Истинно моя (ЛП) - Роуз Николь

— Не могу. Занят.

— Ты даже не знаешь, кто это.

— Неважно. Я занят. Тебе придется разобраться с этим самому.

— Она модель.

Я барабаню пальцами по рулю, с нетерпением ожидая, когда грузовик тронется с места. Я как наркоман, когда дело касается Эммы. Она отказывала мне весь последний месяц подряд, но каждое «нет» только глубже вгоняло ее мне под кожу. Каждый раз, когда я вижу ее, я сразу же ищу еще одну причину, чтобы оказаться рядом с ней.

— Плевать, — снова говорю я Зиону. — Она могла бы быть чертовым Папой Римским, и мне было бы все равно. Я занят. Ты справишься с этим. — Зион не принимает много клиентов. Обычно он руководит повседневной деятельностью бизнеса, а мы с Гидеоном занимаемся работой с клиентами.

Его подстрелили и бросили умирать пять лет назад в результате неудачной операции в Сирии. На какое-то время это его вывело из строя, в результате чего он навсегда потерял слух. Он не доверяет своим инстинктам, как когда-то, а в нашей работе инстинкты — это все, что у тебя есть. Он отличный телохранитель, но мы не заставляем его брать клиентов, ведь это его чертовски напрягает.

К сожалению, он последний брат, свободный на данный момент. Ему придется принять это, потому что Гидеон имеет дело с музыкантом. Камила только что вписала Грея Ларсена, игрока Нэшвилл Предаторз, в свой список клиентов, а это значит, что я буду обеспечивать его безопасность и пытаться завоевать свою девушку. Зион может поработать с моделью.

— Бля, ладно, — рычит Зион, явно не в восторге. — Но я расскажу маме, что ты преследуешь Эмму.

— А я расскажу ей, что это ты поджег ее сарай. — Это был несчастный случай, но я намерен исключить эту часть истории. Ему было пятнадцать, и он играл с фейерверками, с которых ему не полагалось играть. Один вылетел в окно и взорвался.

— Это было десять лет назад.

— Ей нравился тот сарай, — бормочет Гидеон. — Ей может быть девяносто, и она все равно будет злиться.

— Бля. Вы оба засранцы.

— Пожалуйста, модель, — говорю я, прежде чем Зион повесит трубку, заставляя Гидеона усмехнуться.

— Однажды он сломается, и это будет твоя вина.

— Я не слышал, чтобы ты принимал его сторону.

— Мне нравится наблюдать за вашими спорами, — Гидеон пожимает плечами, его глаза все еще закрыты.

Я тихо смеюсь. По крайней мере, он чертовски честен. Ему нравится это делать. Он занимался этим дерьмом всю свою жизнь, просто чтобы посмотреть, что мы сделаем. Это качественное развлечение для его большой задницы.

Мой телефон гудит от входящего сообщения.

Я ухмыляюсь, когда читаю это.

Ма: Ты уже убедил мою будущую невестку полюбить тебя?

Я работаю над этим, мам.

Она преследовала меня с тех пор, как я рассказал ей об Эмме. Она очень хочет с ней встретиться, но я не испытываю удачу. Я едва могу заставить ее оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы увидеть ее. Если я брошу на нее свою семью, она может исчезнуть в Антарктиде.

Ма: Работай быстрее. Твои братья никогда не подарят мне внуков. Ты моя единственная надежда.

Я хихикаю, бросая телефон обратно в консоль, как раз в тот момент, когда грузовик доставки отъезжает. Я сижу прямо и снова смотрю на Эмму. Она смотрит на коробку в своих руках, нахмурив брови. Я не знаю, что в ней, но выражение ее лица говорит о том, что она боится, что оно может ее укусить.

Она разворачивается на каблуках и направляется обратно к своему дому.

— Бабушка! — кричит она, идя по тротуару. — Что ты заказала в тиктоке на этот раз? Лучше бы это не были сублимированные конфеты!

— Она милая, — говорит Гидеон.

Я бросаю испепеляющий взгляд в его сторону.

— Я просто говорю: я понимаю, почему ты ее преследуешь, — говорит он, качая головой. — Господи, я не говорил, что хочу переспать с ней.

— Только попробуй, и никто никогда не найдет твое тело.

Улыбка призрачно скользит по его лицу:

— Значит, это правда, да? Ты серьезно собираешься жениться на ней?

