Анатомия обмана - Наталья Андреевна Букрина

– Галя, подъем! Пора корову гнать!

Отец уже выходил, когда дочь трусовато запротестовала:

– Чуть что, сразу Галя. Сегодня Леськина очередь. Я с мамой полоть иду.

– Леся, подъем! – сухо скомандовал Микола, прикрывая за собой дверь.

Отсутствие ответа заставило его обернуться. Повторять команду не имело смысла – кровать старшей дочери даже не была разобрана. Анна испуганно прижала ладонь к губам. Брови Миколы свирепо взмыли вверх, с губ сорвалось ругательство.

– Мать, поди-ка сюда! – настойчиво пробасил он.

Видя, что накликала беду, Галя испуганно села и натянула одеяло по самый нос. Два детских глаза напряженно следили за развитием событий. Отец был взбешен.

– И где ж эту шалаву нынче носит?

Мать промолчала, виновато опустив полные слез глаза.

– Если узнаю, что со Степкой в стогах кувыркается, убью стерву! – сжав кулаки, Микола выдернул ремень и, придерживая штаны, чтобы не упали, выскочил во двор.

Анна бросилась следом, но при виде пастуха, щуплого доходяги с лицом балагура, гнавшего по улице стадо коров, застыла на пороге. Вместо левой ноги у мужичка был самодельный протез. Одной рукой он справно хлестал кнутом о землю, другой успевал щипать за зад аппетитную бабенку. Та задорно хохотала и шутливо отбивалась. Пастух что-то шепнул ей на ухо, и пара дружно покатилась со смеху. Поравнявшись с домом, тетка приветливо кивнула Анне и не удержалась от едкого комментария в адрес Миколы: «Держи портки, хозяйство сдует!» Сосед злобно сверкнул глазами и сплюнул в ее сторону. Ловко перемахнув через плетень, он скрылся в огороде. Тетка прилепилась к калитке и озорно прокомментировала:

– Давай ему, Аннусечка, почаще, а то поскачет к бабам ненароком. Не каждая такому рысаку откажет, – но, видя состояние приятельницы, миролюбиво поторопила: – Кличь Лесю, а то бодливые буренки Охримку последнюю ногу зажуют!

– Лишь бы рога не наставили! – подыграл хохмач, любуясь соседкой.

В его взгляде перемешались боль, беспокойство и симпатия. Анна печально отвела глаза и выгнала из хлева корову. Та послушно влилась в стадо, промычав на прощание. Хозяйка растерянно осмотрелась. Из дырки в плетне позади хаты выскочила запыхавшаяся Леся. Стараясь не пересекаться взглядом с матерью, она перехватила из ее рук прут и ловко выбежала за калитку.

– Не шуми, тетка Авдотья, здеся я!

Из-за избы показался разъяренный Микола, но дочь успела спрятаться за Охримка. Размахивая ремнем, отец угрожающе процедил сквозь зубы:

– Ах, ты, мать твою зараза! Вечером не жди пощады!

Микола вдел в штаны ремень, нетерпеливо пропустил стадо и пошел прочь.

– Ты ж не поел! – крикнула вслед Анна.

– Сыт по горло! – не оборачиваясь, муж резко провел ладонью поперек шеи.

Анна промокнула слезы краешком фартука и присела на крыльцо. Прижавшись, к ней подсела младшая дочь. Мать обняла ее за хрупкие плечики и нежно пригладила податливые волосы. Лохматый пес у будки жалобно заскулил.

– Погодь, Трезорка, зараз покормлю, – встрепенулась хозяйка, вскакивая. – Галюня, геть за узелком! Беги за Лесей, да пошибче, а то усохнет за день с голодухи.

Палящее солнце блаженствовало в зените. Разморившееся стадо, отбиваясь от стаи кровососов-оводов, отчаянно рвалось в спасительную тень. Полусонная Леся едва поспевала отгонять строптивых буренок от обочины. Ловко подгоняя коров прутом, девушка лениво смахнула со лба бисеринки пота, обнажив при этом изящный локоток. Вихрастый водовоз неуклюже притормозил телегу с бочкой и, залившись от смущения краской, протянул девушке наполненный до краев резной ковш.

