Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 - Светлана Лолаева

Гусятников очень рассчитывал на то, что главные редакторы все поняли правильно. За вычетом не имевшего никаких практических последствий постановления о денонсации Беловежских соглашений все остальные действия Думы были только частью большой политической игры, цели которой не имели никакого отношения к заявлениям с думской трибуны.

Так, вотум недоверия правительству, которым грозились коммунисты и их союзники осенью 1997 года, стал составной частью большой олигархической кампании, направленной против первых вице-премьеров — Анатолия Чубайса и Бориса Немцова[25]. При этом Гусятников как раз играл против «младореформаторов». Очень непростой была история и с назначением Сергея Кириенко: часть олигархов также выступала против нового премьера и фактически поддерживала левое крыло парламента. Однако формально во всех конфликтах виноватой оказывалась именно Дума.

Владимир Сергеевич немного перевел дух. Заход удался, теперь пора было переходить к основному вопросу.

«Весь предыдущий период не получалось наладить устойчивое сотрудничество между парламентом и правительством. Сегодня ситуация изменилась, однако сказать, что она кардинально улучшилась, наверное, все-таки нельзя. Проблема в том, что если раньше коммунистическое большинство в Думе оказывало постоянное давление на правительство, не давало ему работать, то теперь, когда в составе кабинета министров появились выдвиженцы из левого крыла Думы, парламент излишне комплиментарен к Белому дому.

Кабинет Евгения Примакова совершил и совершает множество ошибок как в экономике, так и в решении социальных проблем. Это естественно. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Тем более что ни одна из допущенных ошибок не является критической. Каждую из них можно исправить. Но теперь это невозможно при абсолютно неконструктивно-лоялистской позиции Государственной думы. Коммунисты и их союзники аплодируют каждому новому шагу правительства, вне зависимости от реального содержания. А когда администрация президента пытается по-товарищески критиковать кабинет министров, представители левого крыла правительства тут же бросаются в Думу за защитой. И получают ее».

Гусятников замолчал, давая главным редакторам получше осознать несуразность положения. Действительно, более привычной была картина единого антидумского фронта правительства и администрации президента.

Владимир Сергеевич продолжал:

«Тяжесть положения усугубляется тем, что Борис Николаевич, натерпевшийся во времена борьбы с Верховным Советом, относится к Думе несколько пристрастно. Тем не менее президент, очевидно, сдерживает себя и не реагирует на провокации со стороны коммунистического большинства. Иногда нам даже приходится предупреждать лидеров компартии о том, чтобы они удерживали своих самых радикальных сторонников. Так, перед оглашением президентского послания Федеральному собранию нам стало известно, что группа радикалов планирует устроить обструкцию президенту[26]. Честно говоря, не знаю, чем бы все кончилось, если бы умеренные силы в руководстве компартии не утихомирили своих бузотеров».

Разговоры о радикальных коммунистах, которых с неимоверным трудом удается удерживать на Охотном Ряду, были любимым аргументом кремлевской администрации со времен президентской предвыборной кампании. Депутаты-коммунисты Василий Шандыбин, Альберт Макашов, сами того не желая, помогали Кремлю лепить образ радикал-реваншистской Думы. Периодически доставалось и лидеру КПРФ Геннадию Зюганову. В сентябре 1998 года, в самый разгар политического кризиса, газета «Коммерсантъ» вышла с «шапкой»: «Зюганов готов к войне». Маленький столбец текста, подписанный доселе не появлявшейся на полосах газеты фамилией, сопровождался огромной фотографией грозно оскалившегося Геннадия Зюганова. Судя по статье, информационным поводом для которой послужили несколько реплик на Совете Думы, коммунисты вот-вот должны были начать вооруженное восстание[27].

Гусятников знал, что руководство КПРФ скорее признает Гайдара и Чубайса лучшими экономистами всех времен и народов, чем призовет своих сторонников к уличным выступлениям. Ни у Думы, ни у партий, представленных в ней, не было ни информационных ресурсов, ни агитационных возможностей, чтобы призвать хоть кого-то на улицы. Однако на широкую публику та статья произвела нужное впечатление, а многие из его сегодняшних собеседников ругали своих парламентских корреспондентов за упущенную сенсацию.