— Ага. — Пока она не вошла в мою жизнь, брак и дети даже не приходили мне в голову. Ма не шутила, когда сказала, что мы с братьями слишком долго были одиноки. Никто из нас никогда не находил времени для свиданий. Мы всегда были заняты другими делами, например, армией, а затем развитием компании.

Честно говоря, мне не хотелось уделять время свиданиям. Женщины усложняют жизнь, даже не желая этого делать, и моя жизнь была идеальной именно такой, какой она была. Но сейчас? Ну, я примерно в двух секундах от того, чтобы потерять свою пресловутую убежденность только для того, чтобы заставить эту женщину согласиться на свидание.

— Что ты собираешься делать с тем фактом, что она не уделяет тебе времени?

— Не знаю, — рычу я. — Я ей нравлюсь.

— Ты уверен в этом?

Я бросаю на него еще один взгляд, от чего он усмехается.

— Хочешь мой совет?

— Есть ли у меня выбор?

— Ты же пригласил меня на эту маленькую преступную миссию.

— Э-э, нет. Ты пригласил самого себя сам.

Он меня отталкивает.

— Отрежь ей путь к бегству, — предлагает он. — Если ты все время маячишь перед ее лицом, а ее спина прижата к стене, рано или поздно ей придется перестать бежать и столкнуться с тем, что, черт возьми, происходит между вами двумя.

Это… на самом деле не такой уж и ужасный совет. Если я все время буду в ее личном пространстве, рано или поздно она не сможет отрицать свои чувства. Ей придется с этим смириться. А если заставить ее проводить время со мной значит помочь ей нести часть бремени, возложенного прямо на ее плечи? Что ж, это тоже не так уж и плохо.

Мне просто нужен план.

К счастью для меня, я кое-что знаю о том, как придумывать их.

Глава пятая

Эмма

— Бабушка, я люблю тебя, но ты доведешь меня до срыва, — говорю я, качая головой в сторону бабушки, которая вяжет на диване, как будто сегодня утром я не получила панического звонка от Лотти, нашей соседки, сообщившей мне, что они пропали и снова забрали машину. — Вы с Бетси должны научиться хорошо себя вести.

— ПФ! — Она машет рукой в воздухе. — Мы были хорошими почти восемь десятилетий. Теперь мы достаточно взрослые, чтобы делать то, что, черт возьми, хотим.

— Ты никогда не будешь слишком стара, чтобы тебя арестовали, — напоминаю я ей, закусывая нижнюю губу. — Вы не можете продолжать водить машину без прав.

— Ой, тише, дорогая, — говорит Бетси, похлопывая меня по руке. — Мы сегодня даже далеко не ездили. Лишь до Куквилла и обратно.

— Бетс! — Бабушка хмуро смотрит на нее, заслужив застенчивую ухмылку от Бетси.

— Вы ездили в Куквилл? — Я кладу руки на щеки и в смятении смотрю на них. Куквилл находится более чем в часе езды отсюда. Слишком далеко, чтобы они могли ездить в одиночку, без прав. У бабушки забрали их после инсульта. Честно говоря, я не уверена, что у Бетси когда-либо были таковые. — Зачем тебе понадобилось ехать в Куквилл?

— Мне нравится тамошний торговый центр, — говорит бабушка.

— Бабушка, мы живем в Нэшвилле. Торговые центры здесь повсюду!

— Они полны туристов. Мне нравится делать покупки в тишине и покое, Эммалин.

Я даже не хочу знать, что она покупала сегодня. С ней ничего не поделаешь. У моих бабушки и дедушки никогда не было многого. Дедушка работал всю свою жизнь за мизерную зарплату. Но когда он умер, то оставил бабушку миллионершей. Я не думаю, что она даже знала о крупном полисе страхования жизни, который он оформил на себя, до того дня, когда мы нашли документы.

То, что он не смог дать ей при жизни, он с лихвой компенсировал после смерти. Бабушка и Бэтс делают покупки так, как будто они профессионалы и наслаждаются каждой минутой. Это ужасно, честно.

— О! Ты напомнила мне. — Бабушка откладывает вязание, слезает с дивана и направляется на кухню, но через несколько мгновений возвращается с сумкой под мышкой. — Я подобрала это для тебя сегодня.