Вляпалась! (сборник) - Келли Линк

Наверху парили фантастического вида дирижабли. Подвешенные на ниточках драконы водили непрерывные хороводы. Рядом с ними висела туманная сфера, закрепленная каким-то неведомым Фрэн способом и подсвеченная неизвестно откуда лившимся светом. Она то парила под разукрашенным потолком много дней подряд, то опускалась за бортик пластикового моря, согласно какому-то таинственному расписанию, составленному хозяевами.

– Я как-то была в одном доме, – сказала Офелия. – У кого-то из друзей отца. Кажется, анестезиолога… У него в подвале была модель железной дороги, жутко сложная. Он бы умер на месте, увидев все это.

– Вон там, я думаю, Королева, – показала Фрэн. – Видишь – в окружении рыцарей. А вон еще одна, гораздо меньше. Интересно, кто в конце концов победил?

– Может, сражение еще не состоялось? – предположила Офелия. – Или оно сейчас в самом разгаре?

– Возможно, – согласилась Фрэн. – Жаль, нет какой-нибудь книги, в которой бы объяснялось, что происходит. Идем. Покажу тебе комнату, в которой можно спать.

Они поднялись по лестнице. Будь смела, будь смела, но не слишком. Ковер из моха на втором этаже уже выглядел потрепанным.

– На прошлой неделе я целый день простояла на четвереньках, пока мыла пол. Ну а на следующий день они, разумеется, залили тут все грязью и черт знает чем еще. Конечно, не им же придется все это убирать.

– Я могу помочь, – предложила Офелия. – Если хочешь.

– Вообще-то я не думала просить тебя о помощи. Но раз сама предлагаешь, пожалуй, соглашусь. За первой дверью ванная комната, – сказала Фрэн. – В туалете нет ничего необычного. Но за ванну поручиться не могу. Мне никогда не доводилось в ней сидеть.

Она открыла вторую дверь.

– А спать можно здесь.

Это была великолепная комната, вся в золотых, розовых и мандариновых тонах. Стены украшали разнообразные листья и лозы, выполненные из платьев, футболок и прочих тряпок. Мать Фрэн почти целый год моталась по комиссионным магазинам, подбирая одежду по узорам, текстуре и цвету. Между листьями шныряли змейки и рыбки, покрытые сусальным золотом. Фрэн помнила: когда утром всходило солнце, все это великолепие делалось таким ослепительно ярким, что на него было больно смотреть.

На кровати лежало сумасшедшего вида розовое с золотым стеганое одеяло. Сама кровать по форме напоминала лебедя. У ее изножья стоял плетеный сундук, куда можно было складывать одежду. Матрас был набит вороньим пухом. Фрэн помогала матери отстреливать ворон и ощипывать их. По ее подсчетам, они убили около сотни птиц.

– Ух ты! – восхищенно прошептала Офелия. – Я все время это повторяю: ух ты! ух ты! ух ты!

– Мне всегда казалось, что находиться в этой комнате – все равно что застрять в бутылке апельсинового лимонада, – сказала Фрэн. – Но в хорошем смысле.

– Я люблю апельсиновый лимонад, – сказала Офелия. – Но это больше похоже на открытый космос.

На полу возле кровати стояла стопка книг. Как и все в этой комнате, книги были подобраны по цвету обложек. Мать Фрэн рассказывала ей, что раньше в комнате царили другие цвета. Может быть, зеленый и синий? Цвета ивы, павлиньих перьев и полуночи? И кто тогда собирал вещи для украшения комнаты? Прадедушка Фрэн или какой-нибудь еще более дальний предок? Кто первым начал заботиться о летних людях? Мама неохотно рассказывала об этом, и Фрэн знала лишь часть истории.

Так или иначе, трудно было угадать, что обрадует Офелию, а что обеспокоит. После стольких лет все это по-прежнему в равной степени радовало и беспокоило саму Фрэн.

– Та дверь, под которую ты подсунула мой конверт… – наконец сказала она. – Вот туда ты никогда не должна входить.

Офелия с интересом посмотрела на нее.

– Как в сказке про Синюю бороду, – сказала она.

– Через эту дверь они приходят и уходят, – объяснила Фрэн. – Хотя, по-моему, они нечасто ее открывают.

– Как-то раз она заглянула в замочную скважину и увидела кровавую реку. Она была готова поклясться, что стоит только войти в эту дверь, и обратно уже не вернешься.

– Могу я задать тебе еще один глупый вопрос? – спросила Офелия. – Где они сейчас?

– Здесь, – ответила Фрэн. – Или в лесу бегают за козодоями. Я же говорила, я их редко вижу.

– А как же они сообщают тебе, что ты должна для них сделать?

– Они у меня в голове, – сказала Фрэн. – Это сложно объяснить. Они просто проникают туда и начинают меня тыкать. Как будто у меня что-то сильно чешется, но если сделать то, что они от меня хотят, это ощущение проходит.

– Ох, Фрэн, – вздохнула Офелия. – Что-то эти твои летние люди уже не так сильно мне нравятся.

