Серебряная пуля в сердце - Анна Данилова

Она распахнула дверь и тотчас почувствовала мощный удар в грудь, от которого отлетела и рухнула, больно ударившись головой о стену. Букет острых роз обрушился на ее лицо, раня шипами, после чего он, словно ожив и взбесившись, раздвинув свои царапающиеся стебли, превратился во что-то белое и колючее, оказавшееся толстым шерстяным носком, которым ей забили, разорвав, рот.

Тот, который проделал с ней все это, кинулся в комнату, и она, мыча и извиваясь всем телом, попыталась хотя бы сбросить с головы ставшие дьявольски жестокими и насмешливыми розы, некогда ее любимые цветы. И когда ей это удалось, она подползла к двери и увидела мужчину в натянутой на голову вязаной шапке с прорезями для глаз, который нервно шарил в ее письменном столе. На руках его были хирургические перчатки. Она снова замычала, хотела спросить, чего ему надо, если деньги, то она сама их ему отдаст. Но он не обращал на нее никакого внимания, сосредоточенно перебирая ее документы, бумаги, счета, фотографии.

– Сука! – услышала она его глухой, доносящийся из-под тугой, длинной, до шеи, шапки, голос и увидела в его руках то, что меньше всего ожидала увидеть. Он сунул это в карман, после чего подошел к ней, ногой, обутой в огромный черный кроссовок, сбросил с ее головы растрепанные остатки красных роз, наклонился над ней, схватил за вырез ночной рубашки, сгреб тонкую ткань с кружевами в свои кулачищи и дернул наверх, поднимая ее, Нину, с пола.

– Сука!

Она успела увидеть только его глаза в кривых прорезях шерстяной шапки – серые, холодные, мертвые.

От первого же удара, страшного, разламывающего голову, она ослепла, потом умерла. И остальных ударов уже не чувствовала…

4

25 сент. 2012

– Ма, я пошел!

Денис Васильев, молодой человек двадцати девяти лет, русоволосый, сероглазый, надел легкую куртку и направился к двери.

– Денис, постой! Ты что?! Пироги забыл! – Мама появилась на пороге с большим пакетом в руках.

– Ма, какие пироги?! Нет, я понимаю, конечно, что ты старалась, вчера столько времени с ними провозилась, но… Мне как-то неудобно, понимаешь? Приглашу их в пиццерию, угощу. Не обижайся, пожалуйста!

– Послушай, от домашних пирогов еще никто не отказывался! Уверена, что и твои женщины их оценят по достоинству.

На маме в это утро было желтое домашнее платье с ниткой настоящего жемчуга на шее, подарок Дениса. Она прямо-таки светилась от счастья, глядя на возмужавшего, красивого сына. Все-таки уже двадцать девять лет! Так хорошо, удачно все устроилось в его жизни – из автомехаников попал в нежные руки адвоката Лизы Травиной, которая, оценив его по достоинству, помогла с учебой и взяла к себе в адвокатское бюро. Правда, теперь Денис практически не бывал дома, зато мама точно знала, что сын занимается важным и благородным делом – ловит преступников и защищает невиновных. Да еще и учится на юриста!

– Ну и что, что ты работаешь в самом престижном и дорогом адвокатском бюро… Ты же сам говорил, что Глафира твоя прекрасно печет и постоянно что-нибудь приносит из дома. Вот и ты принесешь, тем более что у тебя сегодня день рождения. Я тут еще и маринованные опята в сумку положила, и луковицу, твои женщины знают, как приготовить.

– Ладно. Ты права, Глафира знает толк в хорошей еде, и она поможет мне накрыть на стол. Уговорила!

Денис обнял маму и взял пакет.

– Ты не подумай, я не то что стесняюсь твоих пирогов или зазнался и теперь хожу только по дорогим ресторанам. Просто не знаю, как сложится день и будет ли у нас время вообще отметить день рождения. Я же тебе рассказывал, как иногда все происходит. То нет работы, а то вдруг позвонит, к примеру, Мирошкин и подключит нас к своим делам. Лиза его знаешь как уважает! Говорит, что он – золотой человек, всегда нам помогает, а это значит, что и мы тоже должны ему помогать. Работы много, но я не жалуюсь, все так интересно, захватывающе!

– Я рада за тебя, сынок, – мама обняла его. – Хорошо, иди. Пироги все равно пригодятся. Ты сегодня ночуешь у себя?

– Думаю, да, – не без гордости ответил Денис, который вот уже несколько месяцев занимал заднюю часть особняка, в котором располагалось адвокатское бюро Лизы и Глафиры, где у него был собственный вход. Это было решение Лизы, которая посчитала необходимым поселить своего помощника рядом с собой, под рукой.

Звонок Мирошкина застал Дениса по дороге в бюро.

– Долго жить будете, – сказал он веселым тоном, как и полагается хорошо выспавшемуся утреннему имениннику. – Что-нибудь случилось?