Новоиспеченный чиновник решил добавить еще: «Есть теперь и другая беда. Прикрываясь популистской фразеологией, депутаты занимаются откровенным лоббизмом, проталкивают настолько сомнительные законы, что просто поразительно, как их пропускает Правовое управление палаты. Впрочем, раз во главе него стоит один из лидеров бывшего Верховного Совета Владимир Исаков[28], удивляться нечему. Пока нам удается сдерживать этот напор, однако чем дальше, тем больше это отнимает сил и времени. Конечно же в каком-то смысле мы заинтересованы в том, чтобы депутаты меньше внимания уделяли политике и больше — непосредственно законотворческой деятельности. К сожалению, квалификация депутатов нынешнего созыва не позволяет им в полной мере заниматься улучшением и пополнением нормативной базы. И руки опускаются, когда понимаешь, что важный и нужный закон если и пройдет через Думу, то в настолько исковерканном виде, что хоть караул кричи. К тому же президенту бывает очень тяжело, когда к нему на подпись попадает законопроект, формально внесенный правительством, но впоследствии перелопаченный в недрах Охотного Ряда».

Главные редакторы понимающе переглядывались. Гусятников с ловкостью настоящего фокусника упрятал в один мешок правительство Евгения Примакова, левую Думу, радикальных коммунистов и проблему бесконтрольного лоббизма.

«Необходимо понимать, что президент никогда и никому не отдаст своего права, нет, своей главной обязанности — определять вектор развития страны, движения России к процветанию и демократии, — продолжал Владимир Сергеевич. — Но сейчас самое главное — снять политический накал, отодвинуть угрозу перманентного кризиса. После этого можно будет решать и другие проблемы».

Заместитель главы администрации президента перевел дух, осмотрел присутствующих и сказал: «А теперь, после того как я изложил официальную точку зрения Кремля по текущему политическому моменту, мы можем обменяться мнениями и поговорить неформально. Как это теперь принято, без галстуков».

Первые выступления главных редакторов Гусятников слушал вполуха. Регламент подобных встреч предполагал, что самые неприятные выступления и самые острые вопросы должны относиться на потом.

Гладкое течение разговора оборвалось в тот момент, когда представитель «Коммерсанта» помянул генерального прокурора Юрия Скуратова, прямо противопоставившего себя Борису Ельцину и его окружению. Администрация президента вот уже несколько месяцев безрезультатно пыталась добиться его отставки от Совета Федерации. Вопрос не имел прямого отношения к Думе, однако в данном случае Гусятников не имел права отмолчаться.

«Начну издалека. В 1993 году, когда готовился проект новой Конституции, в силу разных причин было принято решение о том, что некоторые должности находятся в совместном ведении президента и палат Федерального собрания. Генерального прокурора назначает сенат, премьер-министра, председателя ЦБ и главу Счетной палаты — Дума. Идеалистический расчет на то, что парламент будет открыт к конструктивному взаимодействию, не оправдался. Практика последних месяцев показывает: там, где палатам ФС удалось продавить свою позицию по кадровым вопросам, неизбежно возникают проблемы различной степени сложности».

«Это касается и Примакова?» — встрял представитель «Коммерсанта».

«Про это чуть позже, — слегка улыбнулся Гусятников. — Так вот, мы обязаны соблюдать Конституцию, ведь все помнят, кто ее гарант. Нам теперь остается только настаивать на своей позиции, если угодно, продавливать ее. И я бы просил помнить всех, — тут Владимир Сергеевич постарался придать своему голосу предельно жесткие нотки, — указ об отставке пишется за 15 минут»[29]. — «Это верно и в отношении Примакова?» — спросил кто-то из присутствующих. Гусятников принялся терпеливо объяснять: «Поймите, друзья, Борис Николаевич очень благодарен премьер-министру за роль, которую тот сыграл в деле ликвидации кризиса лета прошлого года. Евгений Максимович сделал и может сделать еще многое. Но ему мешает Дума. Мешает безоговорочным одобрением, поддержкой его первых заместителей, к которым, надо сказать, у нас гораздо больше вопросов[30]. Под этим давлением Примаков, может быть, того не понимая, все больше вторгается в зону исключительной ответственности президента. Приходится принимать ответные меры. Или вы думаете, Черномырдина отправили в Белград просто потому, что больше было некого?[31] Но происходящее имеет и безусловно положительную сторону. — Гусятников широко улыбнулся. — Теперь мы точно знаем, что правительство и Дума могут тесно взаимодействовать на пользу общему делу. — Президентский чиновник улыбнулся еще раз. — Осталось поработать с кадровым составом».