Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Однако для себя я решил, что буду относиться к окружающей меня действительности как к само собой разумеющемуся, и вести себя соответственно. Незачем перегружать себя лишними переживаниями.

– Эй, пацан, сигаретка есть?

Здрасьти, только этого не хватало. Не успел квартала пройти, как из подворотни появились двое, один пониже, в кепке, второй, позади него, можно сказать, амбал, не Валуев, конечно, но приличных габаритов. В свете фонаря лиц было толком не разглядеть, однако обоим уже явно за двадцать.

– Нет, ребята, не курю.

– Спортсмэн, что ли? – хмыкнул мелкий, выделив в первом слове букву «э».

– Может, и спортсмен, – сказал, чувствуя поднимавшееся во мне раздражение.

– А мелочишка найдётся, чтобы дяди могли купить себе курево?

– У нас что, круглосуточные ларьки, где покупать-то собрались? Мелочи, кстати, тоже нет.

Я сделал попытку их обойти, но они тут же сдвинулись параллельно моему курсу, и я понял, что без тесного контакта не обойтись. Наверное, прежний 15-летний Макс Варченко просто замер бы в ступоре или в лучше случае дал дёру. Но сейчас телом парня управлял повидавший жизнь мужик, которому не раз доводилось стоять за себя в ситуациях, когда в ход шли не только кулаки, но и предметы, способные лишить человека жизни, начиная от ножа и заканчивая бейсбольной битой. Хорошую школу жизни мне пришлось в лихие 90-е, когда я занялся мелким бизнесом, а также год с лишним провёл на нефтяных месторождениях. Там я заработал не только неплохие деньги, но и пару шрамов. Один на боку от чиркнувшего по рёбрам лезвия ножа, а второй над глазом. Это уже от перстня одного из бандюганов, с которыми мы схлестнулись в каком-то занюханном баре Нижневартовска. У них наверняка был с собой огнестрел, но, к их чести, они его доставать не стали, мы разобрались по-мужски, на кулаках, и в целом бой можно было считать ничейным. Правда, меня всё же пришлось отвезти в местный травмпункт, где мне наложили несколько швов.

Так что к тому моменту, как мелкий протянул руку, чтобы схватить 15-летнего наглеца за отворот лёгкой куртки, я уже просчитал цепочку своих действий на ближайшие несколько секунд. Короткий хук слева – и костяшки пальцев приходят в соприкосновение с челюстью оппонента, у которого тут же подгибаются ноги. Любопытно, кстати, что я правша, а коронным ударом у меня был именно боковой слева. Выступая по юниорам и юношам, в нокаут я никого не отправил, но нокдауны случались. Так я, между прочим, с помощью двух нокдаунов и отказа секундантов противника победил в первенстве учащихся ВУЗОВ и ССУЗОВ Пензенской области. Но это должно случиться ещё через полтора года. Возможно, таким действенным удар получался потому, что соперники на ринге не ожидали, что работающий в правосторонней стойке боксёр акцентированно пробьёт слева.

Сейчас передо мной были отнюдь не боксёры, и это ещё более облегчило задачу. Пока первый оседал на асфальт, я переключил своё внимание на второго. Громила в это мгновение пребывал в лёгком трансе, у меня имелась секунда-другая, которые я должен был использовать по максимум. Да и имя обязывало, хе-хе… В общем, понимая, что челюсть у бугая крепкая, а я в теле всё-таки подростка с не такой уж и большой мышечной массой, я выбрал единственно верное решение. А именно удар носком кондового демисезонного полуботинка производства Кузнецкой обувной фабрики туда, где у моего противника по идее должны были располагаться детородные органы. Во всяком случае, на евнуха тот походил мало, и я в своих предположениях не ошибся.

– Бля-я-я… – зарычал тот, согнувшись пополам и засунув ладони между запоздало стиснутыми ляжками.

Ах как удачно он подставил свой подбородок! Тут уж я не удержался, со всей дури носком того же полуботинка зарядил по челюсти, и мне даже показалось, что я расслышал её хруст. Почему-то мелькнула совершенно не к месту мысль, что ботинки надо почистить с вечера, а то утром могу забыть. Здоровяк тем временем кулем свалился на асфальт, теперь я смог вновь переключиться на мелкого, который уже стоял на четвереньках, одной рукой опираясь на земную твердь, а второй шаря в кармане брюк. Спустя пару секунд он извлёк из кармана какой-то предмет, раздался щелчок, и в свете фонаря тускло блеснуло лезвие.