– Случилось, – голос Мирошкина звучал устало. – У Лизы сейчас, я знаю, не очень много работы, поэтому она отпустила тебя ко мне в помощники. Подгребай на улицу Пушкина. Знаешь, где это?

– Знаю, в самом центре, маленькая тихая улица…

– Вот-вот, увидишь там нас, машин понаехало… Не промахнешься.

– А что случилось?

– Труп у нас, Денис.

Улица Пушкина в этот сухой, теплый осенний день выглядела как-то уж подозрительно торжественно и нарядно – пышные желтые кроны деревьев прямо на глазах роняли свою золотую листву, из-за чего вся проезжая часть казалась словно устланной желто-оранжевым ковром. Посередине улицы, между Вольской и Горького, блестели своими чисто вымытыми спинами машины МВД, прокуратуры. Денис припарковал свою машину между рестораном «Сад» и маленькой обувной мастерской «Каблучок». Вышел и быстрым шагом направился туда, где в самом эпицентре трагического события должен был находиться Сергей Мирошкин. В воздухе пахло горьковатой увядающей листвой и еще чем-то удивительно вкусным и одновременно нелепым. Должно быть, в ресторане готовили суп или жарили мясо. А совсем рядом от этого проявления жизни чья-то другая жизнь оборвалась. Убили женщину.

Сначала его не хотели пропускать, решили, что он – один из толпы зевак, которые пришли поглазеть на то, как из дома будут выносить труп, посудачить, обсудить происшествие, потолковать о том, кто и за что мог убить красивую молодую женщину.

– Денис, – окликнул его знакомый голос. Денис обернулся и увидел стоящего на крыльце дома следователя прокуратуры, коллегу Мирошкина, Андрея Суровцева, человека, с которым Денису пришлось поработать в прошлом году в качестве неофициального стажера. Суровцев был суров, как любила шутить Лиза, и заставлял Дениса работать с документами, разбираться в бумагах. Денис откровенно скучал, сидя за столом и изучая документы, но потом, когда начал разбираться что к чему, понял, что если он хочет посвятить себя юриспруденции, то первое, что он должен уметь, – это составлять документы: протоколы (опознания, принятия устного заявления, явки с повинной), ходатайства, прошения… Кроме того, ему не помешали бы и курсы русского языка – одним из показателей уровня образованности юриста является грамотное письмо.

– Пустите его, – приказал Суровцев, и полицейские, охранявшие вход в дом, расступились. Денис поздоровался за руку с Суровцевым и в эту минуту почувствовал себя совсем взрослым человеком, почти следователем, которого приняли в касту умных и отважных людей. Благодарный своему наставнику за этот жест, он проворно нырнул в темный прямоугольник двери и тотчас оказался в прохладном сыроватом коридоре. Маленькая лампочка освещала узкую лестницу с железными старинными перилами, ведущую на три ступени вверх, на лестничную площадку с расположенной на ней единственной квартирой, проход в которую был буквально забит стоящими и курящими, тихо переговаривающимися друг с другом мужчинами.

Денис, здороваясь с теми, чьи лица он хорошо знал, хотя и не был знаком с ними, протиснулся в самую глубь просторного коридора квартиры и увидел Сергея Мирошкина, находившегося рядом с судмедэкспертом Германом Туровым, осматривающим труп молодой женщины. Весь пол вокруг был усыпан растоптанными, буквально истерзанными розами, красные лепестки которых были похожи на разбрызганную по полу кровь. Подойдя поближе к трупу, Денис был потрясен тем, как была убита жертва.

– Гера, привет, – сказал он, не сводя глаз с залитого кровью лица женщины со сломанным носом. – Как ее убили? Я, конечно, не эксперт… Ее били по голове?

– А… Привет, стажер. – Гера бросил на Дениса быстрый, но весьма доброжелательный взгляд: мол, давай присоединяйся к работе, нашего полку прибыло. – Не могу сказать с уверенностью, пока не произвел вскрытие, но предполагаю, что смерть наступила от сильнейшего удара в голову. Не изнасилована, не удушена…

Денис поздоровался за руку с приблизившимся к нему Сергеем Мирошкиным.

– Здорово еще раз, Денис. Ее звали Нина Фионова. Жила одна. Не замужем. Детей нет. Соседи говорят, что работала в офисе здесь рядом, в фирме, занимающейся ремонтом компьютерной техники. Поскольку квартира огромная и расположена в старом доме, то, если даже она и кричала, стены здесь толстые, никто из соседей ничего не слышал. Ну и не видел, как это чаще всего и бывает. Или люди просто не хотят брать на себя ответственность рассказывать что-то. Слушай, Денис, мой человек приболел, людей, сам знаешь, мало, ты не мог бы помочь – опросить соседей? Заодно зайди в фирму, где она работала, поговори с коллегами. А я тут, с Германом, да и осмотреть все надо хорошенько… Я тебе еще позвоню, если выясню какие-нибудь подробности.