Фрэн ответила:

– Это не всегда ужасно. Скорее, сложно.

– Думаю, когда мама в следующий раз скажет, что я должна помочь ей отполировать серебро, я не буду жаловаться. Сэндвичи съедим сейчас или оставим на тот случай, если проснемся посреди ночи? – спросила Офелия. – Мне почему-то кажется, что когда увидишь свое самое заветное желание, сразу захочется есть.

– Я не могу остаться, – удивленно сказала Фрэн. Заметив растерянное выражение на лице Офелии, она добавила: – Ох, черт возьми! Я думала, ты поняла. Это для тебя одной.

Офелия продолжала с сомнением смотреть на нее.

– Это потому, что здесь только одна кровать? Я могу спать на полу. Ну в смысле, если ты боишься, что я собираюсь к тебе клеиться.

– Да не в этом дело, – сказала Фрэн. – Они позволяют человеку спать здесь только однажды. Один раз, и не больше.

– Значит, ты хочешь оставить меня здесь одну? – спросила Офелия.

– Да, – ответила Фрэн. – Ну конечно, если ты не боишься. Если не решишь вернуться со мной.

– А если я сейчас уйду, смогу я потом вернуться? – спросила Офелия.

– Нет.

Офелия села на золотое покрывало и погладила его рукой.

– Хорошо. Я останусь. – Она рассмеялась. – Разве я могу поступить иначе? Правда же?

– Ну если ты в этом уверена, – сказала Фрэн.

– Да ни в чем я не уверена, но я не вынесу, если ты меня сейчас прогонишь, – ответила Офелия. – Когда ты спала здесь, тебе было страшно?

– Немного, – призналась Фрэн. – Но кровать очень удобная, и я не выключала свет… Сначала я немного почитала, а потом заснула.

– И ты видела свое заветное желание? – спросила Офелия.

– Видела, – коротко ответила Фрэн.

– Тогда ладно, – вздохнула Офелия. – Наверное, тебе пора. Ведь пора?

– Я вернусь утром, – сказала Фрэн. – Буду здесь еще до того, как ты проснешься.

– Спасибо, – сказала Офелия.

Но прежде чем уйти, Фрэн, помедлив, спросила:

– Ты и в самом деле серьезно говорила, что хочешь мне помочь?

– За домом присматривать? – уточнила Офелия. – Да, абсолютно серьезно. Тебе действительно надо как-нибудь съездить в Сан-Франциско. Это несправедливо, что ты должна просидеть здесь всю жизнь и даже не можешь устроить себе каникулы. Ты ведь не рабыня, верно?

– Я не знаю, кто я, – сказала Фрэн. – Наверное, когда-нибудь мне придется в этом разобраться.

– Короче, поговорим об этом завтра, – сказала Офелия. – За завтраком. Ты расскажешь про самые неприятные стороны этой работы, а я – про заветное желание.

– Да, вот еще что! – спохватилась Фрэн. – Чуть не забыла! Не удивляйся, если завтра, когда проснешься, увидишь, что летние люди оставили тебе подарок. Это будет что-нибудь, что, по их мнению, тебе нужно, или то, что ты хочешь получить. Но ты вовсе не обязана принимать его. Пусть тебя не заботит, что поступаешь невежливо.

– Хорошо, – согласилась Офелия. – Я подумаю, насколько мне нужен этот подарок и хочется ли мне его получить. Не позволю фальшивому блеску себя обмануть, – засмеялась она.

– Ну все, – сказала Фрэн. Затем наклонилась к сидевшей на кровати Офелии и поцеловала ее в лоб. – Спокойной ночи, Офелия. Приятных снов.

Летние люди никак не помешали Фрэн покинуть дом. Хотя она и сама не знала, стоило ли ожидать каких-либо препятствий с их стороны. Спускаясь по лестнице, она сказала куда более свирепо, чем планировала изначально:

– Относитесь к ней хорошо. Никаких розыгрышей!

Она проверила, как Королева. Та снова линяла.

Фрэн вышла через парадную дверь, а не через черный вход. Ей всегда хотелось это сделать. Ничего плохого не случилось, и она шла по склону холма, испытывая странную неловкость. Она обдумала все еще раз, прикидывая, что ей еще осталось сделать, и в конце концов решила, что летние люди сами обо всем уже позаботились.

Как выяснилось, не обо всем. Подойдя к своему дому, она увидела гитару возле стены. Это был красивый инструмент с серебряными струнами. Когда она их коснулась, раздался чистый, мелодичный звук, напомнивший ей – как, вне всякого сомнения, и предполагалось – голос Офелии, когда та пела. Золотые колки были выполнены в форме совиных голов, а дека была инкрустирована перламутровыми розочками. Более кричащей безделушки они еще не дарили.

– Ну что ж, – вслух сказала Фрэн. – Наверное, вы не в обиде, что я ей кое-что рассказала. – Почувствовав облегчение, она громко рассмеялась.