– Ну всё, хана тебе, шкет! Порежу на лоскуты…

Учитывая состояние грогги, в котором наверняка всё ещё пребывал вражина, я не рассчитывал на резкость его движений. А вот моя никуда не делась, так что сначала я вновь пустил в ход ногу, выбив нож из руки мелкого, а затем уже с правой зарядил в переносицу. И вновь я услышал хруст, на этот раз более явственный. Похоже, парню остаток жизни придётся провести с кривым носом.

Он стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону и прижав ладони к лицу, а у меня после выброса адреналина начался отходняк, сопровождаемый, в частности, лёгким тремором рук. Я сделал несколько глубоких вдохов, сосчитал про себя до десяти и, немного вернувшись в норму, решил, что более задерживаться здесь не стоит. Тем более что снизу по Карла Маркса двигалось транспортное средства, в котором я без труда опознал патрульный УАЗик. Ну как же, моя милиция меня бережёт! Как всегда вовремя, подоспели к шапочному разбору. И мне тут оставаться совершенно ни к чему. Чтобы потом на меня повесили членовредительство с последующей постановкой на учёт в ИДН[3], или вообще отправили в колонию для малолетних преступников? Нет уж, увольте, меня здесь не было!

До типографии можно было добраться и дворами, для начала нырнув в ту же подворотню, из которой появились неудачливые любители подымить за чужой счёт. Далее проходными дворами я за десять минут дошёл до типографии. На «вертушке» сидел пожилой вахтёр, лицо и имя которого у меня напрочь стёрлись из памяти, хотя я и помнил, что «привратник» имел место быть на входе в здание типографии. Поэтому я обезличенно сказал:

– Здрасьте! Моя мама ещё не выходила?

– А, Максим, здравствуй! – проскрипел старичок. – Нет, не выходила ещё. А ты чего это, встречать её пришёл?

– Ага, решил вот проводить, мало ли, время тёмное, а так мне и ей спокойнее.

– Ишь ты, молодец! – удостоился я похвалы вахтёра. – А вот и она идёт!

Точно, в глубине коридора показалась знакомая фигура, спустилась по небольшому лестничному пролёту и встревоженно-удивлённо замерла.

– Макс! Ты что здесь делаешь? Что-то случилось?

– Нет, мам, всё нормально, – улыбнулся я, забирая у неё тяжёлую полотняную сумку, и повторил озвученную чуть раньше вахтёру версию. – Просто решил тебя встретить, ночь же практически на дворе, мало ли…

– Ой, ну какой же ты у меня молодец! – она тоже непроизвольно повторила выражение старичка, приобняла и взъерошила волосы на моей голове. – Мой мужчина! Но вообще ты зря так переживаешь, я за тебя куда больше буду переживать, если ты возьмёшь за правило встречать меня со второй смены. Ведь по дороге тебе могут и какие-нибудь пьяные встретиться, и хулиганы…

Ага, просто пьяные хулиганы, с парочкой таких только что имел удовольствие познакомиться. И это знакомство для них закончилось весьма плачевно.

– Мам, я боксом занимаюсь, уж как-нибудь сумею за себя постоять… Что это у тебя в сумке такое тяжёлое?

– Молоко сегодня давали, пять пакетов, надеюсь, не успело прокиснуть, сейчас домой придём – и сразу кипятить буду. Если б знала, что буду давать, не посылала бы тебя в молочный. По идее нам 3-го и 17-го числа «вредное молоко» дают, а тут что-то решили пораньше.

Ага, есть такое, молоко за вредность называется, мама его переименовала во «вредное молоко». Дают его по рекомендации врачей, якобы молочка выводил из организма свинец. Ну не знаю, насколько это реально помогает, вон наборщику (весьма кстати вспомнил, как его зовут – дядя Юра Воробьёв) оно не помогло сохранить желудок. Да и практически всё молоко мама отдаёт мне, так как я могу его пить литрами, особенно в охлаждённом виде. И эта любовь к молочным продуктам сохранилась у меня на всю жизнь, хоть диетологи и утверждают, что лактоза полезна только в юном возрасте.