сандра. — Ты хотел сказать — из пещеры великана Циклопа? Только великан мог выложить стены из таких огромных камней. Ты, наверное, оттуда их плохо видишь. Раковины же совсем другие. Гладкие, блестящие внутри, как полированные, да ещё закрученные спиралью.

— Нет-нет, Сандра, — перебил папа. — Я всё прекрасно вижу. И камешки-песчинки, из которых выложены стены твоего убежища в том числе. Ты верно описала раковину, только принадлежала она моллюску. Некоторые из таких ракушек можно увидеть на выставках под стеклом, да и несколько лежит у нас дома на полке. И всё же твоя пещера самая настоящая раковина. Точнее, раковинка, уж больно она мала. Без микроскопа не разглядишь. Раковиной её и язык-то не поворачивается назвать.