Давай разведёмся (СИ) - Крамор Марика

— Спасибо, очень оперативно.

Я восхищена. Да, обычно приступаешь к работе, и то компьютер не настроен, то проблемы с логином, то непонятно, как дозвониться до нужного специалиста и кто он вообще такой.

— Если нужны отчеты, копии, что-то ещё — это тоже можно через меня. С чего начинаете работу?

— Пока что мне нужна бухгалтерия. Аналитик есть в штате?

— Бухгалтера предупредили. Аналитика нет.

— Ясно.

Татьяна замирает у двери, открывает ее ключом и протягивает его мне.

— Это лично ваш. У меня есть второй. После обеда предоставлю вам пропуск, у вас будет доступ на все этажи. По распоряжению Владислава Сергеевича.

— Мне ещё нужен пропуск на машину. Парковаться прямо у здания?

— Я уточню. Пропуск сегодня будет у вас. Мне данные по машине. Ваш паспорт. Для оформления сегодня предоставите документы?

— Завтра.

— Хорошо.

Прохожу в кабинет, все же с благодарностью смотрю на девушку.

— Спасибо, Татьяна, все понятно, все быстро.

Она недовольно косится на мои голые ноги.

— Может, все же колготки?

— Вообще, конечно, хотелось бы…

Но сама я на улицу до вечера ни ногой!

— Сорок ден, бежевые… — оценивающе глядит на мои бёдра. Хмурит брови. — Троечка?

— Да. И можно две пары, — тянусь к кошельку, вытаскиваю купюру. — Вы меня очень выручите.

— Обращайтесь.

Остаюсь в кабинете одна. Медленно осматриваюсь.

И думаю о том, что если бы все было, как раньше, я бы первым делом позвонила Марату, поделилась бы с ним своим сокрушительным фиаско.

Услышала бы в ответ тёплые нотки поддержки. И согревающее «люблю тебя».

А теперь все.

«Люблю тебя» — больше не моя история.

Глава 8

За три дня до сведения персонала довели, что теперь на фирме новый проверяющий с «узкими» обязанностями по финансовой части.

В общем, важную шишку никто не видел своими глазами, но трясутся, что спросят за бардак, все.

На работе эти три дня задерживаться не стала, домой приезжала вовремя. Но толстый рабочий блокнот и объёмная кипа распечаток временно переехали в мое скромное жилище.

Вечерами проще заниматься делами или продумывать все, что необходимо сделать завтра. Когда голова занята, посторонних мыслей минимум.

Так я увереннее себя чувствую.

Сегодня четверг. Выделила его для более полного знакомства с рабочим районом: решила поближе изучить местность, посмотреть, где тут что. Прогуляться и вдохнуть поглубже городской смог.

Так сказать, войти в колею.

Куплю себе что-нибудь перекусить, порадуюсь солнышку.

Завязываю конский хвост и, нацепив загадочную полуулыбку, шагаю навстречу приключениям.

— Мария Александровна, ваше затворничество наконец закончилось?

Знакомый глубокий голос звучит совсем близко. Не оборачиваюсь, просто жду, пока руководитель поравняется со мной.

Встречаю его искренней радостью.

— Сегодня решила прогуляться.

— Ааа, изучаете новые владения?

— Есть такое. Кстати говоря, я готова более подробно обсудить положение вещей. Могу заглянуть к вам после обеда.

Мужчина морщится, начиная спускаться по лестнице.

— Все в порядке?

— Да-да, все нормально, — вымученно улыбается, у него нога, что ли, болит? — Я на два дня уезжаю. Через два часа меня уже не будет.

— Жаль, по телефону не хотелось бы.

Неторопливо идём вниз, игнорируя лифт. Владислав Сергеевич в мою сторону и не смотрит. Я, конечно, всегда любила Марата и не особо нуждалась в лестных словах и горячих взглядах других мужчин, но уже привыкла к интересу и комплиментам, научилась их нейтрально принимать, не обращать внимания.

А тут совершенно никакой реакции. И мне это нравится. Подсознательно я чувствую себя в безопасности. Раскованно и свободно.

И даже его фраза в понедельник «лично мне нравится» явно была сказана с целью поддержать и ободрить, а не приударить. Последнее точно не для меня. В ближайшее время.