– Студеная, – робко прошептал паренек, не в силах оторвать от прелестницы глаз.

Леся игриво улыбнулась и, купаясь в восторженных вздохах юного поклонника, как бы нехотя сделала пару глотков. Ее розовые губки нежно скользили по деревянному ободку. Крошечная струйка воды, просочившись сквозь них, ласково пробежала по шее и скрылась в глубоком разрезе расшитой блузы. Едва не захлебнувшись от возбуждения, юноша жадно сглотнул и в испуге перевел взгляд на хорошенькое личико, любуясь выбивающимися из-под толстенной косы завитками волос.

– Здоровеньки булы, Гришаня. Гляди, не ослепни от этакой красоты, – попытался переключить его внимание на себя пастух. – Дай-ка и мне водицы испить.

Пока Охримок отвлекал водовоза, Леся устало опустилась в траву и, едва ли не на лету, провалилась в сон. На лесную опушку выпорхнула востроносая баба с полнехоньким бидоном ягод на поясе и устремилась к собеседникам.

– Накинь платок на свой роток, Гришко, – усмехнулась тетка, видя, что парень не сводит глаз со спящей Леси. – Не про тебя эта сладка ягодка. Не оперился ишо.

– Язык у тебя, Куделиха, как помело, – заступился Охримок.

– А твое дело, болезный, буренкам хвосты крутить, не то они часом в райцентр подадутся. Рыжуха, глянь, уже на полпути!

– Леся! – растерянно осмотрелся пастух. – Лови скорее Акулинину заразу!

Девушка испуганно вскочила и бросилась вдогонку за коровой. Куделиха, засунув в рот два пальца, залихватски свистнула ей вслед. Испуганное стадо бросилось врассыпную. Женщина расхохоталась и поспешила прочь.

– У, бестия! – пригрозил ей вслед пастух.

Леся, отчаянно колотя Рыжуху веткой, с трудом выгнала строптивую беглянку из зарослей. Гришко, отчаянно конфузясь, пожирал девушку глазами. Заметив это, она сорвала травинку и, покусывая ее, с вызовом посмотрела на водовоза. Над поляной озорным колокольчиком рассыпался мелодичный смех.

– Нравлюсь? – подбоченясь, уточнила красавица. – Чего ж замуж не зовешь?

Сконфузившись, паренек покраснел и покрылся испариной.

– А коль позову, – осмелев, выдавил из себя он, – нешто пойдешь?

Леся с нескрываемым интересом посмотрела на остолбеневшего страдальца.

– Отчего же? Может, и пойду, вон ты какой хорошенький и покладистый, – девушка участливо посмотрела ему в глаза, но тут же дерзко расхохоталась.

Водовоза бросило в жар, но уже в следующее мгновение обожгло холодом. Он покраснел с головы до пят, пропотел от возбуждения и резко стеганул старенькую кобылу. Та беспомощно оглянулась. В глазах податливой кормилицы застыли боль и недоумение. Гришко дернул за поводья. Лошадь понуро поплелась по дороге. Парень соскочил с воза и, нагнав, погладил ее по холке. Кобыла приняла извинения и прибавила шагу. Леся села в траву, потянулась и откинулась на спину.

– Негоже сиротинку обижать, – огорченно прокомментировал пастух.

Девушка стыдливо отвернулась. Охримок вздохнул и пересчитал стадо.

День клонился к вечеру. Хлопоча у печи, Анна сквозь распахнутую дверь услыхала, как из рукомойника во дворе полилась вода. Прибрав под косынку волосы, она сняла с печи заслонку и прихватом подтянула чугунок. Накрыв на стол, присела на скамейку в ожидании мужа. Тот явно тянул время. Ввалившись, устало кивнул и молча сел ужинать. Своим грозным видом он демонстрировал утреннюю решимость. Анна подавила вздох и села напротив, не докучая расспросами. Насытившись, Микола отодвинул миску и выразительно посмотрел