Ховринка 2 - Эдуард Павлович Петрушко

Впереди замелькал дряблый круг света. «Фонарь!» – подумал Паша и окрикнул Данилу. Но ему снова никто не ответил. Пройдя несколько метров, Петрунину показалось, что стало светлее и немного теплее. Где-то вдалеке раздавались шепчущие звуки падающей воды, похожие на капель.

VIII

Данилу давил одинокий ужас, мокрый и противный. Его окутал воздух, тяжелый и вязкий, который, вместо того, чтобы наполнять легкие, душил его. Он учащенно дышал, его грудь захлебывалась. Но воздуха не хватало, легкие плющило и давило, как будто Данила дышал в бумажный пакет. Казалось, вот-вот – и он потеряет сознание. Где-то в глубине мозга Данила понимал, что это наваждение, и всеми силами пытался бороться с ним. Дурман прилип к нему, и он никак не мог от него отделаться.

Махов не мог понять, каким образом отстал от остальных. Все были рядом, потом у Паши погас фонарь, а дальше Данилу как будто перенесли в другое место неведомые силы. Надо идти, надо бороться. Уступы по обе стороны катакомбы отливали странным цветом, и в них можно было увидеть ниши. Посветив внутрь, Данила увидел в одной из них что-то наподобие кроватей или столов, которые он раньше видел в пещерных городах Крыма. Ощущалось дыхание застоявшихся вод, которые пытались говорить с заблудшим путником. Глаза Данилы расширились от ужаса, казалось, он кого-то увидел в глубине вонючей ниши. Чудовище бездвижно сидело и, казалось, не обращало внимания на свет фонаря. От волнения фонарь начал ходить ходуном в руках Махова, и позже он упал на пол. Когда он поднял фонарик и направил в нишу, монстра нигде не оказалось. Данила захотел позвать своих товарищей, но его язык превратился в ледышку.

Вдалеке кто-то закричал. Даниле показалось, что кричал Игорь, и он поспешил на помощь. Он бежал, постоянно спотыкаясь о каменистое дно, падал, вставал и бежал снова. Его руки и колени были сильно сбиты, но он не обращал на это внимание.

Через несколько минут фонарь выхватил из темноты фантасмагорическую картину. Вокруг Игоря стояли какие-то мерзкие твари, похожие на слякоть. Кажется, именно такую он недавно видел в нише. Мертвенная бледность их тел была покрыта грибком и илом. Ростом существа были ниже взрослых людей – около полутора метров. Огромные торчащие уши напоминали летучих мышей, бесформенные ноздри задраны вверх, тощая грудная клетка, тонкие руки и ноги. Кожа у них имбирного цвета, слегка свисала и была похожа на младенческую. В воздухе витал отвратительный густой цветочный запах гнили. Так пахнет ужас. Этот запах исходил от рептилий, обитающих в здешних катакомбах и нишах.

Данила не мог рассмотреть, есть ли у них глаза или нет. Только какие-то отверстия, похожие на глазницы. За стаей этой мрази стояло бесформенное чудовище, которое они видели раньше. Оно продолжало сжимать и разжимать челюсть с огромными клыками. Гигантский урод приближался к Игорю медленно, но настойчиво.

Раздалась настоящая какофония визгливого смеха. Большое чудовище подходило все ближе и ближе к Игорю, который, парализованный от страха, сидел на корточках и выл. Его руки, висящие вдоль тела, безвольно подергивались, глаза были закрыты, и, казалось, он смирился со своей участью. На голове у Игоря появились большие пучки седых волос. Махову показалось, что клочья белых волос – это вестники смерти и боли.

Паша тоже услышал дикий нечеловеческий смех. Он напомнил ему смех пьяных вокзальных женщин или вопль животного. Петрунин почему-то вспомнил дерущихся бабуинов в зоопарке, которые ревели, растягивая красные губы, и показывали желтые клыки, издавая при этом гортанные звуки.

Петрунину очень не хотелось идти в сторону, откуда доносились эти нечеловеческие стоны и цокот. Но тем не менее он заставил себя двигаться в направлении страшной какофонии. Подойдя к концу туннеля, он выглянул из-за стены и увидел Игоря, окруженного скользкими уродами. Неожиданно Игорь широко открыл глаза и посмотрел вокруг на беснующихся тварей и монстра, подходящего к нему. У него были глаза как у приговоренного к смерти. Перед смертью, когда человек понимает ее неизбежность, он как будто бы проваливается в иное измерение. Врачи называют это состояние – «прихожая». Это другое пространство с другими законами времени и ощущениями. Взгляд человека становился другим – он мог говорить и даже двигаться. Но было совершенно очевидно, что на самом деле приговоренный видел больше, чем все остальные. Он еще был жив, но уже смотрел на то, что находится за порогом жизни. Взгляд у Игоря был именно такой – отсутствующий и одновременно пронизывающий и глубокий.

Слизняки окружили Игоря, началась свалка. Но подоспевший монстр, похожий на помесь барракуды с быком, быстро разбросал свою свиту и, довольно урча, закрыл своим телом Игоря.

Сначала Игорь не почувствовал ничего. Он увидел только рядом с собой зверя, который щелкал челюстью и делал резкие движения отростками, похожими на руки. В изумлении Игорь смотрел вниз на образующиеся разрезы на футболке и джинсах. Затем появилась боль и что-то теплое. Игорь хлопал себя по ранам руками, но их было такое множество, что закрыть их одновременно не представлялось возможным. Игорь сжался, как губка, пытаясь хоть как-то удержать свои внутренности. Но они вылезали из него подобно мокрым красным змеям.

Зверь позволил ему кричать, пока ноги у Игоря окончательно не подкосились, и он упал в лужу своей крови. В предсмертных конвульсиях он увидел приближающуюся к нему широко раскрытую пасть, почувствовал, как челюсти сомкнулись на его голове.

IV

Паша и Данила встретились взглядами. Не сговариваясь, они побежали в глубь катакомб, подальше от этого кошмара. Игорю помочь они никак не могли. Чтобы не потеряться, они держали друг друга за руку, как маленькие дети. Фонарь работал только у Данилы, и батарейки садились, бросая жидкий свет по сторонам. Сделав немыслимое количество поворотов, пройдя не один километр, ребята устали и обреченно шли наугад. Вдруг Павел, глядя на стенку катакомбы, радостно закричал:

– Вот этот знак на стене, ну тот – знак сатаны! – и, остановившись, нежно провел по нему рукой.

– Не думал, что ты будешь так радоваться дьявольской символике, – спокойно сказал Данила. Теперь наверх пару сот метров, никуда не сворачивая. Не веря своему везению, они осторожно, словно боясь спугнуть удачу, медленно побрели по крутому подъёму. Впереди замаячил уличный серый свет.

Выйдя на улицу, они упали на землю, не замечая холода и влаги. Данила лег на траву и разбросал руки, словно