Она была создана для меня - Джен Моррис

— Давай-ка я проясню ситуацию. Вместо того чтобы провести лето на озере, ты хочешь, чтобы я провел его в городе, потея до седьмого пота? — Ричард смеется, а я продолжаю. — Где я вообще найду место для ночлега в такое позднее время?

— Ты остановишься в гостевой комнате у нас дома. Мы все равно уезжаем из города на пару недель летом, так что на какое-то время у тебя будет свободное место.

Я обдумываю это. Несколько месяцев в городе, работая над чем-то другим, чтобы помочь другу.

Или убирать мертвых животных и гниль из хижины, в которую я предпочел бы больше никогда не заходить.

— Хорошо, — осторожно соглашаюсь я. — Но ты мне не заплатишь.

Рич насмехается в знак несогласия. — Конечно, я…

— Ты можешь оплатить стоимость материалов, и, конечно, тебе придется заплатить бригаде, но я не возьму с тебя ни цента. — У меня более чем достаточно денег, чтобы прожить следующие пару месяцев, особенно если учесть, что я буду жить у Рича и его жены Дианы. Я не могу взять их деньги после всего, что они для меня сделали.

— Кайл, — протестует Рич, но я знаю, что должен быть тверд в этом вопросе. — Перестань…

— Я серьезно. Если ты хочешь, чтобы я участвовал в этом ремонте, то таковы мои условия.

Он испускает долгий вздох. — Хорошо. Все, что поможет тебе вернуться сюда.

3

Кайл

В Нью-Йорке все хуже, чем я помню. Четыре года отсутствия в городе притупили мои воспоминания о том, как все было плохо, когда я был здесь в последний раз, но возвращение сразу же делает меня раздражительным. Я выехал из Мэна в четыре утра и провел в дороге шесть часов, но это не самое страшное: мне потребовалось больше часа, чтобы проползти по Манхэттену и добраться до места работы в Бруклин-Хайтс. К тому времени как я припарковал свой грузовик, я был раздражительным и ворчливым, а в ушах у меня начинало звенеть так, как бывает, когда я напрягаюсь.

Я встречаюсь с Ричем, чтобы осмотреть здание и обсудить его планы, а также познакомиться с менеджером проекта, которого он подобрал. Я даже не знаю, зачем нам нужен менеджер проекта — у меня дома его никогда не было на ремонте.

Тем не менее, это гораздо более масштабный проект, чем все, что я делал в Мэне. Если быть до конца честным, я немного обеспокоен тем, что есть аспекты, выходящие за рамки моей компетенции, но когда я упомянул об этом Ричу, он и слышать ничего не захотел.

— Ты лучший плотник из всех, кого я знаю, — сказал он. Я попытался возразить, что я — единственный плотник, которого он знает, но он рассмеялся. — Именно тебя я хочу видеть бригадиром, Кайл. Я не приму отказа.

И когда я вспомнил, как он помог мне, когда я был на самом дне, мне ничего не оставалось, как оставить свои колебания и согласиться на проект.

Теперь, когда я выхожу из грузовика, мои сомнения возвращаются.

Я со вздохом брожу по тротуару. Раньше я таким не был. Когда я был на пике своей юридической карьеры, у меня была уверенность человека, который может приковать к себе внимание зала суда, который точно знает, что делает. Я чувствовал себя непобедимым.

Думаю, в этом и была проблема. Я не был непобедимым. Даже близко нет.

Прислонившись спиной к грузовику, я позволил своему взгляду блуждать по улице. По крайней мере, Бруклин Хайтс — это не Манхэттен. Здесь тихо. Ни рекламных щитов, ни проносящихся мимо такси, ни толкающихся туристов. Вместо этого — ряды коричневых домов и таунхаусов, тихие улочки, засаженные дубами и деревьями гинкго, листья которых окрашены в свежий, яркий зеленый цвет начала лета. Мимо меня мама толкает коляску, а в квартале от меня виднеется крошечная кофейня, но в остальном район тихий и спокойный. Легкий ветерок, доносящий звук сирены где-то вдалеке, — единственное напоминание о том, что я нахожусь в Нью-Йорке.

Я расслабляюсь, осматривая улицу. На мгновение я могу притвориться, что это не тот город, который наполнил меня стрессом и заставил сомневаться во всем. Нет, это район, в котором я вырос, наполненный историей. Моей и тех, кто жил здесь до меня.

Мой взгляд падает на здание напротив: номер 14 по Фруктовой улице. Это четырехэтажный таунхаус в стиле греческого возрождения, один в ряду из трех, объединенных сплошным фасадом из красного кирпича и соответствующими деталями, такими как ступени из коричневого камня с железными перилами. Каждый подъезд окружен высокими пилястрами из коричневого камня, каждая с треугольным фронтоном на вершине, дверные проемы отведены назад под фрамугу, с подворотнями и колоннами вокруг деревянной двери. С улицы дом № 14 выглядит в приличном состоянии; возможно, одно из окон нуждается в замене, а кирпич — в доработке, но в остальном он ничем не выделяется среди своих соседей.

Однако Рич уверяет, что внутри все совсем по-другому. Предыдущие владельцы бросили его на середине реставрации, когда их брак распался — так он говорит, — и там царит беспорядок.

Я снова бросаю взгляд на кофейню на соседней улице. Я немного рановато, и капучино без кофеина было бы неплохо.

Когда я вхожу в кофейню "Кофе Джо", там уже полно народу, и я заказываю кофе, а затем осматриваю помещение в поисках места, где можно присесть. Стены из старого кирпича, выкрашенного в белый цвет, а потолок, похоже, отделан оригинальной плиткой из прессованной жести. Мне нравится, что они сохранили эти черты и не заменили их чем-то более современным.

Я замечаю свободный столик с одной стороны и направляюсь к нему, готовый занять свое место, когда замечаю женщину, стоящую с чашкой кофе в руке спиной ко мне и читающую что-то в рамке на стене. У меня нет привычки открыто разглядывать женщин на публике, но мой взгляд приковался к ней. Длинные ноги тянутся вверх от босоножек на танкетке, исчезая в джинсовых обрезах, которые подчеркивают ее широкие бедра. На ней свободная розовая блузка, свободно заправленная в шорты, а ее светлые волосы спадают нежными волнами чуть ниже плеч.

Она делает шаг вправо, чтобы посмотреть, что еще висит в рамке на стене, но ее сандалия задевает неровный пол — одна из опасностей этих старых зданий, — и она теряет равновесие, успевая поймать себя в тот момент, когда ее кофе падает на пол, взрываясь при ударе. Она отпрыгивает назад, едва не ошпарившись.

— Уф-ф, — простонала она, глядя на темную жидкость,