Скавуль. Мурмуары кота Феликса Эдмундовича Великолепного - Анна Петровна Долгарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ето вапще вышло. Мне сразу сказали, што можно в салон. Потому што я красивый и нетолстый. Только нужно было очинь рано встать и показать сибя витиринару в аэропорту. Мы с Аничкой встали, и Аничка етим была очинь нидавольная. Я тожы. Мы приехали. А витиринара не было ха-хаха! Все стали бегать и искать витиринара. Аказалось, что витиринар призаснул и выключил телефон. Так иво и не нашли! Аничке сказали: «Летите так, а то регистрация заканчивается». И мы как па-летели! Бизнес-классом.
В самолете я сначала скавуль, а патом призаснул.
И когда мы вышли, вокруг было очинь холодно, а Аничка сказала: «Это, Феликс, Санкт-Петербург».
И мы пошли жыть в соседях у Оли, у каторой было много трое котиков. И там у миня случилась любовь нищасная и дружба щасливая.
У Оли я такой чюдесный Феликс Эдмундович кот подружылся с котом красивым Симбой. Симба кот красивый, но трусливый, апасливый.
Мы с ним когда знакомиться стали, он сразу уронился и мне пузичко показал. Гаварит такой:
– Не ешь миня такова бизащитново кота!
Я тогда рядом нимедлино уронился и тожы ему пузичко показал. Гаварю:
– Ниплахое у тебя, кот Симба, пузичко! Но мое ищо прикраснее! Давай дружыть.
И кот Симба атвичаит радосно:
– Давай бегать игриво!
Но ето очинь странная игра оказалась! Нипанимал я, зачем он бегает. И тогда я стал на нево напрыгивать. Сверху прыгал на фостик ево игривый! Но от етово сильно пугался кот Симба и сразу пузичко начинал показывать.
Патом согласился я, штобы бегать. И мы стали бегать. И кошычка красивая Шуша гаварила, што мы два дурака. И шыпела асуждающе.
Такая вот кошычка! Нихочит она со мной дружыть.
Зато очинь мы весело бегаем с Симбой красивым котом. А когда устаем, то пузичко друг другу показываем.
Сиводня на столе сидели, пузички показывали. Тут Аничка моя зашла. Симба сразу трусливо спрыгнул и убижал. А я лежал харашо.
Патом гаварю я Симбе трусливому коту:
– Ты штожы Аничку боишься?!
Симба атвичаит:
– Ты што ниужели не знаешь, что на столе належать заприщаица? За ето дажы напшыкать могут!
Разсмеялся я на ети слова.
– Гвупый ты кот Симба! Никогда Аничка на миня не напшыкает. Аничка у меня жэнщина харашо васпитана!
Но Симба всиравно трусливый кот. Зато добрый он, харошый! Дружочек мой.
А любовь у меня зделалась к кошичке Шуше. Никак я не мог понять, штожы мне делать такому Феликсу чюдесному коту, штобы подружылась со мной красивая кошычка Шуша такая la belle dame sans murrrrci!
Што я только ей ни делал! Напрыгивал игриво, штобы носик ей нанюхать! Изо всех сил пузичко показывал. Но шыпит на миня такова хорошево кота Шуша бизжалосная!
И вот когда мне Аничка кусинькое дает, я не сам ем, а нимножко поем, потом все другим даю. И Симбе доброму коту, и Пуханчику кошычке, и асобина Шуше красивой кошычке. Я гаварю: «Вот мое кусинькое, ничево мне для вас нижалко!» Симба добрый кот миня тоже угощает из миски своей. А Шуша шыпит.
Ищо вот Шуша на окошке сидела, а я под окошком. И смотрел на нее грусинько и сиренады курлыкал. Но не пришла дружыть со мной Шуша!
Иногда я только могу стримитильно напрыгнуть, нанюхать Шушу, ищо лизь нимножычко и сразу убижать. Патамушта иначе будет лапой миня строго бить такая кошычка Шуша!
От етово нищасный я очинь кот. Только мне и осталось што с Симбой добрым котом бегать сильно и еду ево есть, ато пахудею.
Но аднажды кошычка Шуша красивая la belle dame sans murrrci надо мной почти смилостивилась!
Ето так было. Я лежал на кроватке очинь харашо, мяконько. Очинь я кот искусный в належани! Замичательно лежал нипревзайденно! А кошычка Шуша такая красивая визде ходила настороженно. И вдруг она подпрыгнула ко мне на кроватку! И подошла и носик мне нанюхала стримительно. А потом дальше пошла. Я падумал, што надо, наверное, за ней побижать и тоже нанюхать, но очинь харашо лежал.
А потом уже належался я досыта и встал, к Шуше красивой кошычке пошел. Она как раз сидела очинь на верхотуре. Но когда я к ней подошел, то Шуша лишь только нашыпела на миня! И дажы строго ударила лапкой своей в жолтенькой пирчаточке. Што же ето было? Пачиму она передумала милостивиться?
Нипанимайу я невинный кот!
Нидавно я очинь коварно напрыгнул на Симбу доброво кота! Хотя Симба добрый кот мне и дружочек нежный, но нидавно я очинь строго ему пояснил, што можно, а што низя!
Ето так было. Валялась безсмысленно моя Аничка гвупая жэнщина. А Симба кот трусливый, но если кто лежит, то он тово не боится. Потому пришел Симба кот прямо к Аничке моей! И без-стыдно лег рядышком! И гладиться давался весь совиршенно безсовестно, такой разпущенный кот! Так вот прямо с Аничкой моей и лежал. И ищо га-варил ей: «Вот тут миня чисай, Аничка, а типерь тут! А типерь ищо вушки мои почишы!»
В бизканечном негодовани я смотрел на ето безстыдство. И коварно крался. А когда подкрался, то изо всех сил напрыгнул на Симбу доброво кота!
Но пока прыгал, то подумал, што Симба не виноват, што он гвупый такой. Он же дружочек мой. Низнает што Аничка ето только моя жэнщина. Што ниочинь-то законно к ней приходит належать и начесыватся! И не стал я кусь Симбу доброво кота. Только лизь ему голову нимножычко. И сказал ищо строго: «Ты, Симба добрый кот, большы так ниделай!»
А патом мы есть пошли, штобы не пахудеть от волнени.
Аднажды нивеселую вещь мне моя Аничка сказала! Што уезжаем мы с ней от Симбы доброво кота, и Шушы такой красивой кошычки, и Пуханчика кошычки!
Так и не дождался я, штобы Шуша надо мной смилостивилась и вушки мне мыла, как Симбе. Нищасный я кот адинокий! И зачем только ети кошычки нужны. Кто их придумал. Нипанимайу.
И вот мы уехали. И стали