— Максимум, что я могу вам предложить, это сорок минут прямо сейчас. Но у вас законный отдых, — начальник косится на часы.

— Ничего, я отдохну попозже.

— Тогда перекусим вместе и заодно обсудим. А то я сегодня пропустил завтрак. А голодный я невменяемый, — прищелкивает языком.

Как это Танюша его голодным оставила?

Я прячу улыбку. Да видно же, что она к нему неровно дышит.

— Что? — ухмыляется.

— Нужно срочно наверстать упущенное. Негоже мужчине ходить голодному.

Губы его кривятся, взгляд прожигает исподлобья. А я… округляю глаза от ужаса. Я сейчас от стыда под землю провалюсь. О Боже! Что я сейчас сморозила?! Звучит-то как двояко!

— Кормушку бы ещё личную найти где-то, — выдает полушутливо-полурассудительно.

— Гурманом нелегко быть, понимаю, — шуткой сглаживаю неловкость.

Я просто отвожу взгляд. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Потому как Владислав Сергеевич одарил меня таким многозначительными взглядом, что сдерживаться нет сил.

— Я просто с чужих тарелок не ем, — роняет насмешливо. Отворачивается.

Принципиальный какой, надо ж так.

А он, кстати, неплохо выглядит. Лицо изможденное, уставшее. А глаза… глаза горят огнём. Не спрятать, не скрыть. Сколько ему лет, интересно? Сорок? Не знаю. От него такая мощная живая жизнерадостная энергетика — кажется, ему лет двадцать в душе.

И что же у вас, Владислав Сергеевич, на фирме-то случилось? Я посмотрела отчеты за прежние годы. Там все было более чем приемлемо.

В кафе мужчина галантно пропускает меня вперёд. Выбираем место у окна. Вид потрясающий. Чувствуется дыхание приближающегося лета: почки набухли, трава уже зеленеет, кое-где несмело пробиваются желтые солнышки цветов.

Официант спешно приближается, приветствует нас, укладывая на стол две увесистые кожаные папки с глухим стуком.

Владислав Сергеевич, не глядя в меню, заказывает борщ, отбивные с картошкой, компот и хлеб.

Простые блюда, которые ассоциируются у меня с теплом, уютом и домашним очагом.

Опускаю взор. Улыбаюсь в душе. Почему-то вспоминаю Марата. Он предпочитал пасту и острые супы. Но компот заказывал всегда.

Глаза коротко пробегаются по меню.

Выбор сделан.

Мы оба смотрим вслед официанту, кладём ладони на стол. Наши взгляды встречаются. Мужчина начинает разговор.

— Я знаю, что все плохо. Мне нужно понимать, что реально можно сделать.

— Есть первоочередные задачи. Есть вторичные, но не менее важные. Давайте так. Я расписываю план на ближайший год. С течением времени он может слегка корректироваться, будем вносить уточнения. На ближайшие три месяца я распишу подробную программу. Пока я руковожу проектом — контролирую все сама, дальше кто-то перенимает эстафету.

— Возражений на данный момент не имею.

Кивает твёрдо. Смотрит уверенно. Нет в нем сломленности. Нет отчаяния. Нет затравленности. Разочарование и страх не отражаются в глазах. Для меня это говорит о многом. Вызывает уважение.

— Как давно управление на вас?

— Прилично. Последнее время что-то идёт не так. А я упустил момент катастрофы.

Зону комфорта разграничивает чётко. Посторонних не пускает. Уверена, в этом плане может быть жестким. Но и ответственность с себя не снимает.

— Какие-то действия предпринимали, чтобы улучшить ситуацию?

— Вышло не слишком обнадеживающе, — пожимает плечами.

Я уж поняла.

— Часть основных средств решили продать? Это не самое лучшее решение. Если деятельность компании и не замрёт, то замедлится уж точно.

— Это была необходимость.

— Суд может отнестись к этому, как к выводу активов.

— Я понял, — заявляет убито. Скисает немного.

— Смотрите. Антикризисные меры максимально объемно облекаем в письменный вид. Чтобы не привлекли к субсидиарке в случае банкротства, в суде нужно будет доказать, что вы максимально принимали меры по урегулированию текущей ситуации и преодолению компанией сложностей.